Гу́слицы - край на востоке Подмосковья, прежде входивший в состав Богородского уезда Московской губернии, а ныне - южная часть Орехово-Зуевского и Егорьевского районов Московской области. В конце XVII века после стрелецких бунтов именно в Гуслицкие леса и болота бежали гонимые за старую веру стрельцы и бояре.

Туда и лежит наш путь.

В ходе реформы, предпринятой Патриархом Никоном в 1653 году, богослужебная традиция Русской Церкви, сложившаяся в XIV-XVI веках, была изменена. Реформа вызвала раскол в Русской Церкви, после чего, люди, не принявшие нововведений стали называться старообрядцами, а официально именоваться — раскольниками.

Говорить о старообрядчестве можно долго , главное, что несмотря на преследования со стороны властей и официальной церкви, многие старообрядцы выстояли и сохранили свою веру.

Старообрядческие общины продемонстрировали способность приспосабливаться к самым тяжелым условиям. Невзирая на приверженность старине, они сыграли значительную роль в развитии и укреплении экономических отношений в России, создали новую культуру.

Найти старообрядческие скиты во все времена было непросто. Почему? Собственно, потому что об этих скитах мало кто знал и располагались они подальше от людских глаз в лесах и болотах. И сейчас в лучшем случае информация о них ограничивается примерно следующем: «В таком-то районе, близ деревни такой-то, в лесу был скит, столько-то домов, столько-то мужиков, столько-то баб». И пойди найди по непролазной чаще, где там в лесу, что-то было, и было ли вообще. В общем умели (умеют?) старообрядцы прятаться.

Итак, Гуслицкий край был населён преимущественно старообрядцами, приемлющими священство Белокриницкого согласия (белокриничники). Значительная часть до середины ХХ столетия держалась неокружничества.

Сколько старообрядцев сейчас в Гуслице сказать сложно, но они совершенно точно есть. Есть здесь так же действующие старообрядческие церкви и кладбище.

Выехали мы не сильно рано, ехали неожиданно долго с заездами в интересные места, ноябрьские световые дни коротки, а потому, прибыли мы в конечную точку нашего маршрута уже затемно.

В какие времена был основан старообрядческий скит (монастырь) близ деревни Беливо, сказать сложно т. к. ни письменных свидетельств, ни легенд об этом не сохранилось.
Во время наиболее решительных правительственных действий по ликвидации раскольнических скитов (в 1853-1861 годах) скит сожгли и люди разошлись. Но отец Леонтий (очевидно, последний игумен этого монастыря) остался жить в лесу, а когда умер, то его похоронили на месте бывшего скита.

У могилы отца Леонтия служили пасхальные службы, ставили свечи, сюда приезжали издалека, привозили больных, водили их с молитвами вокруг могилы — и они получали исцеление.

Около могилы есть источник со святой водой, считается, что монастырь стоял именно на нем.

Во времена СССР место это было малопосещаемым, родник практически зарос, на месте могилы О. Леонтия стоял крест и несколько камней, правда место все равно было почитаемым в некоторых кругах.
В последние годы Леонтьевский скит претерпел некоторые преобразования, место облагородили, сделали, можно сказать, показательным для людей далеких от старообрадческой веры. Посещение его одобряется.

Почему замкнутые и нелюдимые старообрядцы так поступили? Я предполагаю, что таким образом они «несут веру в массы», а так же отвлекают наше внимание от ныне действующих скитов (я уверена, что таковые в лесах имеются).

Свернув с основной дороги, мы оказались на хорошо накатанной лесной. И вроде лес, как лес, вполне приятный сосняк. Но неожиданно на деревьях начинают показываться таблички и иконы.

Таблички на деревьях.

А потом еще и кладбищенские венки…

Первая мысль была, что мы, чего-то перепутали, приехав на кладбище. Но нет, это НЕ МОГИЛЫ , могила здесь только одна — отца Леонтия, а это своеобразно отмеченные места поклонения. Около каждого из них надо делать какое-то определенное действие и читать молитву, на табличках все подробно написано.

"На нашей памяти вот здесь на берегу лесной речушки стояла последняя часть обгоревшей кельи и лошадиной телеги. Старики как могли берегли. (со слов....1961 год)":

"Господе Иоусе Хресте, сыне божии. Благослови и освяти и сохрани мя силою живоносного креста твоего".

"Имея Христа в сердце, бойся как бы не потерять его, а с ним и покоя сердечного. Аминь".

Оказалось, что все это прелюдия. После стольких табличек и памятников, мы только-только приблизились к центральному входу.

Вход-въезд на территорию скита.

И опять много-много хаотично расположенных табличек, икон, лавочек, оградок, венков и цветов.

"Во имя чего живет человек? Во имя освобождения от первородного греха, от грехов собственных, во имя приближения к естеству и подобию Божьему (о. Леонтий)" "О. Леонтий, о. Иосиф, молите бога о нас. (поклон)".

"Со слов старожилов что на этом месте стояла небольшая церковь, вот из этого белого камня, где справляли свои духовные обряды. Время оставило их нам на ПАМЯТЬ. Так поклонитесь ИМ ради своего благополучия".

"Века пролетели неспешно, настали другие времена, разорен был скит.... Но память народа жива. Аминь"

Родник, на котором стоял монастырь.

"Святителю Христов Николае. Моли бога о нас. (поклон)".

Самый большой центральный крест.

Так же, на деревьях можно увидеть таблички типа » осторожно не наступите», «обходить стороной», «посмотрте налево» и т. д.

Где именно могила отца Леонтия, мы так и не поняли, возможно конкретное место затерялось.

Атмосфера там очень специфическая и необычная, по крайней мере ночью;). Правда какой-то необычной энергетики я не почувствовала. А вот ребенка орала все время пока мы били там, хотя ее даже из машины не доставали. Может просто устала кататься целый день.

До этой поездки я мало что знала о старообрядцах, а между прочим, их численность в России, по приблизительной оценке, составляет больше 2-х миллионов человек!

В качестве бонуса расскажу о еще одном объекте Гуслицы, который мы посетили в этот день. Это обычные, не старообрядческие, церкви в Рудне-Никитском. Уникально это место тем, что это единственный в Центральной России ансамбль из двух старых деревянных церквей: летней и зимней.

Вход на территорию ансамбля и колокольня церкви Рождества Пресвятой Богородицы.

Церковь Рождества Пресвятой Богородицы, 1782. В советские годы практически не закрывалась.

Керженский край: Старообрядчество в семеновском музее February 4th, 2015

Основной целью поездки в было даже не посмотреть городок, а сходить в местный музей. Именно в нем, как оказалось, есть небольшая экспозиция, посвященная старообрядчеству. Ну и конечно, целый зал, отведенный под ложкарный промысел, но про него я расскажу отдельно, так как это широчайшая тема. В сегодняшнем посте хотелось бы показать и рассказать про то, как, где и чем жили старообрядцы Семеновского уезда.

На первом этаже музея представлена часть интерьера купеческого быта второй половины 19 века

На втором начинается интересующая меня экспозиция. Вот, например, памятная доста, отлитая в 1861 года в память о диспуте епископа Питирима с руководителем "дьяковцев" Александром в октябре 1719 года в с. Пафнутово. Формально раскаявшийся под угрозой пыток Александр вскоре продолжил борьбу, но был схвачен казнен в Нижнем на центральной площади в марте 1720 года: ему отрубили голову, останки сожгли, пепел бросили в Волгу. Эта "традиция" была вполне в рамках дозволенного у "православных" священников того времени

Обратите внимание на перепись населения. До так называемого "питиримова разорения" в уезде жили больше 50 000 человек, 40 000 из которых староверы. И это с учетом того, что это только видимая часть айсберга - большинство старообрядцев старались не попадать ни в какие переписи. После выгонки же там пости не осталось людей - край буквально опустел. И возродился лишь в двадцатом веке в царствование Николая II, который принял закон о веротерпимости.

Интересное удостоверение

А вот и сама печать, которой заверили удостоверение

Карта 18 века. Копия, конечно

Очень, кстати, интересная карта, много скитов обозначено, которых я и не видел никогда, прогуляюсь по тем местам летом

Вериги - их носили некоторые скинтники для умерщвления плоти. Они сильно натирали кожу да и вес у них был до 10 килограммов!

Медное литье. Литья производили на Керженце не так, конечно, много как на Выге в свое время, но в начале 20-го века количество его тут тоже увеличивается.

Рукописный сборник второй половины 17 века.

Ложка старообрядца Платок женщины-старообрядцы не завязывают, а закалывают определенным образом

Красный угол Если честно, не знал, что использовались подобные образы...

Певческая книга с крюками

Еще одна характерная особенность дома старообрядца - домовые доски с глухой резьбой с изображением сирина.

Предметы быта

Светец с лучинами

Вот такую штуку ставили с водой под светец, чтоб не спалить избу

Про ложки расскажу отдельно, оно того стоит!

Расписные донца прялок Деревянные башмаки использовали во время сенокоса, чтоб не повредить ноги

А вот именно от этих деревяшек пошла поговорка "Заруби себе на носу ". Неграмотные люди делали на бирках надрезы, указывая размер долга, раскалывали дощечки пополам, одну часть отдавали должнику, другую оставляли себе, а когда расплачивались, складывали их для проверки. Так долги не только записывали, но и запоминали. Бирку с метками называли иначе носом — от слова «носить». . В данном конкретном случае - данные о долгах крестьян деревни Хвостиково.

Пила для продольного реза ствола

Первый план Семенова

Всякая всячина торговых людей

Комната купца

На первом месте всегда Закон Божий

Благодарственное письмо

Подробнее про них можно посмотреть у меня в журнале, там уже описано состояние многих из них, сейчас же хотелось бы рассказать про три новых скита, которые мне удалось найти. Речь пойдет о Чернухинском, Городинском и Якимовом скитах.

Первым на очереди у меня был Чернухинский скит. Проехать туда оказалось очень проблемно, так как дороги там по факту нет, а та что есть, разворочена лесовозами. Приходилось пробираться по этим остаткам да прям по полянам.

В «исповедной» росписи Керженской волости села Семенова за 1742 год говорится, что кроме поселений и скитов по речкам в Чернораменских лесах,
в разных урочищах обретаются келейные жители и, в частности, по речке Чернухе их тринадцать.

В 1764 году генерал Маслов по распоряжению царицы ЕкатериныII "разори" скиты по реке Вятке и выселил из них около тридцати тысяч старообрядцев.
Многие из «гонимых» появились в Керженских лесах и основали свои скиты и обители. Около одной из келий на речке Чернухе в версте от современного села
Медведево таким образом появился Чернухинский скит беглопоповекого согласия. С годами он рос, расширялся и стал занимать оба берега речки. Жили около
скита и миряне, в основном по правому берегу. Скитские постройки изобиловали внутренними переходами, боковушками, светелками, чуланчиками, подклетями и подпольями с несколькими выходами наружу. Такой тип построек выработался самой жизнью с тем, чтобы скрыться при внезапных обысках или скрыть то, что не должно быть видимо.

Как не сложна была система построек, однако, она не смогла избавить скит от «Мельникова разорения» 1853 года. Вот как рассказывает об этом настоятельница
Чернухинского скита - мать Евдоксия питерскому писателю Павлу Усову в 1884 году. «Много он (Мельников) нам вреда причинил. Не могу вспомнить о нем без сердца.
Как теперь помню канун Успеньева дня (14 августа старого стиля), когда он нагрянул к нам в скит, грозный, суровый явился в часовню, где мы все находились, и строго
сказал: «Ну, берите скорее все ваши книги и уходите». А затем запечатал нашу часовню».

Документы свидетельствуют, что за 1853 - 1857 годы из Чернухинского, Улангельского, Комаровского, Оленевского и других скитов было изъято более двух тысяч икон. В
сего в течении «черного» октября 1853 года в скитах сломано 358 жилых строения, выслано 741 человек, в том числе 164 инокини. После «визита» Павла Ивановича и его
оманды в Чернухинском скиту была оставлена одна обитель, а в ней всего пять инокинь. Оставлена была и моленная. Иконы из нее были изъяты, остались лишь те, что
принадлежали лично матери Евдоксии.

До разорения на иконостасе моленной было 129 икон да, кроме того, 41 в трапезной. Часть из них была передана в единоверческую церковь села Медведева, а 103 иконы о
тправлены в Нижний Новгород. 19 икон Чернухинского скита в 1860 году оказались в Академии художеств как наиболее ценные. Одна из них, образ святого Нифантия, дожила
до наших дней и хранится в собрании Государственного Русского музея. До изъятия она находилась в трапезной Чернухинского скита. На иконе имеется надпись, она говорит о том, что икона была написана в 1814 году мастером Василием Рябовым в селе Павлове (ныне районный центр Нижегородской губернии).

Сама моленная скита сооружена была в конце XVI11 века, во времена императрицы Екатерины II и при том с разрешения правительства, что и спасло её от уничтожения.
Скит после «разорения» оправиться полностью не смог, но существовал.

Уставщицы Чернухинского скита

Инокини, как и сама настоятельница, на уговоры священника Медведевской церкви и других иерархов отказалась принять единоверие, оставаясь верными вере отчей.
Поэтому в результате доноса батюшки Медведевской церкви Мясникова в октябре 1881 года моленная была опечатана. В своем доносе в Нижегородскую духовную консисторию
онписал: «В доме крестьянки деревни Чернуха Елены Осиповны Лешевой (после пострига мать Евдоксея) устроена старообрядческая моленная...» Для опечатывания
моленной прибыли следователь, урядчик, благочинный священник Мясников и пятнадцать понятых. Забрав старопечатные книги, оставшиеся родовые иконы в моленной и в жилом
здании матери Евдоксеи, опечатав моленную, уехали.

Мать Евдоксея выросла в селе Нижнее Воскресение, что на Ветлуге реке (ныне районный центр Воскресенск нашей Нижегородской области), в купеческой семье Осипа Лешева.
В раннем детстве девочка Елена была отдана на воспитание и обучение в Чернухинский скит, где по прошествии нескольких лет стала настоятельницей, приняв иноческий чин.

В изъятии икон настоятельница скита, мать Евдоксия увидела великую несправедливость, потому с требованием - просьбой обращалась она к Нижегородским властям вернуть
ей отобранные святыни, особенно те, что принадлежали роду Лещевых. В ответ услышала, что за самовольное устройство моленной её ожидает тюрьма. Поняв, что здесь
справедливости не добьешься, она отправляется хлопотать в столицу Санкт-Петербург. Благодаря своей настойчивости, попадает на прием к министру внутренних дел России -
графу Дмитрию Толстому. Надо отдать должное, граф разобрался в сути дела и отдал распоряжение: «Моленную распечатать, так как оная устраивалась с разрешения.

Вот как описывает Павел Усов (упоминаемый выше) свои впечатления от посещения Чернухинского скита: «На крыльце деревянного одноэтажного дома, стоявшего
посреди довольно просторного двора, нас встретила пожилая женщина, лег шестидесяти, среднего роста, стройная, с живыми умными глазами. На ней был сарафан из
темного ситца, особого покроя, чистый, опрятный... На голове была небольшая черная шапочка, с виду как бы черная повязка...Наконец старица Евдоксия провела
нас к двери, которая была заперта несколькими замками. Когда её отворили, мы очутились в обширной комнате, задняя сторона которой до потолка была уставлена
иконами...В числе икон замечательнее других икона Спасителя старинного письма, принадлежащая матери Евдоксии, в роду которой она передается из поколения в
поколение. Эти поколения передали так же одно другому и легенду об этой иконе, что она никогда не давалась в руки «никониан», когда они пытались снять её с
того места, где она находилась».

Судя по этим записям Павла Усова в 1884 году, справедливость восторжествовала иконы матери Евдоксии вернули.Еще в конце XIX века. Матушка Евдоксия жаловалась
петербуржцу Усову, что среди нынешнего женского поколения мало находится охотниц посвящать себя иноческой жизни и, что скиты стали скудны населением. Постепенно
по разным причинам замирала скитская жизнь не только в Чернухе, по и по всей России. Особенно сильный удар был нанесен в годы Советской власти, хотя чернухинские
старообрядцы долго боролись за выживание, за чистоту своей веры. Видя в «победах» цивилизации происки сатаны, они до конца дней своих жили без радио, без электричества.
Исстари вставали здесь с восходом солнца и ложились спать с закатом его. Долгими зимними вечерами освещала жилища их свеча да лампада перед образами Святыми.
А вместо новостей да фильмов были чтение книг старопечатных да пение псалмов Псалтыри.

Чернухинский скит

В 2005 году стояли здесь в Чернухе последние два дома. Один продали и увезли. Второй сгорел. В 2004 году бывшее поселение Чернуха покинула последняя жительница
этой деревни - Жирнова Татьяна Федоровна, переехав на жительство в Медведево к племяннице. Татьяна Федоровна как бы вернулась на свою родину, она здесь, в Медведеве в
1916 году родилась. В 1937 году вышла замуж в Чернуху да, считай, всю жизнь там и прожила. С её слов от скита осталось два кладбища. Одно - старое, на левом берегу речки.
Хоронили там от основания скита до Мельникова разорения (до 1853 года). Теперь там лес глухой, не сохранились даже кресты: «не знаешь - и не найдешь».

Второе - более «свежее», расположено на правом берегу речки, по Зуевской дороге. Они находятся почти напротив друг друга, через речку, от деревни с полкилометра.
На втором есть и кресты, и ограды. Последнее захоронение было лет десять назад, хотя само кладбище тоже старинное.

Так угас один из проводников древлего благочестия - скит Чернухинский. Этому способствовали: в 1720 году - Питиримово разорение, в 1853 году - Мельникове разорение,
в 1930 году -Советское разорение. Эти годы были годами жизненных трагедий обитателей скитов, но эти же годы были годами величия их духа, их стойкости в вере своей.

Остатки забора

Когда-то был пруд

В поисках кладбища я заехал немного в лес и наткнулся на большую делянку. Лес тут, как и везде в заволжье, вырубают по полной программе. Причем тут такая глушь,
что как только я вышел из машины сделать кадр, мимо меня буквально в 20 метрах промчался огроменный заяц. Найти же кладбища мне не удалось, так как глушь, как я
уже сказал, здесь несусветная!

Когда-то тут стояли дома...

Если ехать из Семенова в Красные Баки, то между платформой Захарово и станцией Керженец с левой стороны от железной дороги можно увидеть древнюю Якимиху. Мало кто
знает про деревеньку эту, а существует она лет триста. Впервые встречается упоминание о ней в списке старообрядческих скитов и келий Керженской волости за 1718 год при царе Петре I. Про нее писано: «близ мельницы Иоакима - келейных жителей двое». Откуда Иоаким, а по-нашему, по-теперешнему Яким появился, никто сейчас уж не знает, про то одному Богу ведомо. Ведомо, однако, что на небольшой речке под названием Озерочная поставил он мельницу водяную и молол зерно ржаное да овсяное, обеспечивая мукой деревни окрестные: Дорофеиху, Кириллово. Кондратьево. С годами рядом с кельей, жилищем Якима (Иоакима) построились другие пришлые и образовался скит. Все они исповедовали веру «древлюю». веру отцов и дедов, а значит были старообрядцами. Духовным центром в местах тех была деревня Кондратьево, что в двух верстах от Якимихи. Возглавлял старообрядческую жизнь поп-расколыник Яков Красильников. Имел он свою моленную, куда со всей округи приходили староверы для проведения богослужений но воскресным и праздничным дням. В самой Якимихе праведностью жизни и ученостью книжной славилась Марфа Мартынова, которая в доме своем тоже имела моленную.

В 1898 году, как говорит предание, дом священника Якова в Кондратьеве сгорел, сгорела и моленная. Отчего пожар случился не известно. Одни говорили, Яков сам виноват,
с огнем небрежно обошелся, другие сказывали - «челядушка» подожгла (дети то есть).Удалось батюшке вынести из огня все пожиравшего, иконы древние да книги старопечатные. Решил для сохранности, пока дом новый строится, в Якимиху отнести в моленную Марфы Мартыновой.

Волею случая, пожара ради, стали прихожане ходить на службу богоугодную не как прежде в Кондратьево, а в Якимиху, в дом Марфы. Месяц ходят, два, полгода. За время
это полюбились прихожанам якимихинские моления. Да так полюбились, что весь бывший приход отца Якова перешел в деревеньку эту, а приход не малый 17 деревень,если с
Якимихой считать. Быстрена, Беласовка, Дорофеииха, Кондратьево, Кириллово и т.д., около восьми сот прихожан. Моленная матушки Марфы, так стали её называть в народе,
оказалась тесновата, и в 1902 году прирубили алтарь, перед входом сделали паперть. На верх моленной приладили маковку (небольшой купол) и крест, привезенный из Нижнего Новгорода.
Марфе самой для удобства проживания прирублена была отдельная комната. Теперь моленная выглядела совсем как церковь, установлены были даже колокола.

Казалось бы, все идет хорошо, но жизнь есть жизнь. Донесли властям в уездный город Семенов, что в деревне малой - Якимихе ширится и растет «гнездо осиное», «гнездо раскольников»,
церкви православной не чтущее. На основании доноса этого в 1904 году сюда приезжает пристав. Составил он протокол о самовольном сооружении моленной и о незаконных «воровских»
богослужениях в ней. Допрашивали Марфу, но дело до суда не дошло, протокол пристава остался без последствий. Пока шло разбирательство, наступил 1905 год, а в этот год царь -
император Николай II издал указ о свободе вероисповедания. На основании этого указа старообрядцы якимихинского прихода официально зарегистрировались как старообрядческая
религиозная община во имя Успения Пресвятой Богородицы. На общем соборе верующих общины настоятелем был избран по-прежнему священник из Кондратьева -Яков Красильников.
Однако, то ли по старости, батюшке было уже около семидесяти лет, то ли проштрафился перед церковными иерархами, но в 1912 году он был отстранен от службы. Вместо него
поставили молодого, сорокачетырехлетнего отца Наума (Бурлачкова). Родом он был с Малого Зиновьева, а священство вел в Ковернино.

С его приходом в Якимиху церковная служба оживилась. Количество прихожан увеличилось до двух тысяч. Перед первой мировой войной 1914 года неожиданно пришла беда.
Днем отец Наум совершал чин крещения младенца. Закончив службу, церковь закрыли и ушли по домам. А вечером церкви не стало. Огонь уничтожил все. Говорили, что виноват пономарь.
Когда он разжигал кадило да раздувал его, уголек малый запал под половицу, а он по рассеянности не заметил.

В пожаре том погорели иконы старинные да книги древние богослужебные, а ведь на иконы те молились предки их, отцы, деды да прадеды - столпы веры древлей. Опечаленные
прихожане с отцом Наумом на общем приходском соборе решили эту церковь не восстанавливать, а построить другую на новом месте, за околицей, в ста метрах от деревни.
Стараниями отца Наума да старосты моленной Варенкова были куплены срубы и положено начало постройки. На закладку храма приезжал из Нижнего Новгорода епископ Иннокентий,
которым был положен первый камень и водружен крест, где должен стоять престол (Он стоит в алтаре).

К Успеньеву дню (28 августа) церковь была поставлена, а к Рождеству Богородицы (21 сентября) на звонницу подняли спасенный со старой моленной колокол. Рассказывают,
что во время пожара, когда горела моленная, один из прихожан, рискуя жизнью, дабы спасти святыню, снимая его с объятой огнем колокольни, сильно обгорел, но жив остался
и колокол спас. Бог не дал в обиду, дело святое. Служба велась в новом освященном храме под звон опаленного пламенем колокола. Иконы да книги церковные нашлись у братьев
по вере в деревнях окрестных, переданных ими на общее благо в церковь новоотстроенную. Не оставили в беде благотворители из Семенова да Нижнего Новгорода.

В самой деревне, как напоминание о бурной жизни стоят вековые липы выросшие на месте упокоения у Марфиной моленной, сгоревшей в былые времена. Кажется, что липы эти рассказывают
нам, живущим сейчас, о житие - бытие отцов и дедов, нередко жертвующих жизнями своими ради нашей лучшей доли, ради нашего спасения.

Кладбище

Люди, живущие прям у этих мест, никто и не знают о славной истории своей деревни и были очень удивлены, когда я им это все рассказал.

Ну и последний скит, куда я направился - Городинский

На высоком Керженском берегу между деревнями Мериново и Взвоз в далекие от нас времена проживало племя черемисское. Так в былые годы современных марийцев называли.
Места здесь привольные. В лесах много дичи. Куропатки да тетерева, словно куры около изб ходили. В реке рыбы полно, хоть ведром черпай. Вокруг стада оленей, лосей да
прочей живности всякой. Жили марийцы, радуясь солнцу, прославляя природу да богов своих. Со временем поселение увеличилось настолько, что окрестные племена стали называть
это поселение городом. Так и говорили: «город, где живут мери» - марийцы, значит, или просто- город Мери.

Наверное, городок с таким красивым названием существовал бы и сейчас, если бы не внезапное нападение врагов - татар диких. Словно звери, без меры голодные, напали
они и в одночасье уничтожили все, что создавалось годами, а, может быть, и веками. Строения в смерче огненном в небеса ушли. Людей одних в полон забрали, других -
мечами кривыми порубили. Многие пали в битве неравной. Печальная картина открылась тем, кто возвратился с охоты из окрестных лесов, да тем, кто пришел из других поселений.

Прежде всего собрали они останки соплеменников - родичей своих и уложили их на капище для проведения обряда погребения возле рощи священной. Отравив души погибших
вместе с дымом погребального костра на «небесное жительство», стали думать о новом месте для оставшихся в живых. Город Мери опустел. Лишь пепелище да могильный
холм над прахом предков напоминали о былом. Оставаться здесь по правилам того времени они не могли, так как закон предков запрещал строиться на месте пожарища три года.
Облюбовали новое место выше но Керженцу у крутой излучины, где стоит теперь деревня Мериново. Название поселения оставили прежним - Мери, только дали пояснение, что
оно новое. Вот и получилось Мери - ново или Мериново. Такова красивая, но драматичная легенда - сказание о возникновении и упадке города Мери в XII - XIII веках.

Теперь, с постройкой новой, перечиненной церкви это поселение стало селом, именуемым Покровским, так как освящение церкви было в день Покрова Пресвятой Богородицы.
С этого времени старообрядцев становилось с каждым годом все меньше и меньше, как в былые времена язычников. История повторяется. Сейчас на месте Городинского скита
находится Мериновское кладбище. Оно смогло упокоить и помирить язычников -марийцев и старообрядцев, а тех и других с новыми православными. Здесь все равны друг перед
другом, а по делам своим и перед Богом.

Нашли здесь «приют», согласно преданию, язычники XII - XIV веков, древлеправославные старообрядцы XV - XVIII веков, находят «приют» современники нашего XXI века.
В приюте том все едины и вера юже. Только грехи у каждого свои.

Домовые ямы все-ещё видны

С высокого холма, где стоял когда-то скит все ещё виднеется Керженец - раньше, думается, деревьев здесь не было и открывался отличный вид на реку, а по
склону к нему петляла тропинка, по которой носили воду...

В следующий раз обязательно расскажу про самый древний их всех заволжских скитов - Оленевский.

Использован текст книги "Скиты керженского края" А. Майорова

От редакции:

Известный блогер, фотограф и путешественник Антон Афанасьев открывает для себя и читателей сайта «Русская вера » места погребения старообрядческих подвижников: иноков, схимников, священноиереев и скитоначальников. Антон уже рассказывал про могилы , а также про могилы . Сегодня речь пойдет о двух скитах: Старом Шарпане и Голендухинском ските.

Сегодня хотелось бы немного отвлечься от Керженского синодика и поговорить о двух скитах, остатки которых нынче лучше всех остальных спрятаны в заволжских лесах. Речь пойдет о легендарном Шарпане, который, чтоб отличать от своего более позднего «тёзки» (про который я уже рассказывал), принято называть Старым (или Пустым). Этот скит считался центром поповства и был основан на месте, которое, согласно преданию, указала Богородица иноку Арсению Соловецкому, которого привела сюда одна из самых почитаемых старообрядческих икон, ныне пропавшая…

Также мне наконец-то удалось найти Голендухин скит, скит, в котором когда-то жила знаменитая мать Голендуха - одна из первых переселенцев в эти края, как утверждают некоторые источники, она даже вела переписку с Аввакумом.

Начал я свои поиски с Голендухиного скита. По информации, которую я сумел найти, этот скит располагался на краю Голендухиного дола, в 3-х км от деревни Рождественское, недалеко от реки. Забив в навигаторе приблизительно это место, я, оставив машину около дороги, выдвинулся в лес. Поначалу все шло очень даже ничего: по пути попался путевой крест, что указывало на то, что когда-то тут была довольно посещаемая дорога. Однако чем дальше я углублялся в лес, тем больше понимал, что вот так с наскока мне ничего не найти. Лес оказался непроходимым, и лишь по просеке мне удалось выйти обратно к машине.

Первый блин комом. Поэтому я решил доехать до самой деревни Рождественское и поспрашивать местных, может, кто и подскажет путь. Почти все, кого я спрашивал, знали, где находится этот Голенжухин дол, а вот где находится место скита - не знал никто. Я уж было отчаялся, когда случайно увидел мужчину с ружьем. Им оказался бывший егерь и лесник Павел, который знал эти места как свои пять пальцев. Он-то и согласился мне показать все староверские места в окружности. Именно он мне показал место нахождения Шарпана и Голендухиного скита, и именно он вывел меня по бурелому на Анфисины и Дорофеины могилы, которые я и не думал найти. Однако про них в следующий раз.

Положив ружье и взяв небольшое ведерко для грибов, которые тогда только начинались, мы выдвинулись в лес. Так как это был июнь и разгар клещей, я с ног до головы вымазался химией. «А я вот особо не мажусь, с нашим количеством клещей особо не помогает, но вот со времени, когда я работал лесником, привык делать прививки », - сказал мне Павел, но шею все равно намазал.

По пути попадается практически сгнивший лось. «Стреляют сейчас не для того, чтоб добыть мяса, и даже не для того, чтоб трофей добыть - просто так стреляют, ради стрельбы. Раньше вот как, водил тоже охотников, если зверя раним, то обязательно идем по следу и «добираем». А сейчас: ранили, а несколько часов по лесу идти за ним лень - вон он упал тут и просто сгнил. А это ведь 200 килограмм мяса! »

Постепенно лес становится все более глухим. И вот наконец-то появляются ямы - места, где когда-то стояли дома.

Все заросло так, что довольно трудно понять, что здесь где, но Павел утверждает: тут были дома. И не верить ему, человеку, который всю свою жизнь проработал лесником, у меня нет никаких причин.

Голендухин скит был основан в начале XVII века, а основательница скита упоминается в «Объявлении» 1720 года архиепископа Питирима в числе «начальных стариц». Сам скит просуществовал до знаменитого Питиримова разоренья, но вскоре, после указа 1762 года, был восстановлен и в таком уже виде просуществовал ещё более полувека. Так как скит располагался между двумя крупнейшими скитами, Улангерским и Комаровским, то именно здесь почитались её мощи, а старообрядцами преподобная мать Голендуха была причислена к особо почитаемым святым и наряду со многими другими подвижниками старой веры поминается в Керженском синодике.

Вскоре натыкаемся на накренившийся крест, который находится на краю поляны. «На этой поляне мы раньше кабанов стреляли, на дереве сделаем специальный помост, сидим, ждем, пока появятся. Кабанов тут и сейчас очень много, но они осторожнее, что ли, стали… »

Вернувшись в деревню, Павел пригласил меня на чай с изумительным вареньем из черемухи, а дальше мы планировали двигаться дальше, чтоб успеть дотемна посмотреть ещё и остатки Старого Шарпана. Перед тем, как войти в дом, мы отряхнули одежду, и я понял, что на мне сидит клещ. Первый был снят с ноги, с одежды сняли ещё четверых «зайцев», которые приехали на мне из леса. После чаепития я решил проверить себя получше и нашел ещё одного, уже присосавшегося на груди. Положив обоих кровососов в контейнер из-под киндер-сюрприза для «сдачи в институт на опыты», мы снова пошли в лес.

Дорога до Старого Шарпана шла по старой, заросшей, но все ещё проходимой дороге, соединяющей две соседние деревни, так что тут вероятность набрать клещей на одежду была не так велика. Через 40 минут бодрой ходьбы мы пришли на место.

Сейчас на месте скита находятся остатки двух кладбищ - мужского и женского. Когда-то тут стояла часовня, на стенах которой были написаны имена иноко-схимников, погребенных здесь: Павел, Ануфрий, Савватий, Варлаам, Лаврентий и Авраамий . На женском располагалась гробница с надписью «инокосхимница Прасковья » и несколько могил вокруг. Некоторые утверждают, будто кто-то из староверов почитает Прасковью за царевну Софью Алексеевну, бежавшую в скит из Московского девичьего монастыря с двенадцатью стрельцами, и именуют это место «царицына могила». Однако зная историю и отношение Софьи к староверам с её знаменитыми Двенадцатью статьями, лично я трудно могу представить, чтоб жители Шарпана приняли бы к себе царицу, да ещё и похоронили бы её на скитском кладбище…

История же этого скита начинается с Соловецкого сидения, когда знаменитую северную обитель осаждали 12 лет правительственные войска, и лишь благодаря измене одного из послушников удалось взять монастырь. Оттуда в керженские леса, посреди прочих, ушли иноки Арсений , Софонтий и Онуфрий , которые впоследствии основали поселения Деяново, Пафнутово и Хвостиково.

Как утверждает предание, «в ночь на 22 января 1676 года, накануне штурма Соловецкой обители, не отказавшейся от древлего благочестия, схимник Арсений молился перед иконой Казанской Божией Матери, бывшей некогда домашней иконой царя Алексея Михайловича и еще до никоновских реформ подаренной царем соловецким инокам. В «тонком сне» схимник увидел, как образ поднялся в воздух и удалился прочь от осажденного монастыря. После разгрома обители Арсению удалось бежать из узилища, и уже на материке, при молитве в лесу, он узрел тот самый образ, который поплыл по воздуху «никем не носим» и привел схимника в нижегородское Заволжье, в Чернораменские леса. Там, где остановилась эта Казанская, Арсений устроил знаменитый Шарпанский скит, где икона пребывала до 1849 года, когда была отнята известным писателем, а по основной своей службе «борцом с расколом» П.И. Мельниковым-Печерским».

После этого гонения на староверов начались с новой силой, хотя после Питиримого разорения им было не привыкать к этому… До 1917 года икона находилась в Керженском единоверческом Благовещенском монастыре, от которого сейчас не осталось вообще ничего, хотя он был довольно большой и его посещал и запечатлел на своих фотографиях Дмитриев. Затем икона просто пропала, столь же бесследно, как и ее первообраз. Как утверждают некоторые, она хранится в благочестивой семье в Нижнем Новгороде, однако никто подтвердить, в общем-то, как и опровергнуть, этого не может.

[ 1] Надежда Дмитриева. Из книги «О Тебе радуется!».

И поморского толков в керженских и чернораменских лесах Семеновского уезда Нижегородской губернии.

Возникли в 1780-е гг. по берегам р. Керженец (левый приток Волги). После осады Соловецкого монастыря многие старообрядцы удалились в эти места. Старейшими из скитов были близ г. Семенова - Шарпанский, устроенный иноком Арсением, и Оленевский женский, обязанный основанием Анфисе Колычевой , родственнице св. Филиппа митрополита. Скиты быстро размножились в этой местности и в начале XVIII века сделались рассадниками раскола. Архиепископ Нижегородский Питирим к г. уничтожил почти все скиты керженские и чернораменские, так что уцелели только бедные остатки двух из них, Оленевского и Шарапанского.

Оживлению скитской жизни много способствовал указ от 16 октября , разрешивший многим раскольникам возвратиться с западных границ в Россию. К концу XVIII в. Керженских скитов числилось до 54, с 8000 жителями. Процветали, главным образом, первые, так как московские поповцы щедро поддерживали скиты своего толка.

В начале XIX века скитов в Семеновском уезде оставалось всего 35, из числа которых 22 принадлежали к поповщине, 8 - к спасовому согласию, 5 - к поморскому.

Во время нашествия Наполеона московские поповцы рогожского согласия удалились с своими семействами в Керженские скиты, при чем имели случай убедиться, что в них живут люди далеко не праведные. Приток пожертвований из Москвы после г. уменьшился, и к г. скитов было только 28, с 90 обителями, в которых жило 2813 чел., в том числе 2304 - в поповщинских.

После г. состоялся целый ряд правительственных мероприятий, имевших целью уничтожение раскольничьих скитов в Семеновском уезде: воспрещено было строить новые и поправлять старые моленные, устраивать их в домах и иметь колокола; в г. воспрещено было вновь приписывать раскольников к скитам.

В г. основан был Покровский единоверческий жен. монастырь близ г. Семенова (ныне в нем около 100 монахинь), в который перешли многие скитницы. Всего больше повлияло на уменьшение числа скитов усиление надзора со стороны местных духовных (деятельность архиеп. Иакова) и гражданских властей, начавшееся с г., когда губернатор надзор за скитами возложил на своих чиновников особых поручений. Одним из таких чиновников был писатель П. И. Мельников-Печерский , известный знаток и бытописатель раскола. В г. он по поводу одного уголовного следствия запечатал Керженский Благовещенский скит , основанный в г. иноком Тарасием ( -), на прав. берегу р. Керженца, и при этом убедил Тарасия перейти в единоверие. Таким образом открыт был в г. Керженский Благовещенский единоверческий мужской монастырь (общежительный 3 класса), первым игуменом которого был тот же Тарасий. При нем, как и при преемнике его Евгении († г.), монастырь обстроился и разбогател, но при следующих двух настоятелях обитель пришла в упадок, от которого с трудом оправляется, тем более, что тогда же от нее отошли заливные луга по Керженцу.

В г. Мельников склонил к единоверию и Осиновский женский скит (ныне Осиновский единоверческий женский монастырь 3 класса, в 55 в. от Семенова). Около этого же времени из скитов взяты были иконы, оглашаемые раскольниками чудотворными, в том числе иконы Казанской Божьей Матери из Шарпана (ныне в Керженском Благовещенском монастыре и икона Николая Чудотворца из Оленевского скита (ныне в Осиновском м-ре).

Наконец, высоч. указом 1 мая г. все Керженские скиты были закрыты. К тому времени в Семеновском уезде было 16 гласных скитов, с 49 обителями и 1002 жит., из которых мужчин было только 99; в скитах было 29 часовен или моленных, 2128 комнат, сверх того 200 светлиц, в которых жили только летом; холодных надворных строений было до 1500. В настоящее время (конец XIX - начало XX вв.) существуют 4 женских скита: в керженских лесах - Чернухинский (в 5 в. от Семенова 6-7 скитниц), Оленевский (несколько разрозненных келий), Комаровский (близ Семенова) а в чернораменских лесах - Улангерский.

Керженские скиты доставили Мельникову материал для его романов "В лесах" и "На горах". Общая характеристика скитов, заимствованная из бумаг Мельникова, помещена в ст. П. С. Усова в "Историч. вестнике" (1884 г., № 12). Стих о разорении К. скитов в г. и скитский трапезник напеч. А. Можаровским в "Русск. старине" (1878 г., № 6 и 7). Ср. П. С. Усов, "Среди скитниц" ("Историч. вестник", 1887, № 2).

Внешние ссылки

Раскольники Семеновского уезда, которые с нахождением этой иконы в их руках связывают незыблемость "древляго благочестия" в их местности, утверждают, что Мельников вывез из Шарпана не подлинную икону, которая будто бы тайно хранится у них, а копию с нее.