Мои дети колядуют на небесах.

Эта новость подняла тогда на молитву людей по всему миру. От Киева до Иерусалима, от Греции до Канады рвалось к небу изумлённое «Господи, помилуй!». Две маленькие девочки, дочери молодого священника, погибли при пожаре накануне Рождества, а его дом сгорел дотла.

«Славьте Христа!» - такими словами отозвалось на скорбь сердце отца Василия. «Не могу сдерживать отцовской слезы за детьми своими, но знаю, что и они под покровом Матери Божией колядуют для Новорожденного Богомладенца на небесах. И осознание этого лечит огромную рану в моём сердце, обращая скорбь в радость…» Спустя день после трагедии батюшка опубликовал у себя на сайте эти строки, ставшие для всех нас настоящим гимном жизни. Где нашёл силы вынести такую утрату, как объясняет для себя случившееся и с каким чувством живёт дальше, протоиерей Василий Романюк рассказывает читателям «Отрока».

Из официального сообщения: «4 января 2014 года в 15:02 на телефон службы „101“ поступил звонок о пожаре в селе Шпанов Ровенского района. На момент прибытия спасателей деревянный жилой дом был полностью охвачен огнём. В 15:40 пожар удалось локализовать, а затем ликвидировать. В одной из комнат обнаружены двое погибших детей хозяина дома: девочки 2006 и 2009 годов рождения. Ещё двое детей смогли спастись…».

Я очень хорошо помню тот день… Мы с матушкой буквально на полчасика выскочили - поехали за тортиком.
Дело в том, что детки наши постятся с нами. На неделе растительное масло мы не вкушаем, только по выходным; если рыбка, то на Благовещение и в Вербное воскресенье, в Лазареву субботу - икра. И так строго у нас - все посты. А когда соблюдаешь пост, под конец ждёшь праздника не только душой, но и телом. Тот, кто не постился, этого не поймёт…
Так и тут. Рождественский пост заканчивался, и мы потихоньку готовились к празднику: покупали колбаску, матушка мясных вкусняшек запекла. Заказали и тортик. Женщина, которая нам его пекла, позвонила и попросила забрать. Мы детей одних практически никогда не оставляли, а тут решили поскорее съездить, пока за девочками наша старшая, Ульянка, присмотрит.

Только выехали, до стоянки доехали - она звонит, говорит, что из печки выскочил огонь. Но я проверял перед отъездом: уже всё выгорело, остался лишь пепел да одно дубовое полено, которое специально подальше вглубь задвинул…
Пока мы летели домой, ощущение было такое, будто жизнь остановилась, а время замерло. Мчались на такой скорости, что и не знаю, как не разбились - я проскакивал перекрёстки на красный, на встречную выезжал, и всё равно казалось, что еду медленно. Как вдруг увидели перед собой огромный чёрный столб дыма…

Мы с матушкой плакали, молились, надеялись, что старшая девочка всех вывела. Приехали - Ульянка в слезах: «В доме Софийка и Вероничка…». Старшая, которой на тот момент было двенадцать, вывела младшую девочку, двухлетнюю Устинку. Говорит, что другие две наши дочечки тоже сначала шли за ней, но потом испугались и побежали в другую комнату прятаться в шкаф. А как только она выскочила, огонь стал стеной, и уже никого туда не впустил.
Я просил пожарных облить меня водой, чтобы я мог войти, но не получилось. Выбили окно - там, где дочечки могли спрятаться, но пламя было такое сильное, что не давало никакой возможности попасть внутрь.
С пожарными, кстати, тоже происходили «чудеса». Добирались очень долго, все краны закрыты, а вода по дороге вытекла. Поехали набрать воды к пруду - машина застряла на сухом мёрзлом грунте…

А у нас с матушкой уже и плакать слёз не было. Ходили вокруг и молились, и просили, и верили, что Господь дивным образом убережёт наших детей, сохранит их живыми. Но дом продолжал полыхать, и стало понятно, что сделать уже ничего нельзя. Тогда я стал просить: «Господи, дай МНЕ претерпеть за моих детей - чтобы они боли не чувствовали, чтобы вместо них я всё ощущал…». Врачи предлагали сделать укол с успокоительным, но я не согласился - хотел быть при полном сознании, чтобы целиком испытать на себе всё то, что и мои дети. И, знаете, меня то в жар бросало, то в холод. Тело горело огнём: пока искал хоть глоток воды напиться, в это время уже по коже мороз шёл. Всё это долгое время, пока горел дом, у меня было чувство, будто я сам там в огне.

Я верил и нисколько не сомневался, что Господь и Матерь Божия примут моих детей. Что святая великомученица Варвара, святая Анастасия Узорешительница покрывают дочечек своими молитвами и помогают им терпеть - надежду на это ощущал я непоколебимо. Но когда пожарные опустили руки и сказали, что не могут ничего сделать: огонь такой силы, что расплавленный металл как вода течёт, и нужно ждать, чтобы догорело - подступили отчаяние и страх.
Наш дом стоял рядом с храмом, где я служу, - во имя святой великомученицы Варвары. Я повернулся и медленно пошёл на территорию церкви. Пройдя метров тридцать, остановился. За спиной - пожар, слева - наш храм, справа - стадион, дорога… Поднял голову, смотрю в небо и вдруг чувствую, как снаружи окутывает меня ненависть. Не внутри это чувство было, а именно как бы со всех сторон подступило - нечеловеческая такая ненависть, среди людей такой не бывает.

И будто старый друг подходит слева и ласково так говорит: «Ну, что ты теперь будешь делать?». Я молчу, смотрю в небо. И дальше эта мысль: «У тебя было четыре дочки, а теперь двух нет. Были две красивые девочки с голубыми, как небо, глазами. И вот они умерли. Что ты будешь делать?». Растерялся я, а эта ненависть снова ко мне обращается: «Две девочки красивые, как звёздочки в небе. Их больше нет. А ведь что после смерти? Ничего, темнота…». Чувствую, меня одолевает страх, но не понимаю, что делать, молчу и только слышу: «Сердце твоё уже наполовину мёртвое. Но у тебя ещё две дочки остались, значит, другая половина сердца у тебя ещё жива. Так что ты будешь делать? Дальше будешь Бога любить и людям служить?». После этих слов я понял, что происходит: враг искушает меня.

Всеми мыслями тогда устремился я в небо и стал вслух просить: «Господи, не оставь моих деток!». Ведь бесы не имеют власти над чистыми душами, и мы верим, что если умирает крещёный младенец, Господь забирает его прямо в рай. Так и моих детей дьявол забрать был не в силах, но я понял, что он может их испугать. Стал молиться Господу, чтобы Он защитил моих деточек, не дал врагу причинить им никакого зла.
Люди смотрят, что я вслух сам с собой разговариваю, подумали, наверное, что батюшка от горя с ума сошёл… А я чувствую, что недостоин просить Господа, потому что грешен очень, и тогда начинаю молиться Божией Матери: «Пресвятая Богородице, мы Тебя очень любим, всегда Тебе молимся, и дети мои Тебя любят, никогда Тебя в прошении и в славословии не оставляют, не оставь и Ты их!».

Но понимаю, что недостоин и Матерь Божию просить, начинаю призывать всех святых угодников: «Берегите моих деточек, чтобы враг не смог причинить им никакого зла, защитите своей молитвой!». И знаю, чувствую, что и святых угодников не смею я просить, тогда обращаюсь к усопшим: «Покойнички мои, кого я хоронил, отпевал - более трёхсот человек вас я провёл в жизнь вечную, за всех молюсь за каждой литургией. Не оставьте и вы меня, не оставьте и деток моих!».
Видимо, враг пытался посеять в моём сознании мысль, что после смерти ничего нет - темнота, пустота. Искушал, чтобы я начал роптать, укорять Господа. Однако Господь вразумил, я стал молиться, и это облако ненависти вокруг меня как пузырь лопнуло. Но ведь так и матушку мою, и старшую дочку дьявол мог искушать - поэтому я сразу к ним побежал. Они вдвоём сидели на лавочке, плакали. Подошёл, обнял их и сказал: «Девочки, только не ропщите. Как бы враг ни искушал, просите у Господа прощения за наши грехи, молитесь, чтобы Он сохранил души Софийки и Веронички. Славьте Господа!».
С того самого момента огонь потерял силу и начал угасать. Как раз подвезли воду, и спасатели смогли потушить. Затем мы стали разбирать пожарище…

«Радости вашей никто не отнимет…»
Наши с матушкой боль и страдания были такие, что не передать. Но мы восприняли всё с верой, не роптали, только молились.
Наутро я должен был служить литургию. Это было воскресенье, 5 января. Стал готовиться, молился фактически всю ночь. Нас к себе соседи забрали… Утром пришёл - людей полный храм. Стал к престолу, служилось очень тяжко, плакал всю службу. Приехали собратья-священники, все нас очень поддерживали. Мой друг, отец Пётр, отдал мне свой подрясник и крест - ведь абсолютно всё сгорело.
После службы забрали девочек из морга, купили гробики, привезли в храм. Отслужили панихиду и начали читать Псалтирь. Целый день мои дети были в храме. Людей приходило очень много: практически все священники приехали поддержать, местные наши, все конфессии. Я только просил, чтобы не несли искусственных цветов: «Господь жив, и детки мои у Господа живы…». И люди приносили только живые цветы.

Ночью один священник, мой товарищ, говорит: «Приляг, может, заснёшь». Я прилёг на пол прямо в алтаре, но заснуть не смог, встал и пошёл дальше служить литии между кафизмами. Нам с матушкой нужно было готовиться к Причастию, но ни у неё, ни у меня сил молиться уже не было.
Тогда я вышел на солею и стал на колени напротив иконы Божией Матери в иконостасе. Смотрю перед собой, вижу Царские врата. И вдруг возникает перед глазами темнота страшная. Такая, наверное, бывает человеку за грехи - на земле ничто не может так испугать, как мрак этот. И лишь только стал меня одолевать страх, как вдруг чувствую, что от темноты отдаляюсь, поднимаюсь мысленно вверх. Страшно не было, наоборот, ощущение такое, будто кто-то родной рядом. Наверное, Ангел Хранитель мой.

Вижу небо, солнышко красное, а над всем этим - арка цветочная. Вдалеке огонёк мерцает и вдруг начинает приближаться ко мне, растёт, становится как пламя свечи. Посмотрел я: «Да это же Матерь Божия!». В огненном сиянии, как на иконе «Почаевской» Её изображают, стоит прекрасная Пресвятая Богородица и за ручки моих девочек держит: правой рукой - Софийку, левой - Вероничку. Они мне обе заулыбались и возле Матери Божией будто подпрыгивают, такие радостные, такие прекрасные! Смотрю на них, и так мне легко, хорошо стало…
А они повернулись ко мне спиной и пошли обратно к арке, цветами украшенной. Матерь Божия снова стала как огонёк, а из арочки полился такой яркий свет, что озарил всё вокруг…
Верю, что это Господь сподобил, чтобы мои девочки попрощались со мной, и показал, что враг не имел силы над моими детьми, не испугал их, потому что Сама Матерь Божия их провела, а Господь принял в Свои Небесные Обители.

…После этого ощутил я такой прилив энергии, что мои силы полностью возобновились. Вошёл в алтарь, поцеловал престол, начал молиться, славословить Бога. Когда вышел, перекрестился и рассказал обо всём, что только что увидел. И не я один принял эту благодать - и матушка моя почувствовала небесную радость.
Мы вдвоём стали возле детей, помолились, все каноны ко Причастию прочитали на одном дыхании. А потом я зашёл в алтарь и написал рождественское послание нашей ровенской молодёжи. Мысли сами пришли на ум, это не мои слова были - Господь дал. О том, что плоть моих детей сейчас уходит в землю, потому что от земли взята, а дух к Новорожденному отправляется, и они будут петь Господу уже на Небесах. А ведь мы с ними к Рождеству новые колядки выучили - целую программу!

…Когда священники, мои собратья, ехали на похороны, не знали, как нас и утешать. Но у меня такая радость была на душе, что я сам всех утешал. Хотя, когда совершали погребение, не мог сдерживать слёз, плакал очень, но радость оттого, что дети с Господом, ни на минуту не покидала.
Так получилось, что у моих детей две могилки. Похоронили их на кладбище, за селом. А затем… В доме, где их нашли, остался пепел обгоревших ручек, ножек. Я понял, что нехорошо это так оставлять. Поэтому мы всё собрали и погребли на территории нашего храма. Я всегда хотел на холмике возле церкви памятник какой-нибудь поставить - в честь Божией Матери или Господского праздника. Но получилось так, что здесь теперь мои дочечки в земле, а над ними - памятник…
***
Мы очень любили жизнь, всей семьёй постоянно выезжали в лес погулять, шашлык запечь мясной или рыбный, поиграть, побегать с детьми, в траве поваляться. Сейчас наша семья разделилась, но задача тех, кто остался, - прийти к Господу, прожить так, чтобы иметь венец - Царствие Божие.
Помню, был момент, я молился у престола: «Господи, не оставь меня здесь, забери меня к моим девочкам! Я их буду защищать, со мной им не будет страшно». Вдруг сердце моё загорелось, забилось часто, и слышу ответ: «Те двое у Господа в раю, и все святые с ними. А этих ты на кого оставишь?». И я понял, что это воля Божия, и принял всё как есть.

АКТ III СЦЕНА 1 Равнина в Сирии. Входят триумфальным маршем Вентидий, Силий и другие римские военачальники с войском. Впереди несут тело убитого парфянского царевича Пакора. Вентидий Разбита Парфия, отчизна стрел. Мне рок судил отметить за гибель Красса. - Пусть каждый воин поглядит на труп Парфянского царевича. Ород, Твой сын, Пакор, нам уплатил за Красса. Силий Пока твой меч, Вентидий благородный, Еще дымится от парфянской крови, Преследуй беглецов. Гони парфян, Гони из Мидии, из Междуречья. Тогда Антоний даст тебе триумф И увенчает лаврами. Вентидий Нет. Силий! С меня довольно. Знай, что подчиненный Остерегаться должен громких дел. Прославиться в отсутствие вождя Опасней иногда, чем оплошать. И Цезарь и Антоний наш нередко Чужим мечом победу добывали. Здесь, в Сирии, предшественник мой, Сессий, Столь быстро отличился, что за это В немилость у Антония попал. Кто своего вождя опережает, Становится как бы вождем вождя. Порою честолюбию солдата Полезней пораженье. чем победа, Которой он начальника затмил. Я для Антония бы много сделал, Но этим уязвлю его - и тут Все подвиги мои пойдут насмарку. Силий Ты доказал, Вентидий, что солдат Есть нечто большее, чем только меч. Но что же ты Антонию напишешь? Вентидий Я напишу, что, именем своим Нас окрылив, он нам принес победу, Что под его орлами легионы, Оплаченные им, разбили в прах Непобедимых всадников парфянских. Силий Где он сейчас? Вентидий Он на пути в Афины. Насколько нам позволит груз добычи. Мы поспешим туда же, чтобы там Быть ранее, чем он. - Итак, в поход! Уходят. СЦЕНА 2 Рим. Передняя в доме Цезаря. Входят с разных сторон Агриппа и Энобарб. Агриппа Ну как там, распрощались зять и шурин? Энобарб Помпея сплавив, трое триумвиров Печатями скрепляют договор. Октавия перед разлукой с Римом Рыдает, Цезарь мрачен, а Лепида - Так мне рассказывал Менас - мутит С тех пор, как пировал он у Помпея. Агриппа Достойнейший Лепид! Энобарб Непревзойденный! Он в Цезаря поистине влюблен. Агриппа А как Антония он обожает! Энобарб Ведь Цезарь кто? "Юпитер он земной!" Агриппа "Антоний всем Юпитерам Юпитер!" Энобарб "О Цезарь! Нет подобного ему!" Агриппа "О Марк Антоний! Феникс среди птиц!" Энобарб "Хвалы нет высшей, чем слова: он - Цезарь!" Агриппа Он расточает похвалы обоим. Энобарб Но больше Цезарю. "О Марк Антоний!" - Певец, художник, ритор, звездочет Воспеть, изобразить, изречь, измерить Его любовь к Антонию бессильны. Но перед Цезарем благоговея, Лежит он ниц. Агриппа В обоих он влюблен. Энобарб Он - жук, они - блестящие надкрылья. Трубы. Пора! Прощай, Агриппа благородный. Агриппа Счастливый путь, достойный Энобарб. Отходят в сторону. Входят Цезарь, Антоний, Лепид и Октавия. Антоний Не провожай нас дальше. Цезарь Берешь с собой ты часть моей души. Будь ласков с ней. - Сестра, супругой будь Такою, чтобы оправдать надежды И превзойти ручательства мои. - Не допусти, Антоний благородный, Чтобы тот столп, который предназначен Для укрепленья дружбы, стал тараном И развалил ее. Уж лучше б нам Совсем не пользоваться этим средством, Чем осквернить его. Антоний Ты недоверьем Меня обидишь. Цезарь Что сказал, - сказал. Антоний Как ты ни будь придирчив, оснований Для страха своего ты не найдешь. Пускай тебя оберегают боги. Пусть бьются для тебя сердца всех римлян. Пора нам в путь. Цезарь Прощай же, милая сестра! Прощай! Пускай стихии с нежной добротой Баюкают тебя. Счастливый путь! Октавия Мой милый брат!.. Антоний У нас весна любви, и эти слезы - Апрельский вешний дождь. - Приободрись. Октавия (Цезарю) Смотри за домом моего супруга И... Цезарь Что еще? Октавия Дай на ухо скажу. Антоний Ее язык не слушается сердца, А сердце не владеет языком. Так пух лебяжий, зыблемый волнами, Не ведает, куда он приплывет. Энобарб (тихо, Агриппе) Не думает ли Цезарь прослезиться? Агриппа (тихо, Энобарбу) Чело его темнеет. Энобарб (тихо, Агриппе) Это жалко. Не красит темное пятно на лбу И жеребца, не только человека. Агриппа (тихо, Энобарбу) Антоний тоже ведь чуть не рыдал Тогда, когда сражен был Юлий Цезарь. Он слезы лил над Брутом при Филиппах. Энобарб (тихо, Агриппе) В тот год Антоний насморком страдал, Губя врагов, их окроплял слезами. Вот если я заплачу - верь слезам. Цезарь Нет, милая Октавия, я буду Тебе писать. И время не заставит Меня забыть сестру. Антоний Ну полно, Цезарь. Еще посмотрим, кто из нас двоих Ее сильнее любит. На прощанье Обнимемся, и я тебя покину, Препоручив богам. Цезарь Прощай. Будь счастлив! Лепид Пускай сиянье всех светил небесных Твой освещает путь. Цезарь (целуя Октавию) Прощай. Антоний Прощайте. Трубы. Все уходят. СЦЕНА 3 Александрия. Покой во дворце. Входят Клеопатра, Хармиана, Ирада и Алексас. Клеопатра Ну, где ж гонец? Алексас Боится он войти. Клеопатра Вот вздор! Входит гонец. Входи, не бойся. Алексас О царица! Когда ты в гневе, на тебя взглянуть Сам Ирод Иудейский не посмел бы. Клеопатра Да, поплатился б Ирод головой, Будь здесь Антоний, чтобы выполнять Мои приказы. (Гонцу.) Подойди поближе. Гонец Царица милостивая!.. Клеопатра Скажи, Октавию тебе случалось видеть? Гонец Да, повелительница. Клеопатра Где же? Гонец В Риме. Ее совсем вблизи я видел: шла Она между Антонием и братом. Клеопатра Что, высока она? С меня? Гонец Нет, ниже. Клеопатра А голос звонкий у нее иль слабый? Гонец Совсем чуть слышный голосок. Клеопатра Так, так... Недолго будет он ее любить. Хармиана Ее? Любить? Да это невозможно! Клеопатра И я так думаю. Он отвернется От этой безголосой коротышки._ А поступь как? Величие в ней есть? - Гонец Она едва передвигает ноги, Не отличишь - стоит или идет. Нет жизни в ней. Не женщина она, А изваяние. Клеопатра Да полно, так ли? Гонец Приметлив я. Хармиана Приметливей он втрое Любого египтянина. Клеопатра Да, вижу, Он наблюдателен. Ну что в ней есть? Он здраво рассуждает. Хармиана Очень здраво. Клеопатра Что скажешь ты о возрасте ее? Гонец Она уже успела овдоветь. Клеопатра Что? Овдоветь? - Ты слышишь, Хармиана? Гонец Я думаю, что лет под тридцать ей. Клеопатра Лицо продолговато иль округло? Гонец Ее лицо округло до уродства. Клеопатра Такие большей частью неумны. А волосы какие? Цвет какой? Гонец Цвет темный. Безобразно низкий лоб. Клеопатра Вот золото, возьми. Не обижайся, Что так сурова я была к тебе. Тебя отправлю я в обратный путь, Ты человек толковый. Собирайся. Я приготовлю письма. Гонец уходит. Хармиана Честный малый. Клеопатра Да, ты права. Мне жаль, что я была К нему несправедлива. Вижу я, Что эта женщина мне не опасна. Хармиана Ничуть. Клеопатра Гонец способен отличить Величье истинное от подделки. Хармиана Еще бы! Он на службе у тебя Не первый год! Клеопатра Послушай, Хармиапа, Я кое-что еще узнать хотела... Ну хорошо, пришли его потом. Все, может быть, уладится. Хармиана Ручаюсь. Уходят. СЦЕНА 4 Афины. Покой в доме Антония. Входят Антоний и Октавия. Антоний Нет, нет, Октавия, не возражай. И это все, и многое другое Охотно б я простил. Но начал он Опять войну с Помпеем. Он составил И огласил публично завещанье, Где обо мне едва упомянул; А там, где обойти моих заслуг Никак не мог, был более чем краток И скуп на похвалу. В своих речах Меня он мерит самой низкой меркой И о славнейших подвигах моих Едва сквозь зубы цедит. Октавия Мой дорогой супруг! Верь не всему, А если веришь - не на все сердись. Ведь если между вами вспыхнет ссора, Несчастнейшей из женщин буду я, Молясь за двух врагов. Лишь насмешу богов я милосердных, К ним вознося смиренную мольбу: "Благословите моего супруга!" И, ей в опровержение, молясь: "Благословите брата моего!" Кто бы из вас ни победил - мне горе. Меж этих крайностей средины нет. Антоний Моя Октавия, свою любовь Отдай тому, кому она дороже. Честь потеряв, себя я потеряю. Уж лучше б мне совсем не быть твоим, Чем, будучи твоим, утратить честь. Но если ты нас помирить желаешь, Попробуй. А тем временем я буду Готовиться к войне, позор которой Падет на брата твоего. Спеши. Пускай исполнится твое желанье. Октавия Спасибо. Пусть Юпитер всемогущий Мне, слабой, мне, бессильной, силы даст, Чтоб я могла склонить вас к примиренью. Война меж вами - трещина в земле; Ее заполнят только горы трупов. Антоний Ты на того, кто был причиной ссоры, Свое негодованье обрати. Едва ли так равно мы виноваты, Чтоб поровну делить твою любовь. Готовься. Отбери людей для свиты И не отказывай себе ни в чем. Уходят. СЦЕНА 5 Там же. Другой покой. Входят с разных сторон Энобарб и Эрос. Энобарб Ну, что нового, друг Эрос? Эрос Новости удивительные. Энобарб Какие же? Эрос Цезарь и Лепид возобновили войну с Помпеем. Энобарб Это старая новость. И кто кого победил? Эрос Цезарь одолел Помпея с помощью Лепида, но теперь не признает его равным себе и не желает делиться с ним славой. Да еще обвиняет Лепида в сношениях с врагом на основании давних его писем к Помпею. Так что сейчас бедняга триумвир находится в заточении и будет там, пока его не освободит смерть. Энобарб Теперь у мира две звериных пасти. И сколько ты им пищи ни бросай, Одна из них другую загрызет. - А где сейчас Антоний? Эрос Он в саду. Сухие ветки яростно топча, "Дурак Лепид!" - кричит он и грозится Распять того, кто умертвил Помпея. Энобарб Готов к отплытью наш огромный флот... Эрос В Италию, на Цезаря. Послушай, Антоний за тобой меня послал. О новостях сказать я мог и позже. Энобарб Да тут уж все равно. Эх, будь что будет. Веди меня к Антонию. Эрос Идем. Уходят. СЦЕНА 6 Рим. Покой в доме Цезаря. Входят Цезарь, Агриппа и Меценат. Цезарь Он просто издевается над Римом. В Александрии, сообщают мне, На серебром обитом возвышенье Антоний с Клеопатрой сели рядом На тронах золотых; и у подножья - Цезарион (сын якобы того, Кто мне названым был отцом), а также Весь выводок приблудных их детей. И власть самодержавную он дал ей Не только над Египтом, но еще Над Палестиной, Лидией и Кипром. Меценат И это объявил он всенародно? Цезарь Публично, на арене для ристалищ. А два их отпрыска - цари царей: Над царствами армян, парфян, мидян Владыкой он поставил Александра И Птолемею отдал под начало Сирийцев, киликийцев, финикиян. А Клеопатра в этот день была В священном одеянии Изиды, В котором появлялась уж не раз. Меценат Оповестить об этом надо римлян. Агриппа И отвернется от него народ, Давно его гордыней раздраженный. Цезарь Народ уже осведомлен. Антоний Прислал сенату список обвинений. Агриппа Кого же обвиняет он? Цезарь Меня. Сицилию забрав, мол, у Помпея, Антонию не предоставил я Его законной доли; не вернул Тех кораблей, что дал он мне взаймы. И, наконец, винит нас, что Лепида Мы отстранили от триумвирата, Конфисковав имущество его. Агриппа На это все ответить надо, Цезарь. Цезарь Ответ написан, и гонец в пути. Я там пишу, что стал Лепид жесток, Что злоупотреблял высокой властью И поделом смещен; что я отдам Антонию условленную часть Того, что я завоевал, но пусть В Армении и прочих государствах, Им завоеванных, он даст мне долю. Меценат Такой уступки от него не жди. Цезарь Так пусть и он не ждет от нас уступок. Входит Октавия со свитой. Октавия Привет тебе, мой брат и господин! Цезарь Как, это ты? Отвергнутая мужем? Октавия Причины нет так называть меня. Цезарь Зачем же ты неслышно к нам подкралась? Сестре ли Цезаря являться так? Супруге ль триумвира? Ей пристало Пожаловать в сопровожденье войска, Чтоб возвещало ржание коней Еще задолго о ее прибытье; Должны были под тяжестью зевак Деревья гнуться; пыль должна была От поезда ее вздыматься к небу. Но ты явилась как простолюдинка, Ты воспрепятствовала изъявленьям Любви народной; а когда любовь Нельзя излить, легко ей и зачахнуть. Тебя встречать на море и на суше Нам надо было, чтобы вызывал Твой каждый шаг приветственные клики. Октавия Мой добрый брат, я так сама хотела, Никто меня не принуждал. Мой муж, Узнав, что ты готовишься к войне, Со мною поделился горькой вестью. Я попросила, чтоб он мне позволил Вернуться в Рим, - и согласился он. Цезарь А как не согласиться, если ты Стоишь меж ним и похотью его. Октавия Не говори так, брат. Цезарь За ним слежу я. Мне ветер о делах его доносит. Где он сейчас? Октавия В Афинах, милый брат. Цезарь Как ты обманута! Опять сманила Его к себе в Египет Клеопатра. Свою империю он отдал шлюхе. Теперь, к войне готовясь, у себя Они собрали всех царей восточных: Там Бокх - ливийский царь; Адал - фракийский; Понтийский царь; царь аравийский Малх; Царь пафлагонский Филадельф; царь Ирод; Монарх каппадокийский. Архелай; Властитель комагенский Митридат; Цари ликаонийский и мидийский Аминт и Полемон, и тьма других. Октавия О, горе мне! Я сердце разделила Меж двух друзей, что сделались врагами. Цезарь Добро пожаловать. Твои посланья Заставили меня с разрывом медлить, Пока не стало ясно мне, что ты Обманута, а нам грозит опасность. Будь стойкой. С неизбежностью суровой Не спорь, но предоставь самой судьбе Осуществить ее предначертанья. Ты мне дороже всех людей на свете. Тебя позорно предали. И боги Нас изберут орудием своим, Чтоб наказать обидчика. Утешься. Все рады здесь тебе. Агриппа Да, госпожа. Меценат Добро пожаловать. Сердца всех римлян Полны любовью, жалостью к тебе. И лишь один беспутный Марк Антоний, В грехе погрязший, оттолкнул тебя И отдал власть свою развратной твари, Решившей, видно, взбаламутить мир. Октавия Да правда ль это, брат? Цезарь Увы, все правда. Добро пожаловать, сестра. Прошу, Будь терпеливой. Милая сестра! Уходят. СЦЕНА 7 Лагерь Антония близ мыса Акциума. Входят Клеопатра и Энобарб. Клеопатра Я разочтусь с тобой, не сомневайся. Энобарб За что? За что? За что? Клеопатра Ты говорил, что мне не подобает При войске быть. Энобарб А разве подобает? Клеопатра Но если мы союзники в войне, То почему бы мне тут и не быть? Энобарб (в сторону) Отвечу так: когда б держали в войске Не только жеребцов, но и кобыл, От жеребца не много было б толку: Вскочил бы вместе с всадником своим Он на кобылу. Клеопатра Что ты там бормочешь? Энобарб Антонию ты будешь лишь помехой. Не на тебя сейчас он должен тратить Отвагу, ум и время. Уж и так О легкомыслии его твердят. Толкуют в Риме, что твои служанки И евнух твой ведут эту войну. Клеопатра Да сгинет Рим! Пусть языки отсохнут У говорящих так. Я правлю царством И наравне с мужчинами должна Участвовать в походе. Не перечь! Я все равно останусь здесь. Энобарб Молчу. А вот наш вождь. Входят Антоний и Канидий. Антоний Не странно ли, Канидий, Что от Брундизия и от Tapeнта Так быстро Ионическое море Он пересек и захватил Торину? - Ты слышала о том, моя любовь? Клеопатра Проворство удивляет лишь лентяев. Антоний Вот молодец! Какой воитель смог бы Медлительность так метко заклеймить? - Канидий, мы сразимся с ним на море. Клеопатра На море! Где ж еще? Канидий Но почему? Антоний На бой морской нас вызывает Цезарь. Энобарб Подумаешь! А разве ты пред тем Не вызывал его на поединок? Канидий С тем чтобы при Фарсале биться вам, Где Юлий Цезарь победил Помпея. Твое невыгодное предложенье Не принял враг, - ты так же поступи. Энобарб Дрянной народ на кораблях твоих: Погонщики ослов да землепашцы, Поверстанные наскоро в матросы. А ведь у Цезаря те моряки, Которыми разбит был Секст Помпей. Его суда легки, твои громоздки. Стыда не будет в том, что, бой морской Отвергнув, ты сразишься с ним на суше. Антоний Нет, в море! В море! Энобарб Доблестнейший вождь! На это согласясь, пренебрежешь Ты полководческим своим искусством; Посеешь ты смущенье в легионах, Где много ветеранов. Опыт твой Останется тогда без примененья. Зачем, покинув верный путь к успеху, Отдать свою судьбу ты хочешь риску, Случайности? Антоний На море я сражусь. Клеопатра И у меня есть шестьдесят галер, Таких еще и Цезарь ваш не видел. Антоний Часть кораблей сожжем. Командой их Суда оставшиеся укрепим И Цезаря при Акциуме встретим. А если на море не одолеем, На суше бой дадим. - Входит гонец. Какие вести? Гонец Мой повелитель, подтвердилась весть, Что Цезарь взял Торину. Антоний Сам Цезарь? Быть не может... Странно мне, Что так продвинулись его войска. - Итак, все девятнадцать легионов, Двенадцать тысяч всадников в придачу Возьми, Канидий, под свое начало. Я - на корабль. - Пойдем, моя Фетида! Входит старый солдат. Ну, что мне скажет славный ветеран? Солдат Не дело биться в море, император, Вверять свою судьбу гнилым доскам. Вот меч мой, вот рубцы мои - им верь. Пусть финикийцы или египтяне Барахтаются на воде, как утки, - Мы, римляне, привыкли побеждать, Ногою твердой стоя на земле. Антоний Довольно! - На суда! Антоний, Клеопатра и Энобарб уходят. Солдат Я прав, могу поклясться Геркулесом. Канидий Ты прав, солдат, но полководец наш В себе не волен. Вождь - на поводу. А мы у бабы ходим под началом. Солдат Тебе подчинена пехота вся И конница? Канидий Начальствуют над флотом Публикола, Марк Юстий, Марк Октавий И Целий. Я ж начальствую на суше. Но Цезарь-то каков? Вот быстрота! Солдат Еще из Рима он не выступал, Как двинулись уже его войска, На мелкие отряды разделившись И тем введя лазутчиков в обман. Канидий А кто командует его войсками? Солдат По слухам, некий Тавр. Канидий Он мне знаком. Входит гонец. Гонец Ты нужен императору, Канидий. Канидий Чревато наше время новостями, И каждый миг приносит новый плод. Уходят. СЦЕНА 8 Равнина близ Акциума. Входят Цезарь и Тавр с военачальниками. Цезарь Тавр! Тавр Слушаю. Цезарь Не принимай сраженья До окончания морского боя. Вот в свитке указания мои. От них не отклоняйся. Знай одно: Все будущее наше здесь решится. Уходят. СЦЕНА 9 Другая часть равнины. Входят Антоний и Энобарб. Антоний Мы конницу поставим за холмом Пред войском Цезаря. Оттуда сможем Галеры вражеские сосчитать, А далее поступим, как решили. Уходят. СЦЕНА 10 Другая часть равнины. Входит Канидий с войском; они проходят с одной стороны сцены. Входит Тавр с войском; они проходят с другой стороны сцены. Слышен шум морского сражения. Входит Энобарб. Энобарб Конец! Конец! Всему конец! Проклятье! "Антониада", судно Клеопатры, Руль повернув, пустилась наутек. Все шестьдесят египетских галер - За нею вслед. О, лучше б мне ослепнуть! Входит Скар. Скар О небеса! О силы преисподней! Энобарб В чем дело, Скар? Чего яришься ты? Скар Утратили мы больше чем полмира От глупости. Провинции и царства Швырнули мы в обмен на поцелуй! Энобарб Чем кончится сраженье, как считаешь? Скар Чем кончится бубонная чума? Конечно, смертью. Пусть возьмет проказа Распутную египетскую тварь! В разгаре битвы, в миг, когда успех И пораженье были близнецами, А может, первый старше был, - она, Поставив паруса, помчалась прочь, Ни дать ни взять как в жаркий летний день Ужаленная оводом корова! Энобарб Я видел. Но не вынесли глаза Такого зрелища, и больше я Смотреть не мог. Скар Когда она умчалась, Антоний, жертва колдовства ее, Расправил крылья-паруса и вслед, Как селезень влюбленный, устремился, Оставив бой на произвол судьбы. Такого срама я еще не видел. Отвага, честь и опыт никогда Не падали так низко. Энобарб Горе! Горе! Входит Канидий. Канидий Чуть дышит наше воинское счастье И тонет в море. Будь наш полководец Тем, кем он был, мы б выиграли бой. Своим позорным бегством подал он Нам всем пример. Энобарб (в сторону) Ах вот ты что задумал? Тогда и в самом деле нам конец. Канидий Они направились к Пелопоннесу. Скар Недалеко. И я туда. Посмотрим, Что будет дальше. Канидий С армией своей Я сдамся Цезарю. Пример мне подан Уже шестью союзными царями. Энобарб Звезда Антония померкла. Все же Я следую за ней, хотя мой ум Противодействует, как встречный ветер. Уходят. СЦЕНА 11 Александрия. Зал во дворце. Входит Антоний со свитой. Антоний Вы слышите? Земля как будто стонет, Прося, чтоб я не попирал ее; Носить Антония она стыдится. Друзья мои, такая тьма вокруг, Что в мире не найти уж мне дороги. Там есть груженный золотом корабль. Казну между собою поделив. Бегите. С Цезарем вы сговоритесь. Приближенные Бежать? Нет, никогда! Антоний Я сам бежал, Я трусов научил, как надо спину Показывать врагу. - Друзья, бегите! Я выбрал путь, где обойдусь без вас. Спасайтесь! В гавани казну найдете, Все ваше. - О! Сгорю я со стыда, Взглянув на ту, за кем вослед пустился. И волосы мои в междоусобье: Седые выговаривают черным За безрассудство; черные - седым За трусость и влюбленность. О друзья! Бегите. Я вас письмами снабжу, Которые расчистят вам дорогу. Не надо скорбных лиц. Примите выход, Предложенный отчаяньем моим. Предавший сам себя да будет предан. Бегите прямо к морю, на корабль, Я вам дарю сокровища и судно. Оставьте же меня. Я вас прошу. Прошу, - приказывать не смею больше. Итак, прошу. Мы свидимся еще. (Садится.) Входят Эрос и Клеопатра, которую ведут под руки Хармиана и Ирада. Эрос Царица, подойди к нему, утешь. Ирада О, подойди, царица! Хармиана Утешь его! Что делать, госпожа. Клеопатра Я сяду. О Юнона! Антоний Нет, нет, нет, нет, нет! Эрос Взгляни же, император. Антоний О стыд! Стыд! Стыд! Хармиана Царица! Ирада Дорогая госпожа! Эрос О повелитель мой! Антоний Да... Цезарь... При Филиппах, как плясун, Держал в руках он меч свой бесполезный. А мной в тот день сражен был тощий Кассий, Прикончен был отчаявшийся Брут... Он действовал руками подчиненных, Он был несведущ в воинском искусстве, - И вот теперь... А впрочем, все равно. Клеопатра Ах! Помогите мне! Эрос Мой господин, царица здесь, царица. Ирада Царица, подойди, заговори с ним. Раздавлен он стыдом. Клеопатра Ну хорошо... Я обопрусь на вас. О!.. Эрос Встань же, господин мой благородный. - Царица приближается к тебе, Едва ступает, голову повесив. Воспрянь же духом, иль она умрет. Антоний Я над своею славой надругался. Позорнейшее бегство!.. Эрос Здесь царица! Антоний О! Египтянка, до чего меня Ты довела! Ну что же, полюбуйся, Как я страдаю, глядя со стыдом На все, что я разбил и обесчестил. Клеопатра О господин! О повелитель мой! Прости моим пугливым парусам. Не знала я, что бросишься ты следом. Антоний Ты это знала, египтянка, знала - Руль сердца моего в твоих руках, И за тобой последую я всюду. Ты знала, что душой моей владеешь, Что твоего достаточно кивка, И я веления богов нарушу. Клеопатра Прости меня!.. Антоний Придется мне теперь Послов смиренно посылать к мальчишке, Заискивать, хитрить и унижаться - Мне, кто играл небрежно полумиром, Вязал и разрубал узлы судьбы! Ты знала - завоеван я тобой, Ослаб мой меч, опутанный любовью, И подчиняется во всем лишь ей. Клеопатра Прости меня!.. Прости меня!.. Антоний Не плачь. Дороже мне одна твоя слеза Всего, что я стяжал и что утратил. Один твой поцелуй все возместит. - Наставника своих детей отправил Я к Цезарю послом. Он не вернулся? - Любовь моя, весь налит я свинцом. - Эй, вы, кто там, - вина, еды подайте. - А, все равно! Пусть роком я гоним, Тем с большим вызовом смеюсь над ним! Уходят. СЦЕНА 12 Лагерь Цезаря в Египте. Входят Цезарь, Долабелла, Тирей и другие. Цезарь Пускай посол Антония войдет. - Кто он такой? Долабелла Наставник их детей. Как должен быть ощипан наш Антоний. Чтоб нам послать столь жалкую пушинку Из своего крыла. А ведь давно ли Гонцами отряжать он мог царей. Входит Евфроний. Цезарь Приблизься. Говори. Евфроний Кто б ни был я, Я как посол Антония явился. Я в замыслах его не больше значил До сей поры, чем капля в океане. Цезарь Пусть будет так. С чем прислан ты ко мне? Евфроний Властителя судьбы своей Антоний Приветствует и просит позволенья Остаться здесь, в Египте. Если ж нет, Он просит меньшего: позволь ему В Афинах жить как частному лицу, Дышать под небом, по земле ступать. А Клеопатра просит, чтобы Цезарь, Пред чьим могуществом она склонилась, Не отнимал корону Птолемеев У сыновей ее. Ведь их судьба В твоих руках. Цезарь Я глух ко всяким просьбам Антония. А что до Клеопатры, То слушать просьб ее не стану я, Пока не будет изгнан из Египта Иль умерщвлен ее любовник жалкий. А при таком условии готов Я ей помочь. Вот мой ответ обоим. Евфроний Удача да сопутствует тебе. Цезарь Пускай его проводят через лагерь. Евфроний уходит. Тирей, для красноречья твоего Теперь настало время. Клеопатру Разъединить с Антонием попробуй. Пообещай ей именем моим Все, что попросит. Сверх того добавь, Что в голову взбредет. Ведь даже в счастье Нестойки женщины, а уж беда Заставит пасть чистейшую из чистых. Итак, Тирей, будь ловок. А за труд Потом назначишь сам себе награду; Твое желанье мне законом будет. Тирей Иду. Цезарь Заметь, как перенес Антоний Свое паденье, как ведет себя, И постарайся по его поступкам Судить о мыслях. Тирей Постараюсь, Цезарь. Уходят. СЦЕНА 13 Александрия. Зал по дворце. Входят Клеопатра, Энобарб, Хармиана и Ирада. Клеопатра Что ж, - Энобарб, нам делать? Энобарб Поразмыслить И умереть. Клеопатра Кто в этом виноват - Антоний или я? Энобарб Один Антоний. Он похоти рассудок подчинил. Пусть ты бежала от лица войны, Лица, которым два враждебных войска Друг друга в содрогание приводят, - А он куда помчался? В то мгновенье, Когда две половины мира сшиблись (И лишь из-за него), поставил он Зуд страсти выше долга полководца. Вот стыд-то был, страшней, чем пораженье, Когда летел он за твоей кормою Сквозь строй своих и вражеских галер. Клеопатра Тсс... Замолчи. Входят Антоний и Евфроний. Антоний Таков его ответ? Евфроний Да, господин. Антоний Обещаны царице Уступки, если выдан буду я? Евфроний Он так сказал. Антоний Скажи об этом ей. (Клеопатре.) Седеющую голову мою Пошли мальчишке Цезарю, и он Тебя за это царствами осыплет. Клеопатра За голову твою? Антоний (Евфронию) Вернись к нему. Скажи, что, розой юности украшен, Он должен мир геройством удивить; Что деньги, корабли и легионы Принадлежать могли бы даже трусу И что военачальники его Могли бы одержать свои победы И под началом малого ребенка. Так пусть один, без этих преимуществ, Со мной, лишенным их, сразится он - Клинок с клинком. Я дам письмо. Идем. Антоний и Евфроний уходят, Энобарб (в сторону) Да, как же! Цезарь только и мечтает, Чтоб, распустив победные войска, Размахивать мечом, как гладиатор. Эх, вижу я, что внешние утраты Ведут к утрате внутренних достоинств: Теряя счастье, мы теряем ум. - Коль ты еще способен измерять, Как с полновесным Цезарем ты мыслишь Равнять себя, пустышку? Видно, Цезарь И разум тоже твой завоевал. Входит придворный. Придворный Посол от Цезаря к царице. Клеопатра Вот как? Без церемоний, запросто! - Взгляните, Как нос воротит от расцветшей розы Тот, кто перед бутоном падал ниц. - Впустить его. Энобарб (в сторону) Я, кажется, повздорю С моею совестью. Служить глупцу Не значит ли из службы делать глупость? Однако ж тот, кто своему вождю Остался верен после пораженья, Над победившим одержал победу И тем себя в историю вписал. Входит Тирей. Клеопатра Чего желает Цезарь? Тирей Я хотел бы Сказать тебе о том наедине. Клеопатра Не опасайся. Здесь мои друзья. Тирей Но и друзья Антония, не так ли? Энобарб Ему друзей бы столько, сколько их У Цезаря, иль ни к чему мы тоже. Захочет Цезарь, и дружить с ним будет Наш господин, а стало быть, и мы. Тирей Отлично. - Достославная царица, Забудь о бедах, - заклинает Цезарь, - И помни лишь одно: что Цезарь он. Клеопатра По-царски сказано. Ну, продолжай. Тирей Он знает, что к Антонию в объятья Тебя толкнула не любовь, но страх. Клеопатра О! Тирей Честь твоя изранена, и он Тебя жалеет, зная, что насилье Тебя покрыло пятнами позора. Клеопатра Он бог, ему вся истина известна. Не добровольно честь моя сдалась, Но сломлена в бою. Энобарб (в сторону) Да неужели? Проверю у Антония. - Бедняга, Такую течь ты дал, что нам пора Бежать, беря пример с твоей дражайшей, Не то с тобой мы все пойдем ко дну. (Уходит.) Тирей Что Цезарю сказать, о чем ты просишь? Едва ли сам не молит он тебя, Чтоб ты позволила ему быть щедрым. Он был бы счастлив, если б захотела Ты сделать посох из его Фортуны Себе в поддержку. С радостью он примет Известье, что, Антония отвергнув, Себя считать ты будешь под защитой Владыки мира. Клеопатра Как тебя зовут? Тирей Тирей. Клеопатра Наиучтивейший посол, Ты Цезарю великому скажи: Его победоносную десницу Целую я коленопреклоненно И свой венец кладу к его ногам. Из уст его, которым внемлет мир, Я приговора для Египта жду. Тирей Вот благороднейшее из решений. Когда со счастьем мудрость не в ладу, Ей выгодней довольствоваться малым, И будет ей случайность не страшна. Даруй мне честь: знак выполненья долга Дай на руке твоей запечатлеть. Клеопатра Когда-то Цезаря отец названый, О будущих походах размышляя, Любил играть рукою этой бедной, Дождь поцелуев падал на нее. Тирей целует ей руку. Входят Антоний и Энобарб. Антоний Что вижу я? Юпитер громовержец! - Ты кто такой? Тирей Я исполнитель воли Могущественнейшего из людей, Того, чьи повеления - закон. Энобарб (в сторону) И всыпят же тебе сейчас. Антоний Эй, слуги! - Вот как, мерзавец!.. Демоны и боги!.. Где власть моя? Бывало, крикну: "Эй!" - И взапуски мальчишечьей ватагой Бегут ко мне цари: "Чего изволишь?". Оглохли вы? Входят слуги. Еще Антоний я. Взять этого шута и отстегать. Энобарб (в сторону) Да, мучить издыхающего льва Куда опасней, чем возиться с львенком. Антоний Луна и звезды! - Высечь негодяя! Да если б два десятка государей, Подвластных Цезарю... я б их велел... За дерзкое прикосновенье к этой... Как звать ее - не Клеопатрой же. Стегать его, пока, гримасы корча, Не завопит он о пощаде. Взять! Тирей О Марк Антоний!.. Антоний Взять его и высечь! И привести назад. С моим посланьем Он к господину своему вернется. - Слуги уводят Тирея. Полуотцветшей ты уже была, Когда с тобой я встретился. Затем ли Оставил я супружеское ложе, Не захотел иметь детей законных От редкостной жены, чтоб надо мной Негодница смеялась, для которой Что я, что первый встречный лизоблюд! Клеопатра Мой господин! Антоний Таким, как ты, нет веры! Но если мы - увы! - в грехе погрязли, То боги нас карают слепотой, Лишают нас способности судить И нас толкают к нашим заблужденьям, Смеясь над тем, как шествуем мы важно К погибели. Клеопатра О! До того дошло? Антоний Покойный Цезарь мне тебя оставил Объедком. Что там Цезарь, - Гней Помпей От блюда этого отведал тоже; Уж не считаю многих безымянных, Кого тебе случалось брать в постель В минуты вожделенья. Мне известно, Что с воздержанием знакома ты Лишь понаслышке. Клеопатра О! Зачем ты так? Антоний Позволить, чтоб угодливый холуй Осмелился простецки обращаться С твоей рукой, усладою моей, Печатью царской, символом священным. О, будь сейчас я на горе Базанской, Переревел бы там стада быков! Для бешенства есть повод у меня. Сейчас мне так же трудно быть учтивым, Как шее висельника - говорить Спасибо палачу. Возвращаются слуги с Тиреем. Ну, отстегали? Первый слуга И как еще, мой господин. Антоний Кричал он? Молил простить? Первый слуга Помиловать просил. Антоний Когда отец твой жив, пускай он плачет О том, что ты ему не дочь, а сын: И сам раскаивайся, что некстати Пошел за Цезарем победоносным, - За то и высечен. Как в лихорадке Дрожи при виде белых женских рук. Вернись же к Цезарю и расскажи, Как принят был. Да передай, смотри, Что, кажется, рассердит он меня, Бубня о том презрительно и чванно, Чем стал я, но не помня, чем я был. А рассердить меня легко теперь, Когда моя звезда, сойдя с орбиты, Готова кануть в бездну преисподней. И если господину твоему Поступок мой и речи не по вкусу, То мой вольноотпущенник Гиппарх В его руках, и Цезарю вольно Побить его, пытать или повесить - На выбор, чтоб со мною расквитаться. Прочь! Уноси рубцы свои! Пошел! Тирей уходит. Клеопатра Ну, все? Антоний Увы! Моя луна земная! Затмилась ты, и это уж одно Антонию паденье предвещает. Клеопатра Ты продолжай, я подождать могу. Антоний Чтоб Цезарю польстить, ты строишь глазки Завязывальщику его сандалий. Клеопатра Меня ты плохо знаешь. Антоний Охладела? Клеопатра О милый! Если охладела я, Лед сердца моего пусть превратится По воле неба в ядовитый град И первая же градина пускай В меня ударит: с нею пусть растает И жизнь моя. Пусть градина вторая Убьет Цезариона. Пусть погибнут, Затопленные бурея ледяной, И дети все мои, и весь парод; И пусть непогребенные тела Останутся москитам на съеденье. Антоний Довольно, верю я. Итак, Александрию взять осадой Задумал Цезарь. Здесь я с ним сражусь. Дух наших войск еще не поколеблен, Рассеянный наш флот опять сплотился И в боевой готовности. - Так где же Ты было, мужество мое? - Послушай, Коль не паду я в битве и смогу Поцеловать еще раз эти губы, Вернусь я, кровью вражеской забрызган И в летопись мечом себя вписав. Еще надежда есть! Клеопатра Вот мой герой! Антоний Утроятся и мужество и сила, Неистово сражаться буду я. Во дни удач беспечных я врагов Щадил нередко, - шуткой откупались. Теперь же, зубы сжав, я буду в Тартар Всех отсылать, кто станет на пути. Давай же эту ночь мы, как бывало, В веселье проведем. - Позвать ко мне Моих военачальников унылых. - Наполним чаши. Бросим вызов вновь Зловещей полночи. Клеопатра К тому же нынче День моего рожденья. Я считала, Что горьким будет он. Но если ты Антоний вновь - я снова Клеопатра. Антоний Еще повеселимся. Клеопатра Император Велит военачальников созвать. Антоний Да, да. Объявим им. А к ночи пусть Их шрамы от вина побагровеют. Пойдем, моя царица. Не иссякла Еще в нас сила жизни. В бой я ринусь, И восхитится смерть, что столь же страшен Мой меч, как страшная ее коса. Антоний, Клеопатра и свита уходят. Энобарб Сейчас-то и пред молнией небесной Он не моргнет. Назвать бы можно ярость Боязнью страха. В этом состоянье Способен голубь заклевать орла. У полководца нашего отвага Растет за счет ума. А если храбрость Без разума, тогда бессилен меч. Нет, кажется, пора его покинуть. (Уходит.)

Перед 87-летним пенсионером, застрелившим в Набережных Челнах врача Андрея Железнова, замаячил луч надежды на свободу

Комиссия по вопросам помилования в Татарстане одобрила прошение Мисбаха Сахабутдинова — старика, прославившегося убийством врача, который обидел его непочтительным отношением. Теперь необходимы подписи двух президентов — Татарстана и России. Бабай-убийца раскаялся еще в суде и даже выплатил из «гробовых» 300 тыс. рублей родственникам убитого. Однако эксперты «БИЗНЕС Online» объяснили, почему, в отличие от недавнего случая с вором в законе Пецо, старику вряд ли что-то светит.

«ЕГО ЖДУТ ЗЕМЛЯКИ В РОДНОЙ ДЕРЕВНЕ. ВСЕ ЕГО ТАМ УВАЖАЮТ»

Как стало известно «БИЗНЕС Online» накануне от собственных источников, комиссия по вопросам помилования в Татарстане на заседании в аппарате президента РТ поддержала ходатайство о помиловании пенсионера Мисбаха Сахабутдинова , прославившегося на всю страну тем, что в позапрошлом году застрелил из самодельного оружия, замаскированного под трость, врача-травматолога Андрея Железнова . Эта информация появилась и на официальном сайте УФСИН России по РТ. Из короткого сообщения становится ясно, что комиссия рассматривала вопрос о помиловании сразу в отношении 7 заключенных. Но шанс выйти на свободу получил лишь «87-летний осужденный, отбывающий наказание за убийство в ИК-5, расположенной в поселке Нижние Вязовые». В «пятерке» отбывают наказание те, кто впервые осужден за тяжкие преступления. По информации сразу нескольких источников, речь в пресс-релизе УФСИН России по РТ идет как раз о Сахабутдинове.

«Администрацией учреждения он характеризуется с положительной стороны. Он является пожилым человеком, имеет проблемы со здоровьем. Несмотря на это, администрация учреждения не поддержала ходатайство. То есть они его характеризуют положительно, но ходатайство не поддержали», — рассказал «БИЗНЕС Online» старший инспектор пресс-службы УФСИН России по РТ Алексей Ларин , при этом не называя имени человека, о котором шла речь в пресс-релизе. Возможно, руководство «пятерки» не поддержало прошение из-за того, что Сахабутдинов отсидел слишком малую часть своего наказания – всего 1 год 11 месяцев и 6 дней, тогда как суд приговорил его к 6 годам и 3 месяцам тюрьмы. На момент прихода в ИК-5 Сахабутдинов самым пожилым осужденным в отряде пенсионеров, отчего заключенные его часто почтительно называют «бабай».

Одобряя прошение о помиловании, комиссия действительно учла преклонный возраст и серьезные проблемы со здоровьем осужденного (о самих заболеваниях доподлинно ничего неизвестно — прим. ред. ). Был учтен и статус Сахабутдинова — он труженик тыла и ветеран труда, никогда не привлекался прежде к уголовной ответственности. Пенсионер полностью возместил материальный ущерб пострадавшей стороне, который был назначен решением суда, — 300 тыс. рублей. Наши собеседники отмечают, что эта сумма была выплачена исключительно из личных сбережений заключенного, которые тот откладывал себе на похороны. «Как обычно бывает, что старики копят себе на старость — так вот эти деньги он отдал. Семьи у Сахабутдинова нет, он холост. Есть только два племянника (ранее также сообщалось о 90-летней сестре — прим. ред. ). Его ждут земляки в родной деревне, где он живет. Все его там уважают, поддерживают», — рассказал собеседник «БИЗНЕС Online», пожелавший остаться неназванными. Впрочем, это утверждение и по сей день не вызывает сомнений. Стоит только вспомнить, как односельчане Сахабутдинова толпами на суд, да и вообще характеризовали его чуть ли ни как святого, который «мухи не обидит». Сахабутдинов хоть и не был муллой, по словам жителей, отправлял все религиозные обряды: никах, имянаречение...

«ЭФФЕКТИВНОСТЬ ИНСТИТУТА ПОМИЛОВАНИЯ В РОССИИ СТРЕМИТСЯ К НУЛЮ»

Сейчас бабай находится под стражей, так как вопрос о помиловании до конца не решен: теперь документы поступят президенту РТ Рустаму Минниханову , который, в свою очередь, может внести представление на имя президента РФ Владимира Путина . Таким образом, судьбу старика-убийцы решат подписи двух президентов.

По мнению известного правозащитника, руководителя международной правозащитной организации «Агора» Павла Чикова , институт помилования в России сегодня практически не функционирует, а доля тех, кто удостаивается акта верховной милости, ничтожно мала. «Насколько я знаю статистику системы помилования, она в последние годы практически перестала функционировать вообще. Известны только единичные случаи, когда президент России реализовывал это свое конституционное полномочие. Более того, эффективность комиссии по помилованию и вся эта процедура, включающая в себя регионы РФ, стремится к нулю. Те осужденные, которых регионы рекомендуют к помилованию, практически не находят поддержки в администрации президента. Речь идет практически о сотых долях, когда это идет на подпись в указ президента. С точки зрения чисто статистики успех рекомендации к помилованию в отношении этого жителя Татарстана стремится к нулю», — рассказал правозащитник, отмечая, что помилование активно использовалось только при президенте России Борисе Ельцине. Путинская же эпоха демонстрирует обратную тенденцию.

Статистика действительно не благоволит Сахабутдинову. По информации Верховного суда РТ, в республике такое явление, как помилование, встречается очень редко, а в последнее время удача осужденным и вовсе не улыбается. «Как минимум за последние пять лет в Татарстане не было помилований», — рассказала корреспонденту «БИЗНЕС Online» консультант отдела по взаимодействию со СМИ Верховного суда РТ Елена Коваль.

Поскольку институт помилования не работает, судить о принципах и критериях использования этой процедуры нельзя. То есть сегодня невозможно до конца понять, как принимается решение о помилование в кремлевских кабинетах. «Если мы говорим про состояние здоровья, то есть совершенно другой институт — освобождение от наказания по состоянию здоровья. Там это работает куда более эффективнее. Около 3 тысяч человек ежегодно освобождаются из колоний именно по состоянию здоровья. Там есть четкие критерии, к которым можно обратиться. Вот недавняя с вором в законе Ревазом Бухникашвили (Пецо) как раз это проиллюстрировала», — напомнил Чиков. Есть еще одна легальная процедура выхода из мест не столь отдаленных раньше намеченного срока — условно досрочное освобождение (УДО). Но и тут Сахабутдинову вряд ли что-то светит, так как он не отсидел и половины срока, тогда как вопрос об УДО рассматривается по прошествии трех четвертей срока.

«Отвечать на вопрос гуманности и не гуманности нужно с учетом того, что мы тут имеем дело с умышленным преступлением, которое отнесено к категории особо тяжких. Ему и так суд назначил по минимальной. Не берусь говорить наверняка, не знаю всех деталей. Но, в конце концов, там умер человек», — напомнил правозащитник.

«СКАЗАТЬ, ЧТО ПРЕЗИДЕНТ ПОМИЛУЕТ, Я СОМНЕВАЮСЬ. НО ХОТЕЛОСЬ БЫ»

Адвокат Нагим Бухариев , который представлял интересы Сахабутдинова в суде, в разговоре с корреспондентом «БИЗНЕС Online» отметил, что тот скорее достоин снисхождения в связи со своим преклонным возрастом. «Я не знаю, этично это будет или неэтично. Я, конечно, согласен [с тем, что Сахабутдинова могут помиловать], учитывая его возраст и так далее. Но сказать, что президент помилует, я тоже сомневаюсь пока еще. Но хотелось бы, чтобы помиловал», — высказался адвокат.

По его словам, сомнения в успешности ходатайства о помиловании возникают в первую очередь из-за того, что Сахабутдинов пока отбыл лишь незначительную часть срока. С другой стороны, адвокат отмечает, что срок все же имеет большее значение при условно-досрочном освобождении. «Я из материалов дела только знаю. Односельчанами он характеризовался только положительно. Говорили, что он всегда шел навстречу соседям, никогда не отказывал оказать помощь», — рассказал Бухариев о личности экс-подзащитного.

На вопрос о том, не получит ли общество после помилования неисправившегося потенциального убийцу, Бухариев ответить затруднился. «Я защитник, должен защищать, каким бы он ни был. Он осужден, судом признан виновным, а все остальное зависит от президента и тех людей, которые решили передать [его] документы на помилование. Выпускать или не выпускать? Это не ко мне вопрос», — добавил адвокат.

КАК САХАБУТДИНОВ НЕ ПРОСТИЛ ВРАЧУ ПРОСЬБУ СНЯТЬ ГОЛОВНОЙ УБОР

Трагическая история, завершившаяся для Сахабутдинова пребыванием в тюрьме, 8 июня 2008 года, когда он пришел на прием к травматологу поликлиники №4 Набережных Челнов Андрею Железнову . У Сахабутдинова был травмирован палец. На приеме между врачом и пациентом возник конфликт: якобы Железнов попросил Сахабутдинова снять головной убор (тюбетейку) — все же пенсионер находится в медицинском учреждении, и санитарные нормы превыше всего. Сахабутдинову просьба врача не понравилась, возник конфликт. В итоге престарелого Мисбаха бабая, держащегося за ножку стола, выволакивали из кабинета Железнова двое полицейских. «Я кричал так, как будто резали свинью», — вспоминал на суде старик.

Пенсионер затаил обиду и решил много лет спустя: рано утром 11 декабря 2015 года (спустя 7 с половиной лет!) Сахабутдинов дождался Железнова недалеко от той самой поликлиники, подошел к нему, а когда врач обернулся к нему спиной — выстрелил. Орудием убийство стало одноразовое ружье, которое бабай сам смастерил из трости.

Искать убийцу не пришлось: Сахабутдинов оставался в фойе медучреждения, когда через несколько минут после инцидента на место приехали сотрудники полиции. Пока врачи челнинской БСПМ безуспешно пытались спасти жизнь доктора, Сахабутдинов был задержан и сразу признал свою вину со словами: «Это я убил».

Позже стало известно, что первую попытку убийства бабай совершить еще в 2014 году, но подвело неисправное ружье. В ходе расследования ему были предъявлены обвинения сразу по четырем статьям уголовного кодекса — «Убийство», «Покушение на убийство», «Приготовление к преступлению», а также «Незаконное изготовление, ношение и транспортировка оружия».

В итоге городской суд Набережных Челнов оправдал на тот момент 85-летнего Сахабутдинова по трем из четырех статей и признал виновным лишь в умышленном убийстве. «Я хочу извиниться перед семьей Железнова эфенди. Если смогут, пусть простят меня. Я думаю, они не смогут меня простить. Им очень тяжело... И мне очень тяжело. Не думаю, что они меня простят, но я должен попросить прощения. То, что я сделал, это плохо. Это была моя ошибка», — каялся убийца на суде. Далее Мисбах бабай обратился к прокурору и судье. «Вы законы знаете хорошо, лучше, чем я. Но вы знаете, и сколько мне лет, и что я еще борюсь с болезнями, хотя нет, конечно, никаких справок от врача. Нет никакой пользы от того, что я буду сидеть. Если вы сможете, простите меня, потому что сидеть в тюрьме мне здоровье уже не позволяет. Нет у меня на это больше сил», — он в последнем слове. В апреле 2016 года суд Сахабутдинова к 6 годам и 3 месяцам строгого режима.

А вы бы помиловали 87-летнего Мисбаха Сахабутдинова, застрелившего врача в Челнах?

41% Нет, он не заслужил пощады

27% Да, думаю, за решеткой его держать негуманно

29% Нужно поступить так, как скажут родственники убитого

3% Свой вариант (в комментариях)

Прием голосов по опросу закрыт

От скверных уст, от мерзкого сердца, от нечистого языка, от души оскверненной прими моление, Христе мой, и не отвергнув ни слов моих, ни нрава, ни бесстыдства, дай мне свободно говорить то, что я хочу, Христе мой, но лучше и научи меня, что мне должно делать и говорить. Согрешил я более блудницы, которая узнав, где Ты пребываешь, купив мvра, дерзнула придти помазать ноги Твои, Христа моего, Владыки и Бога моего. Как её Ты не отверг, пришедшую от чистого сердца, не погнушайся и мною, Слово! Дозволь же мне и держать и целовать Твои ноги, и потоком слез, как драгоценным мvром дерзновенно их помазать. Омой меня слезами моими, очисти меня ими, Слово! Отпусти и согрешения мои и прощение мне подай. Ты знаешь множество пороков, знаешь и раны мои, и язвы мои видишь, но и веру мою знаешь, и усердие видишь, и стенания слышишь. Не сокрыты от Тебя, Боже мой, Творец мой, Искупитель мой, ни капля слез, ни капли часть некая. Не довершенное мною заметили очи Твои, а в книге Твоей находится и ещё не сделанное записанным у Тебя. Посмотри на смирение моё, посмотри, каково моё страдание, и грехи все отпусти мне, Боже вселенной, чтобы с чистым сердцем, трепетною мыслью и душою сокрушенной причастился я Твоих пречистых и всесвятых Таинств, которыми оживляется и обоживается всякий, вкушающий Тебя и пьющий с искренним сердцем. Ведь сказал Ты, мой Владыка: "Всякий вкушающий Мою Плоть, как и пьющий Мою Кровь, тот во Мне пребывает, а Я нахожусь в нем". Во всем истинно слово Владыки и Бога моего: ведь причащаясь божественных и обоготворяющих Даров, я действительно не один, но с Тобою, Христе мой, Светом, ярким как три солнца, просвещающим мир. Поэтому, чтобы мне не остаться одному, без Тебя, жизни Подателя, дыхания моего, жизни моей, радости моей, спасения миру, - я пришел к Тебе, как Ты видишь, со слезами и душою сокрушенной, умоляя о том, чтобы получить мне избавление от моих согрешений и Твоих жизнь подающих и непорочных Таинств причаститься не в осуждение; чтобы Ты пребыл, как сказал, со мною, трижды несчастным; чтобы обольститель, найдя меня лишенным Твоей благодати, не похитил меня коварно и, обманув, не отвел от обоготворящих Твоих слов. Поэтому я к стопам Твоим припадаю и горячо взываю к Тебе: как Ты принял блудного сына и пришедшую к Тебе блудницу, так прими, Милостивый, и меня, блудного и скверного, с сокрушенною душою ныне к Тебе приходящего. Знаю, Спаситель, что никто другой не согрешил пред Тобою как я, и не соделал дел, какие я совершил. Но я также знаю то, что ни тяжесть согрешений, ни грехов множество, не превосходит Бога моего многое долготерпение и человеколюбие величайшее, но с милостивым состраданием Ты и очищаешь, и просвещаешь горячо кающихся, и к свету приобщаешь, щедро делая их причастниками Божества Твоего; и - что дивно и Ангелам, и человеческим мыслям, - беседуешь с ними многократно, как с истинными Твоими друзьями. Это дает мне смелость, это окрыляет меня, Христе мой! И, дерзновенно уповая на Твои богатые к нам благодеяния, радуясь и вместе трепеща, я, трава, причащаюсь огня, и бываю - дивное чудо - неизъяснимо орошаем, как в древности куст терновый, горевший, не сгорая. Итак, благодарной мыслью и благодарным сердцем, всеми благодарными чувствами моими, души и тела моего, поклоняюсь, и величаю, и славословлю Тебя, Бога моего, как благословенного и ныне, и вовеки.