Для полноты картины нужно добавить еще интервью немецких ветеранов, сколько украинских, белорусских, русских, польских женщин изнасиловали немцы во время ВОВ. Сколько сел вместе с жителями сожгли. Сколько уморили в концлагерях.
К сожалению, история не имеет сослагательного наклонения и войны идут не по правилам шахматных партий.
По большому счету у простых смертных не много выбора,
один сжигает заключенных в печи в Дахау, чтобы выжить, другой с винтовкой идет на танк.
Но если 22 млн погибло во время ВОВ, 40 млн, как утверждает
автор, заморило НКВД, это уже 62 млн.Сколько же населения было в СССР, если потеряв больше 60 млн трудоспособного населения в основном населения, если заводы работали, восстанавливались города и села?
К тому же цитата
14.08.42: У немецкого солдата Йозефа найдено неотправленное письмо к сестре Сабине.
В письме говорится: «Сегодня мы организовали себе 20 кур и 10 коров. Мы уводим из деревень все население - взрослых и детей. Не помогают никакие мольбы. Мы умеем быть безжалостными. Если кто-нибудь не хочет идти, его приканчивают. Недавно в одной деревне группа жителей заупрямилась и ни за что не хотела уходить. Мы пришли в бешенство и тут же перестреляли их. А дальше произошло что-то страшное. Несколько русских женщин закололи вилами двух немецких солдат… Нас здесь ненавидят. Никто на родине не может себе представить, какая ярость у русских против нас».
Ефрейтор Феликс Кандельс пишет другу: «Пошарив по сундукам и организовав хороший ужин, мы стали веселиться. Девочка попалась злая, но мы ее тоже организовали. Не беда, что всем отделением… Не беспокойся. Я помню совет лейтенанта, и девочка мертва, как могила…».
24.07.42: Матеас Цимлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху: «В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью…»

"От 23 до 40 млн" это за все годы репрессий с 1917 до 1953, это почти 2 поколения, люди рождались и умирали, а не разом в один мах.
Я не утверждаю цифры, а объясняю написанное. 40 млн - считая не родившихся.
Только в двух голодоморах было уничтожено около 10 млн.
Сравните, как восстанавливалась Германия и вы ужаснётесь ничтожеству советского "восстановления", не завершившегося до сих пор.

Давайте посчитаем: с 1914 года была первая мировая, массовые эпидемии - тиф, испанка, с 1917 гражданская война, куда включились страны Антанты, массовая эмиграция. То есть начальной корректной цыфры количества населения просто не существует. Дальше, говоря о неродившихся за период с 1917 по 1953, вы неизбежно(просто по другому нельзя посчитать) включаете туда и неродившихся из-за неродившихся из-за гражанской и ВОВ, эпидемий и т.д. О какой достоверности цыфр можно говорить в таком случае вообще? По поводу восстановления Германии могу сказать только, что побывав в Австрии, Швейцарии и Германии я четко осознала, что восточные славяне не немцы и австрияки. К сожалению, из глобальных вопросов человечества "Кто виноват?" и "Что делать?", мы циклимся и ищем виноватых везде, но только не в себе самом. наши дороги строили не Сталин, Хрущев и Брежнев, а такие, как мы с Вами. Вы достаточно взрослый человек, чтобы не ожидать какой то мифической правды. Война всегда высвечивает истинный характер человека, и глупо ожидать от человека, который стреляет в другого, "розовых соплей" расейской якобы интелегенции. Извинити. Мы с вами там не были, поэтому нам и не положено судить. Можно поговорить и о коренном населении Америки, интересно куда оно в большинстве подевалось, не знаете? О великой депресии, когда в США в сутки умирало от голода почти 1000 человек и о многом другом. Жизнь достаточно жестокая штука вообще-то. Основная беда социализма - это поколение людей способных только канючить, что ему не обеспечили коммунизм и искать виноватых. Мать любят и багатую, и бедную. Родину вообще-то тоже

QUOTE]и]Исходное сообщение сторие_ангело_россо /i]

"Те, кто врет о войне прошлой, приближает войну будущую".

"Мы победили в этой войне только потому, что завалили немцев трупами". Виктор Астафьев.

Не секрет, что в СССР, а сейчас в России, принято героизировать ВОВ и искажать факты о ней. Мало кто знает, что под Сталинградом погибло 2 000 000 человек. Это солдаты советской армии, мирное население и фашисты с союзниками. В школе нас научили думать, что это был такой-то там переломный момент, удобное расположение войск и т.д. А по факту ведь просто бросили на смерть массу людей, только потому что за их спинами был город под названием Сталинград. Сдали Киев, но другой столь ценный для советской идеологии город с именем вождя - Ленинград, не сдали, просто позволили заморить голодом людей. Коммунистические идолы были превыше всего.

В этом посте несколько роликов. Они проливают свет на правдивые события военного и предвоенного времени. В первом ролике русский писатель рассказывает о том, как обходились советы со своими воинами, по сути держали их за скот.

Такой «Победой» вы гордитесь мерзавцы

Ифлаш=560,315,хттпс://www.youtube.com/embed/u5twLGb9HE4]

Здесь ветеран с жесточайшими подробностями рассказывает об изнасилований и убийстве немецких женщин. Не так давно снятый на эту тему фильм и рядом не стоял с правдой.

Ветеран 2-й ВОВ о том, как наши солдаты насиловали немецких женщин. Горькая правда
iflash=560,315,https://www.youtube.com/embed/aav3dvegRtw]

Русский ветеран войны рассказывает как он ехал через Западную Украину и как у него проверили документы "бандеровцы". Подъехали проверили документы советского воина и уехали. Оказывается было и такое.

Русский ветеран о бандеровцах
iflash=560,315,https://www.youtube.com/embed/n6dOwU7ewx8]

Здесь жительница Львова рассказывает как ее пытали НКВДшники. Они уничтожили столько людей в СССР, что их количество наверное можно сравнить с населением небольшой страны, несколько миллионов. За все годы репрессий по мнению разных историков было уничтожено от 23 до 40 млн. чел. Наверное не удивительно, что Галичане, пережившие голод и репрессии, не полюбили советскую власть.

Львов 1939 год Допросы НКВД истязание женщины Lvov 1939 The interrogations NKVD torture women

Ифлаш=560,315,хттпс://www.youtube.com/embed/1i4cUPVN1RY]

Мне понравился коммент под одним из роликов, "некоторые русские скоро договорятся до того, что в ВОВ только благодаря Путину победили".
/QUOTE] Фашистам город мы не сдали.

1) Советский Союз жил мирной жизнью, сохраняя нейтралитет, а отмобилизованная и до зубов вооруженная немецкая армия вероломно напала 22 июня на миролюбивую страну;

2) наши танки, пушки и самолеты лучше немецких, но у нас было их очень мало, гораздо меньше, чем у противника.

Эти тезисы являются циничной и наглой ложью, что не мешает им перекочевывать из одного политического и «исторического» труда в другой. В одном из последних, изданных в СССР в 1986 г. Советском энциклопедическом словаре читаем: «Вторая мировая война (1939-1945) подготовлена силами международной империалистической реакции и началась как война между двумя коалициями империалистических держав . В дальнейшем стала принимать со стороны всех государств, сражавшихся против стран фашистского блока, характер справедливой, антифашистской войны, который окончательно определился пос-ле вступления в войну СССР (см. Ве-ликая Отечественная война 1941-1945)». Тезис о мирном советском народе, доверчивом и наивном т.Ста-лине, которого сначала «кинули» анг-лийские и французские империалис-ты, а затем подло и вероломно обманул злодей Гитлер, почти без изменения сохранился в головах многих обывателей и трудах постсоветских «ученых» России.

На протяжении всей своей, к счас-тью, относительно короткой истории Советский Союз никогда не был миролюбивой страной, в которой «мирно спали дети». Потерпев неудачу в попытке раздуть пожар мировой революции, большевики сделали сознательную ставку на войну как главный инструмент решения своих политических и социальных задач как внутри страны, так и за ее пределами. Они вмешивались в большинство крупных международных конфликтов (в Китае, Испании, Вьетнаме, Корее, Анголе, Афганистане...), помогая деньгами, оружием и так называемыми добровольцами организаторам национально-освободительной борьбы и коммунистического движения. Основной целью проводимой в стране с 30-х годов индустриализации было создание мощного военно-промышленного комп-лекса и хорошо вооруженной Красной армии. И надо признать, что эта цель является едва ли не единст-венной, которую удалось достичь большевистской власти. Совсем не случайно, выступая с речью на первомайском параде, который по «миролюбивой» традиции открывался военным парадом, нарком обороны К.Во-рошилов сказал: «Советский народ не только умеет, но и любит воевать!».

К 22 июня 1941 г. «миролюбивый и нейтральный» СССР уже почти два года участвовал во Второй мировой войне, причем участвовал в качестве страны-агрессора .


Подписав 23 августа пакт Молото-ва-Риббентропа, разделивший большую часть Европы между Гитлером и Сталиным, Советский Союз 17 сентяб-ря 1939 г. начал вторжение в Польшу. В конце сентября 1939 г. с СССР был «воссоединен» 51% польской террито-рии. При этом по отношению к военнослужащим польской армии, обес-к-ровленной немецким нашествием и практически не сопротивлявшейся частям Красной армии, была совершена масса преступлений — одна Катынь стоила полякам почти 30 тыс. жизней офицеров. Еще больше преступлений совершили советские оккупанты по отношению к мирным гражданам, особенно польской и украинской национальностей. До начала войны советс-кая власть на воссоединенных территориях попыталась почти все крес-тьянское население (а это подавляющее большинство жителей Западной Украины и Беларуси) загнать в колхо-зы и совхозы, предложив «добровольную» альтернативу: «колхоз или Си-бирь ». Уже в 1940 г. многочисленные эшелоны с депортированными поляка-ми, украинцами и несколько позже литовцами, латышами и эстонцами двинулись в Сибирь. Украинское население Западной Украины и Бу-ковины, которое вначале (в 1939-40 гг.) массово встречало советских солдат цветами, надеясь на освобождение от национального гнета (со стороны, соответственно, поляков и румын), на собственном горьком опыте испытало все прелести советской власти. Поэтому совсем не удивительно, что в 1941 г. здесь цветами встречали уже немцев.

30 ноября 1939 г. Советский Союз начал войну с Финляндией, за что был признан агрессором и исключен из Лиги Наций. Эта «неизвестная война» всячески замалчиваемая советской пропагандой, ложится несмываемым позором на репутацию Страны Советов. Под надуманным предлогом мифической военной опасности советские войска вторглись на финскую территорию. «Смести с лица земли финских авантюристов! Наступила пора уничтожить гнусную козявку, которая осмеливается угрожать Советскому Союзу! » — так писали накануне этого вторжения журналис-ты в главной партийной газете «Прав-да». Интересно, какую военную угрозу СССР могла представлять эта «козявка» с населением 3,65 млн. человек и плохо вооруженной армией в 130 тыс. человек.

Теперь еще об одном тезисе Сталина: «История не отпустила нам достаточно времени, и мы не успели отмобилизоваться и технически подготовиться к вероломному нападению». Это ложь.

Не соответствует действительности и утверждение о том, что к июню 1941 г. Германия скрытно стянула войс-ка и боевую технику к границам СССР, обеспечив значительное преимущество в боевой технике, подготовив вероломное внезапное нападение на мирную страну. По немецким данным, подтверждаемым европейскими военными историками (см. «Вторая мировая война» под ред. Р.Холмса, 2010, Лондон ), 22 июня 1941 г. к напа-дению на Советский Союз подготовилась трехмиллионная армия немецких, венгерских и румынских солдат, в распоряжении которой находилось четыре танковых группы с 3266 танками и 22 истребительные авиагруппы (66 эскадрилий), в составе которых было 1036 самолетов .

Версия о внезапности нападения вермахта не выглядит убедительной. Даже если согласиться с глупостью и наивностью советского партийного и военного руководства и лично Сталина, категорически проигнорировавших данные разведки и западных спецслужб и просмотревших развертывание на границах трехмиллионной вражеской армии , то и тогда при имеющейся в распоряжении противников военной технике, внезапность первого удара могла обеспечить успех в течение 1-2 дней и прорыв на расстояние не более 40-50 км. Далее по всем законам боевых действий временно отступившие советские войска, пользуясь своим подавляющим преимуществом в боевой технике, должны были буквально раздавить агрессора. Но события на Восточном фронте развивались по совсем другому, трагическому сценарию...

Советская историческая наука делила историю войны на три периода. Меньше всего внимания уделялось пер-вому периоду войны, особенно летней кампании 1941 г. Скупо объяснялось, что успехи немцев вызваны внезапностью нападения и неподготовленностью СССР к войне. Кроме того, как выразился в своем докладе т.Ста-лин (октябрь 1941 г.): «За каждый шаг вглубь советской территории вермахт заплатил гигантскими невосполнимыми потерями» (была названа цифра 4,5 млн. убитых и раненых, через две недели в передовой статье газеты «Правда» эта цифра немецких потерь возросла до 6 млн. человек). Что же происходило на самом деле в начале войны?

С рассвета 22 июня войска вермахта хлынули через границу почти по всей ее протяженности — 3000 км от Балтийского до Черного морей. Во-ору-женная до зубов Красная армия была за несколько недель разбита и отброшена на сотни километров от западных границ. Уже к середине июля немцы оккупировали всю Беларусь, взяв в плен 330 тыс. советских военнослужащих, захватив 3332 танка и 1809 орудий и другие многочисленные военные трофеи. Практически за две недели была захвачена вся При-балтика. В августе-сентябре 1941 г. в руках немцев находилась большая часть Украины — в Киевском котле, немцы окружили и взяли в плен 665 тыс. чел., захватили 884 танка и 3718 орудий. Немецкая группа армий «Центр» к началу октября вышла практически к окраинам Москвы. В котле возле Вязьмы немцы захватили еще 663 тыс. пленных.

По немецким данным, скрупулезно отфильтрованным и уточненным уже после войны, за 1941 г. (первые 6 месяцев войны) немцы взяли в плен 3806865 советских солдат , захватили или уничтожили 21 тыс. танков, 17 тыс. самолетов, 33 тыс. орудий и 6,5 млн. стрелкового оружия.

Рассекреченные в постсоветское время военные архивы в целом подтверждают объемы брошенной и захваченной врагом военной техники. Что касается людских потерь, то их в военное время подсчитать очень сложно, к тому же, по понятным причинам, в сов-ременной России эта тема практически табуирована. И все же, сопос-тавление данных из военных архивов и других документов той эпохи позволило некоторым стремящимся к правде российским историкам (Г.Кри-во-шееву, М.Солонину и др.) с достаточной степенью точности определить, что за 1941 г., кроме сдачи в плен 3,8 млн. чел. , Красная армия понесла прямых боевых потерь (убитыми и умершими от ран в госпиталях) — 567 тыс. чел. , ранеными и заболевшими — 1314 тыс. чел. , дезертирами (уклонившимися от плена и фронта) — от 1 до 1,5 млн. чел. и пропавшими без вести или ранеными, брошенными при паническом бегстве — около 1 млн. чел. Последние две цифры определены из сопоставления личного состава советских воинских подразделений на 22 июня и на 31 декабря 1941 г. с учетом точных данных о людс-ком пополнении частей за этот период.

На 1 января 1942 г., по советским данным, попали в плен 9147 немецких солдат и офицеров (в 415 раз меньше советских военнопленных! ). Немецкие, румынские и венгерские потери в живой силе (убитые, пропавшие без вести, раненые, заболевшие) за 1941 г. составили 918 тыс. чел. — большинство из них приходилось на конец 1941 г. (в пять раз меньше, чем озвучил в своем докладе т.Сталин ).

Таким образом, первые месяцы вой-ны на Восточном фронте привели к разгрому Красной армии и почти полному краху созданной большевика-ми политической и экономической сис-темы. Как показывают цифры людских потерь, брошенной военной техники и захваченных врагом огромных территорий, размеры этой катастрофы беспрецедентны и полностью развеивают мифы о мудрости советского пар-тийного руководства, высоком про-фессионализме офицерского корпуса Красной армии, мужестве и стойкости советских солдат и, главное, пре-данности и любви к Родине прос-тых советских людей. Армия практически рассыпалась после первых же мощных ударов немецких частей, высшее партийное и военное руководство растерялось и проявило свою полную некомпетентность, офицерский корпус оказался не готовым к серьезным боям и в значительном большинстве, побросав свои части и боевую технику, бежал с поля боя или сдавался немцам; оставленные офицерами, деморализованные советские солдаты сдавались фашистам или прятались от врага.

Прямым подтверждением нарисованной мрачной картины являются указы Сталина, изданные им в первые недели войны сразу после того, как он сумел справиться с шоком от ужасной катастрофы. Уже 27 июня 1941 г. был подписан указ о создании в армейских частях пресловутых заградительных отрядов (ЗО) . В дополнение к имеющимся особым отрядам НКВД , ЗО просуществовали в Красной армии до осени 1944 г. За-градительные отряды, имевшиеся в каждой стрелковой дивизии, располагались за регулярными частями и задерживали или расстреливали на месте бежавших с передовой воинов. В октябре 1941 г. 1-й заместитель начальника управления особых отделов НКВД Соломон Мильштейн докладывал министру НКВД Лаврентию Берии: «…с начала войны по 10 октяб-ря 1941 г. особыми отделами НКВД и ЗО задержано 657364 военнослужащих, отставших и бежавших с фронта». Всего же за годы войны, по советским официальным данным, военные трибуналы осудили 994 тыс. военнослужащих , из них 157593 — расстреляно (в вермахте расстреляли 7810 солдат — в 20 раз меньше, чем в РККА). За добровольную сдачу в плен и сотрудничество с оккупантами было рас-стреляно или повешено 23 бывших советских генерала (не считая десятков генералов, получивших лагерные сроки).

Несколько позже были под-писаны указы о создании штрафных подразделений , через которые, по официальным данным, прошли 427910 воен-но-служащих (штрафные подразделения просуществовали до 6 июня 1945 г.).

Исходя из реальных цифр и фактов, сохранившихся в советских и немецких документах (указах, секретных докладах, записках и т.п.), можно сделать горький вывод: ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, массового дезертирства и сотрудничества с оккупантами, как в СССР . Например, численность личного состава военных формирований «добровольных помощников» (так называемых хиви), полицейских и воинских частей из советских военнослужащих и гражданских лиц к середине 1944 г. превышала 800 тыс. чел. (только в СС служили более 150 тыс. бывших советских граждан).

Размеры катастрофы, обрушившейся на Советский Союз в первые месяцы войны, стали неожиданностью не только для советской верхушки, но и для руководства западных стран и, в какой-то степени, даже для гитлеровцев. В частности, немцы оказались не готовы «переварить» такое количество советских военнопленных — уже к середине июля 1941 г. поток военнопленных превысил возможности вермахта по их охране и содержанию. 25 июля 1941 г. командование немецкой армии издает приказ о массовом освобождении пленных ряда национальностей. До 13 ноября по этому приказу было освобождено 318770 советских воен-нопленных (преимущест-венно украинцев, беларусов и прибалтов).

Катастрофические размеры поражений советских войск, сопровождающиеся массовой сдачей в плен, дезертирством и сотрудничеством с врагом на оккупированных территориях, ставят вопрос о причинах этих позорных явлений. Либерально-демократи-ческие историки и политологи часто отмечают обилие общих черт в двух тоталитарных режимах — советском и нацистском. Но при этом не нужно забывать об их коренных отличиях в отношении к собственному народу . Пришедший к влас-ти демократическим путем Гитлер вывел Германию из разрухи и послевоенного унижения, ликвидировал безработицу, построил отличные дороги, завоевал новое жизненное пространство. Да, в Германии начали уничтожать евреев и цыган, преследовать инакомыслящих, вводить жесточайший контроль за общественной и даже личной жизнью граждан, но никто не экспроприировал частную собственность, массово не расстреливал и не сажал в тюрьмы аристократов, буржуазию и интеллигенцию, не загонял в колхозы и не раскулачивал крестьян — уровень жизни подавляющего большинства немцев повышался. И, главное, своими военными, политическими и экономическими успехами нацисты сумели внушить большинству немцев веру в величие и непобедимость своей страны и своего народа.

Захватившие же в царской России власть большевики уничтожили лучшую часть социума и, обманув практически все слои общества, принесли своим народам голодоморы и депортации, а рядовым гражданам — принудительную коллективизацию и индустриализацию, грубо сломавшие привычный уклад и понизившие уровень жизни большинства простых людей.

В 1937-1938 гг. органами НКВД было арестовано 1345 тыс. чел. , из которых 681 тыс. — расстреляны . Накануне войны, в январе 1941 г., по официальной советской статистике, в лагерях ГУЛАГа содержалось 1930 тыс. осужденных, еще 462 тыс. чел. находилось в тюрьмах, а 1200 тыс. — на «спецпоселениях» (итого 3 млн. 600 тыс. человек) . Поэтому риторический вопрос: «А мог ли живущий в таких условиях, при таких порядках и такой власти советский народ массово проявлять в боях с немцами мужество и героизм, грудью защищая «социалистическое отечество, родную коммунистическую партию и мудрого т.Сталина?» — повисает в воздухе, а существенная разница в количестве сдавшихся в плен, дезертиров и брошенной на поле боя военной техники между советской и немецкой армиями в первые месяцы войны убедительно объясняется разным отношением к своим гражданам, солдатам и офицерам в СССР и нацистской Германии.

Перелом.
Мы за ценой не постоим

В октябре 1941 г. Гитлер, предвкушая окончательный разгром Советс-кого Союза, готовился принимать парад немецких войск в цитадели большевизма — на Красной площади. Однако события на фронте и в тылу уже в конце 1941 г. начали развиваться не по его сценарию.

Немецкие потери в боях стали расти, материально-техническая и продовольственная помощь союзников (в основном США) советской армии увеличивалась с каждым месяцем, эвакуированные на Восток военные заводы наладили массовый выпуск вооружения. В замедлении наступательного порыва фашистских частей помогли сначала осенняя распутица, а затем сильные морозы зимы 1941-1942 гг. Но самое главное — постепенно происходил коренной перелом в отношении к врагу со стороны народа — солдат, тружеников тыла и рядовых граждан, оказавшихся на оккупированных территориях.

В ноябре 1941 г. Сталин в своем докладе по случаю очередной годовщины Октябрьской революции сказал знаменательную и на сей раз абсолютно правдивую фразу: «Глупая политика Гитлера превратила народы СССР в заклятых врагов нынешней Германии ». В этих словах сформулирована одна из важнейших причин превращения Второй мировой вой-ны, в которой Советский Союз участвовал с сентября 1939 г., в Ве-ликую Отечественную войну, в которой ведущая роль перешла к народу . Одер-жимый бредовыми расовыми идеями, самовлюбленный параноик Гитлер, не слушая многочисленные предостережения своих генералов, объявил славян «недочеловеками», которые должны освободить жизненное пространство для «арийской расы», а на первых порах обслуживать представителей «расы господ». Миллионы захваченных советских военнопленных сгоняли как скот на огромные открытые площадки, опутанные колючей проволокой, и морили там голодом и холодом. К началу зимы 1941 г. из 3,8 млн. чел. более 2 млн. от таких условий и обращения были уничтожены. Упоми-наемое ранее освобождение пленных ряда национальностей, начатое по инициативе армейского командования 13 нояб-ря 1941 г., было запрещено лично Гитлером. Все попытки антисоветских национальных или гражданских структур, в начале войны сотрудничавших с немцами (украинских на-цио-налистов, казаков, прибалтов, белоэмигрантов), создать хотя бы полусамостоятельные государственные, военные, общественные или региональные структуры были пресечены на корню. С.Бандеру с частью руководства ОУН отправили в концлагерь. Колхозную систему практически сохранили; гражданское население принудительно гнали на работу в Герма-нию, массово брали в заложники и расстреливали по любому подозрению. Ужасные сцены геноцида евреев, массовая гибель военнопленных, расстрелы заложников, публичные казни — все это на глазах населения — потрясло жителей оккупированных территорий. За первые полгода войны от рук оккупантов, по самым скром-ным подсчетам, погибло 5-6 млн. советского гражданского населения (в том числе около 2,5 млн. человек — советских евреев). Не столько советская пропаганда, сколько вести с фронта, рассказы вырвавшихся из оккупированных территорий и прочие способы «беспроволочного телефона» людской молвы убеждали народ, что новый враг ведет бесчеловечную войну на полное уничтожение. Все большее количество простых советских людей — солдат, партизан, жителей оккупированных территорий и тружеников тыла начинало осознавать, что в этой войне вопрос поставлен однозначно — погибнуть или победить. Именно это трансформировало в СССР Вторую мировую в Вели-кую Отечественную (народную) войну.

Враг был силен. Немецкая армия отличалась стойкостью и мужеством солдат, хорошим вооружением и высококвалифицированным генеральским и офицерским корпусом. Еще долгих три с половиной года продолжались упорные бои, в которых на первых порах немцы одерживали локальные победы. Но все большее количество немцев начинало понимать, что сдержать этот порыв почти всеобщей народной ярости им не удастся. Разгром под Сталинградом, кровопролитная битва на Курской дуге, разрастание партизанского движения на оккупированных территориях, которое из тонкого ручейка, организованного НКВД, превращалось в массовое народное сопротивление. Все это произвело коренной прелом в войне на Восточном фронте.

Победы давались Красной армии дорогой ценой. Этому способствовала не только ожесточенность оказываемого сопротивления со стороны фашистов, но и «полководческое мастерство» советских командиров. Воспитанные в духе славных большевистских традиций, согласно которым жизнь отдельного человека, а тем более простого солдата, ничего не стоила, многие маршалы и генералы в своем карьеристском раже (опередить соседа и первым доложить о быстром взятии очередной крепости, высоты или города) не жалели жизней солдат. До сих пор не подсчитано, сколько сотен тысяч жизней советских солдат стоило «соперничество» маршалов Жукова и Конева за право первым доложить Сталину о взятии Берлина.

С конца 1941 г. характер войны начал меняться. Страшные соотношения людских и военно-технических потерь советской и немецкой армий канули в Лету. Например, если за первые месяцы войны на одного пленного немца приходилось 415 советских военнопленных, то с 1942 г. это соотношение приблизилось к единице (из 6,3 млн. взятых в плен советских солдат 2,5 млн. — сдались в период с 1942 г. по май 1945 г.; за это же время сдались в плен 2,2 млн. немецких солдат). На-род заплатил за эту Великую Победу страшную цену — общие людские потери Советского Союза (10,7 млн. бое-вых потерь и 12,4 млн. — гражданское население) во Второй мировой войне составляют почти 40% от потерь других стран-участниц этой войны (учитывая и Китай, потерявший всего 20 млн. человек). Германия потеряла всего 7 млн. 260 тыс. человек (из них 1,76 млн. — гражданское население).

Советская власть военные потери не подсчитывала — ей это было невыгодно, ибо истинные размеры в первую очередь людских потерь убедительно иллюстрировали «мудрость и профессионализм» лично т. Сталина и его партийной и военной номенклатуры.

Последним, достаточно мрачным и плохо проясненным аккордом Второй мировой войны (до сих пор замалчиваемым не только постсоветскими, но и западными историками) был вопрос о репатриантах. К концу войны осталось в живых около 5 млн. советских граждан, оказавшихся за пределами Родины (3 млн. чел. — в зоне действия союзников и 2 млн. чел. — в зоне Красной армии). Из них остарбайтеры — около 3,3 млн. чел. из 4,3 млн., угнанных немцами на принудительные работы. Однако уцелело и около 1,7 млн. чел. военнопленных, включая поступивших на военную или полицейскую службу к противнику и добровольных беженцев.

Возврат на Родину репатриантов носил непростой, а часто трагический характер. Остались на Западе около 500 тыс. чел. (каждый десятый), многих вернули насильно. Союзники, не желающие портить отношения с СССР и связанные необходимостью позаботиться о своих подданных, оказавшихся в зоне действия Красной армии, часто были вынуждены уступать в этом вопросе Советам, понимая, что многие из насильно возвращенных репатриантов будут расстреляны или закончат свою жизнь в ГУЛАГе. В целом же, западные союзники пытались придерживаться принципа — возвращать советским властям репатриантов, имеющих советское гражданство или совершивших военные преступ-ления против советского государства или его граждан.

Особого разговора заслуживает тема «украинского счета» Второй мировой войны. Ни в советские, ни в постсоветские времена эта тема серьезно, за исключением идеологической ругани между сторонниками просоветской «непереписанной истории» и приверженцами национально-демократического направления, не анализировалась. Западноевропейские историки (по крайней мере, английские в упоминаемой ранее книге «Вторая мировая война») определяют потери гражданского населения Украины в 7 млн. чел. Если сюда добавить еще около 2 млн. боевых потерь (пропорционально части населения УССР в общем количестве населения СССР), то получается страшная цифра военных потерь в 9 млн. чел. — это около 20% всего населения Украины на тот период. Таких ужасных потерь не понесла ни одна из стран-участниц Второй мировой войны.

В Украине не прекращаются споры политиков и историков об отношении к воинам УПА. Многочисленные «почитатели красного флага» провозглашают их предателями Родины и пособниками нацистов, не считаясь ни с фактами, ни с документами, ни с мнением европейской юриспруденции. Эти борцы за «историческую справедливость» упрямо не желают знать, что подавляющее большинство жителей Западной Украины, Западной Беларуси и Прибалтики, оказавшихся в 1945 г. вне зоны Красной армии, западные союзники Советам не выдали потому, что по международным законам они не являлись гражданами СССР и не совершали преступлений по отношению к чужой Родине. Так из 10 тыс. бойцов «СС Галичина» , взя-тых в плен союзниками в 1945 г., Советам выдали только 112 чел. , несмотря на беспреце-дентное, почти ультимативное, давление представителей управления СНК СССР по делам репатриации. Что касается рядовых вои-нов УПА, то они му-жественно сражались с немецкими и советскими оккупантами за свои земли и независимую Украину.

В заключении еще раз хочется вернуться к проблеме исторической правды. Стоит ли будоражить память погибших героев и доискиваться неоднозначной истины в трагических событиях Второй мировой войны? Дело не только и не столько в исторической правде, сколько в сохранившейся на постсоветском пространстве, в том числе и в Украине, системе «советских ценностей». Ложь, как ржавчина, разъедает не только историю, но и все стороны жизни. «Непереписанная история», дутые герои, «красные флаги», помпезные военные парады, возобновляющиеся ленинские субботники, завистливая агрессивная враждебность к Западу прямым путем ведут к сохранению убогой нереформированной «советской» промышленности, непродуктивного «колхозного» сельского хозяйства, «самого справедливого», ничем не отличающегося от советских времен судопроизводства, советской по сути («блатной») системы подбора руководящих кадров, доб-лестной «народной» милиции и «совковых» систем образования и здравоохранения. Сохранившаяся система извращенных ценностей во многом виновата в уникальном постсоветском синдроме, который характеризуется полным провалом политических, экономических и социальных реформ на России, в Украине и Беларуси.

Арсен Мартиросян: Заговор военных 1937-1938 годов не был выкорчеван до конца

Гитлер, действительно, не переводил германскую промышленность и индустрию оккупированных Третьим рейхом европейских государств на военные рельсы. Поступили проще - ограбили оккупированные страны. Например, только из Франции вывезли 5 тысяч паровозов, более 5 млн. тонн сырой нефти, сотни тысяч тонн ГСМ, огромное количество танков, автомашин, различных иных, имеющих военное назначение, материалов. Колоссальную роль сыграли и поставки оружия, техники и боеприпасов из оккупированной Чехословакии. Собственно говоря, Запад потому и сдал ее Гитлеру, чтобы тот сумел быстрее и как можно лучше подготовиться к нападению на СССР. В то время ВПК Чехословакии был одним из крупнейших производителей вооружений, обеспечивая своими поставками более 40% мирового рынка.

По расчетам Гитлера и его генералов, на блицкриг награбленного должно было хватить. Ведь как удалось документально установить советской разведке, уже на пятый день агрессии нацисты запланировали взятие Минска! Приграничную группировку РККА планировалось разгромить в течение недели, а через пару месяцев - «парад победы» Третьего рейха в Москве. Увы, немалая часть этих планов была реализована.

—Но ведь согласно официальной истории, о директиве №21 узнали чуть ли не в день ее подписания…

— Да, узнали, но не сразу. Первая информации о том, что Гитлер принял некий план агрессии, действительно, поступила в самом конце декабря 1940 года. Далее разведка приложила колоссальные усилия для того, чтобы детализировать эти сведения. Были установлены основные направления ударов, численность, боевой состав, стратегия и тактика действий вермахта, многое другое. А в промежутке с 11 июня по 21 июня 1941 года советские разведслужбы смогли 47 раз либо относительно точно, либо абсолютно достоверно назвать дату и даже час начала агрессии. Почему только в этом промежутке? Потому, что дата 22 июня появилась на бумаге только 10 июня в виде директивы начальника Генерального штаба Франца Гальдера.

—Согласно версии «либеральных» историков, Сталин не верил этой информации… Даже матерную «резолюцию» на донесении разведки написал.

—Сталин верил информации разведки, но только проверенной и многократно перепроверенной. А матерная резолюция - не более, чем топорно изготовленная фальшивка. Собственно, это давно уже документально подтверждено.

Вопросы войны и мира не предполагают резких движений и поспешных решений. Слишком многое стоит на кону. Опираясь именно на проверенную информацию разведки, Сталин отдал приказ о приведении войск Первого стратегического эшелона в боевую готовность еще 18 июня 1941 года. А до этого на протяжении более чем месяца военных неоднократно предупреждали о скором начале агрессии Германии. Москва слала соответствующие директивы, было санкционировано выдвижение войск из внутренних округов и многое другое. В общем, делали все, чтобы устроить агрессору «достойную встречу».

Но командование на местах выполняло далеко не все приказы, либо делало это крайне халатно, что для военных означает преступление. А ведь были и факты прямого предательства, например, в виде прямой отмены боевой готовности, в частности, в ВВС - непосредственно за день до нападения. Хотя уже точно знали, что оно будет.

Хуже того. Когда война уже шла несколько часов, немцы бомбили наши города, убивали советских людей, обстреливали позиции РККА, командующий Киевским особым военным округом генерал Михаил Кирпонос запрещал приведение войск в боевую готовность до середины дня 22 июня. А потом сделал все возможное, чтобы разразилась катастрофа Юго-Западного фронта в виде трагедии «Киевского котла».

— Генерал Кирпонос потом героически погиб…

— Больше похоже на то, что его попросту «героически шлепнули». Есть протокол опознания его тела, составленный в ноябре 1943 года, он был опубликован еще в советское время. Согласно официальной «героической» версии, труп генерала, павшего в неравной схватке с фашистами, с которого сняли знаки различия, ордена, медали и забрали все документы, бросили где-то в лесу, закидав ветками и листьями. А через пару лет «ответственные товарищи» почему-то моментально опознали совершенно разложившиеся за два года останки…

Но вроде бы «заговор военных» ликвидировали еще в 1937 году?..

В 1937-1938 годах ликвидировали лишь видимую верхушку, а до второго и третьего эшелона заговорщиков не докопались. По соображениям государственной безопасности Сталин вынужден был жестко пресечь развязанную Ежовым вакханалию репрессий, в том числе и против военных.

Идея государственного переворота в СССР на фоне военного поражения разрабатывалась в высших армейских кругах Советского Союза с 1926 года. В 1935 году на стол Сталина лег доклад ГРУ, в котором был четко расписан этот сценарий. Затем и НКВД представил соответствующие доказательства. Потому-то и последовал 1937 год.

В июне 1941-го был реализован сценарий, задуманный еще за пять дет до этого. «План поражения СССР в войне с Германией», составленный Тухачевским и его подельниками - его арестованный маршал в 1937 году изложил уже на Лубянке на 143 страницах ровным почерком. Однако ранее, в сентябре 1936-го, Иероним Уборевич отвез этот план в Германию. Получив его, немцы поздней осенью того же года провели командно-штабную игру на картах, где Минск захватили на пятый день пока еще «виртуальной» агрессии.

—Наши узнали об этой игре?

— Да. 10 февраля 1937 года о ее результатах было доложено Сталину. А в 1939-м в руки советской разведки попал один из участников той игры - русский эмигрант, штабс-капитан царской армии, граф Александр Нелидов. С ним работала выдающаяся советская разведчица Зоя Воскресенская. И он тоже подтвердил, что во время игры гитлеровцы захватили Минск на пятый день. А в мае 1941 года агент советской разведки, член «Красной капеллы» Йон Зиг, являвшийся одним из руководителей берлинского железнодорожного узла, предоставил в распоряжение советской разведки запечатанное письменное предписание верховного командования вермахта — на пятый день с начала боевых действий против СССР возглавить уже Минский железнодорожный узел.

—Сталину об этом доложили?

Почему военачальники сдавали свою страну врагу? Ведь советский генералитет тогда уже пользовался всеми благами жизни.

Хотели большего - получить в личное пользование отрезанное от расчлененной России-СССР «удельное княжество». Глупцы, они не понимали, что никто им ничего не даст. Предателей никто не любит, их участь всегда предрешена.

— Можно вкратце о «плане Тухачевского» и о том, как он был реализован в июне 1941-го?

— Тухачевский предлагал развертывать основные группировки армий прикрытия с учетом расположения приграничных укрепленных районов, так, чтобы они занимали фланговое положение по отношению к тем направлениям, где наиболее вероятны удары противника. По его концепции, приграничное сражение должно принять затяжной характер и продолжаться несколько недель. Однако малейший внезапный удар, тем более нанесенный сконцентрированными на узком участке фронта прорыва силами, автоматически приводил к кровавой трагедии. Именно это и произошло 22 июня 1941 года.

Хуже того. Как и Тухачевский, высшее командование РККА в лице образовавшейся там «киевской мафии» упорно протаскивало идею о том, что для германского Генштаба наиболее вероятное направление главного удара — Украинское. То есть начисто отрицался исторически сложившийся основной маршрут всех агрессоров с Запада — Белорусский. Тимошенко с Жуковым полностью игнорировали Белоруссию как направление главного удара. Точно так же, как и Тухачевский, который еще в своих письменных показаниях на Лубянке указал, что Белорусское направление вообще фантастика.

Проще говоря, точно зная, где и какими силами нападут немцы, и даже надеясь, что немцы не передумают наносить свой главный удар по Белоруссии и Прибалтике, Тимошенко и Жуков усердно вводили в заблуждение Сталина по этому поводу. Оба уперто доказывали Сталину, что главные силы немцев выступят против Украины и поэтому и РККА надо держать там свои главные силы. Даже после войны упорно твердили об этом.

22 июня трагедия произошла точно по предательскому сценарию. Дивизии, корпуса и армии вынудили занимать такие по протяженности линии обороны, которые в десятки, сотни и тысячи раз превышали их возможности. На дивизию приходилось от 30 до 50-60 км линии обороны, хотя по Уставу полагалось не более 8-10 км. Доходило до микроскопических 0,1 бойца (и более) на 1 метр линии фронта, хотя заранее было известно, что гитлеровцы попрут с плотностью до 4,42 пехотинцы на метр линии прорыва. Проще говоря, одна наша дивизия должна была противостоять как минимум пяти, а то и большему количеству дивизий противника. В результате гитлеровцам в прямом смысле слова «из воздуха» было предоставлено невиданное стратегическое превосходство. И это не говоря уже о том, что в системе нашей обороны вообще организовали откровенные дыры. Наибольшая - 105 км - в Западном округе.

Точно так же была запланирована и противотанковая оборона. Всего 3-5 стволов на 1 км, хотя было прекрасно известно, что даже согласно уставу Панцерваффе в прорыв они пойдут с плотностью 20-25 машин на километр. А на самом деле в момент начала агрессии было 30-50 танков на 1 км в зависимости от участка фронта прорыва, и этими данными Генштаб РККА располагал.

То, что натворили Тимошенко (кстати, выдвиженец Тухачевского) и Жуков (пользовался особой благосклонностью Уборевича), первый впоследствии обозвал «безграмотным сценарием вступления в войну». На самом же деле это был незаконный, ни с кем не согласованный, преступный план якобы отражения агрессии.

Какой именно план обороны был у нашей страны до того, как в ход пошла разработка Тухачевского? И существовал ли он?

—Конечно существовал, его просто «подменили». Официально одобренный советским правительством 14 октября 1940 года план отражения агрессии Германии предписывал сдержать и отразить первый удар агрессора активной обороной и активными действиями по сковыванию действий противника. Причем центральное внимание уделялось псковско-минскому направлению. Т.е. главные силы немцев ожидались севернее Полесья, в Белоруссии и Прибалтике, и там же должны были быть и наши главные силы.

Под прикрытием активной обороны должно было быть осуществлено отмобилизование и сосредоточение основных сил. А затем, и только при наличии благоприятных условий (!), мог быть осуществлён переход в решительное контрнаступление на врага. Причем в зависимости от варианта развертывания - их было два, южный и северный - переход в это самое контрнаступление был возможен не ранее чем на 15-й или 30-й день с начала мобилизации. Но никак не немедленное встречно-лобовое контрнаступление нашими главными силами на Украине против неосновных сил противника - по союзникам Германии, которое устроили Жуков и Тимошенко, загубив практически всю приграничную группировку РККА. Особенно танковые войска, прежде всего, на Юго-Западном фронте.

В результате их действий, особенно с учетом выдвижения мобскладов к границе, в первые же дни войны РККА потеряла 6 млн. винтовок из 8 млн. имевшихся к ее началу, миллионы снарядов всех калибров, десятки тысяч тонн продовольствия, ГСМ, …

Поэтому и образовался дефицит вооружения, боеприпасов и всего прочего?

— Именно, но об этом до сих пор предпочитают помалкивать. Помните, у Константина Симонова в «Живых и мертвых» старый рабочий Попков, сожалея, что не все у РККА есть, говорит: «Да, я бы на самый крайний случай и эту квартиру отдал, в одной комнате прожил, я бы на восьмушке хлеба, на баланде, как в Гражданскую, жил, только бы у Красной армии все было…». Рабочий, как, впрочем, и сам Симонов, не знал, что же на самом деле произошло, почему образовался такой невероятный дефицит всего и вся. И сегодня это мало кто знает. Скрывают.

Хуже того. Прямо накануне войны, когда уже началось выдвижение войск к границе, затеяли учения для артиллерии. Зенитную и противотанковую артиллерии отвели далеко в тыл, а тяжелую, наоборот, на близкие к границе полигоны. Обороняющаяся группировка осталась без прикрытия с воздуха и совершенно беззащитной против танков, а тяжелую артиллерию, фактически, пришлось воссоздавать - ее мгновенно захватили немцы. Мало того. Прямо накануне войны артиллерию в самом прямом смысле слова ослепили, то есть сняли все оптические приборы в отдельных гаубичных полках в Прибалтике и Белоруссии, без которых она работать не может, и отправили их «в ремонт». А заодно обездвижили под предлогом замены гужевого транспорта на механический - лошадей забрали, а тягачей не дали.

В частях ВВС, особенно в Западном округе, прямо накануне войны отменили боевую готовность и летчикам разрешили отдыхать. Даже отпуска разрешили! Авиация передового базирования стояла как на параде, точнее, как отличная мишень. Во многих частях ВВС вечером 21 июня приказали снять вооружение и слить топливо. Вы никогда не задумывались, почему счет геройских поступков наши летчики начали именно с таранов? Да потому, что на их самолетах не было оружия, пушки и пулеметы перед началом войны демонтировали. Якобы для проверки. И простые русские мужики шли на таран, чтобы остановить врага…

—Неужели люди это не видели?

—Видели, говорили, писали, опротестовывая решения вышестоящего командования как крайне опасные. А после того, как случилась трагедия, открыто обвинили командование в предательстве. Эта мысль овладела ВСЕЙ армией. С колоссальным трудом удалось заглушить эту эпидемию недоверия, ведь надо было воевать. Кое-кого Сталину пришлось для этого оперативно поставить к стенке. Например, до сих пор стоит «плач Ярославны» демократов и антисталинистов по поводу того, что-де невинных генералов ВВС расстреляли в массовом порядке. А что, они не должны были ответить за свое предательство, выразившееся в отмене боевой готовности прямо накануне войны, когда официально с санкции Сталина уже была объявлена боевая готовность высшим командованием? Ведь наземные войска-то остались без авиационного прикрытия, и сколько их погибло только из-за этого - не никто не считал …

Генштаб возглавлял Георгий Жуков. Что, и он тоже?… Ведь будущий «маршал Победы» в том же декабре 1940 года в ходе оперативно-стратегических игр на картах, играя за немцев, разбил обороняющегося командующего войсками Западного особого военного округа Дмитрия Павлова.
—Не было такого, это очередная ложь, которую вбросили в массы, в том числе и посредством кинематографа, в известнейшем фильме Юрия Озерова. А в действительности оборонявшийся Павлов, действуя в рамках «официальной» оборонительной стратегии, разработанной Борисом Шапошниковым, выиграл у Жукова. То есть отбил нападение «немцев».

Описывающие ход той игры документы более 20 лет назад рассекретили и теперь они доступны, и каждый может убедиться в том, что тогда произошло на самом деле.

Мы выстояли, победили. Что же получается, предатели «перевоспитались» и стали защитниками Родины?

—Выстоял и победил, прежде всего, Его Величество Советский РУССКИЙ СОЛДАТ вместе со своими адекватно мыслившими и действовавшими офицерами, сражавшимися под командованием Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина — выдающегося государственного деятеля, геополитика, стратега и дипломата, блестящего организатора и хозяйственника.

И он не забыл того, что натворили генералы, об этом свидетельствует начатое им специальное расследование причин катастрофы 22 июня (комиссия генерала Покровского).

Вот знаменитые пять вопросов, которые генерал-полковник Александр Покровский задавал своим «подопечным»:
Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?
С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?
Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня?
Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?
Насколько штабы были готовы к управлению войсками, и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?

Не правда ли, любопытные вопросы? Особенно в свете того, о чем мы говорили. К сожалению, расследование до конца тогда не довели. Кто-то сделал всё, чтобы дело «спустили на тормозах».

Со времени тех событий прошло три четверти века. Стоит ли ворошить прошлое, разоблачать предателей, которые давно умерли?

Мартиросян: Стоит. И дело даже не в конкретных фамилиях. Дело в исторической справедливости, в честности. Сталин сделал Жукова символом Победы. Потому, что глубоко уважал русский народ и понимал, что ему пришлось вынести в ходе этой войны. Хотя сам прекрасно знал, что подлинным Суворовым Красной Армии, воистину Великим Маршалом Великой Победы, блистательнейшим полководцем, был умнейший и благородный Константин Рокоссовский. Но государствообразующему в СССР народу - Великому Русскому Народу - был нужен свой символ. Вот Жуков и стал им, потому как Рокоссовского «подвела» пятая графа - поляк он был.

Но как «маршал Победы» отблагодарил Сталина? Письмом на имя Хрущева от 19 мая 1956 года, в котором так облил грязью и оболгал своего Верховного Главнокомандующего, что даже пресловутый троцкист-кукурузник не выдержал и вскоре выгнал Жукова с поста министра обороны.

Сталина не предали только два маршала - Рокоссовский и создатель советской авиации дальнего действия маршал Александр Голованов. Остальные всю вину за 22 июня свалили на вождя. Как будто они ни при чем. Про то, что Жуков и вовсе предлагал сдать супостатам Москву, как-то не принято вспоминать…

Нынешнее поколение должно знать о той войне ВСЁ. Ведь ему внушают, что наши отцы, деды и прадеды были никудышными защитниками Родины, что они миллионами и по доброй воле сдавались в плен, а оружия «злобные коммунисты» им не давали. Многие уже искренне верят, что это Сталин виновен в трагедии 22 июня - он-де не внял предостережениям мудрого Жукова. Мифов развелось великое множество, в том числе посеянных иностранными разведками.

На алтарь Великой Победы советский народ положил 27 миллионов полных сил и светлых помыслов жизней наших с Вами соотечественников. И об этом нельзя забывать. Потому-то мы обязаны знать все, как бы ни была горька эта правда. Иначе ничему не научимся. Мы должны ясно понимать, с кем пришлось сразиться нашим славным предкам.

Раньше привычно писали, что «борьба с фашистским агрессором была не борьбой наций, а именно классовой борьбой, борьбой двух социальных систем, борьбой противоположных идеологий». На самом деле фашизм и социализм столкнулись тогда в смертельной схватке, воевали не только армии, но и антагонистические социальные системы, несовместимые экономические и политические идеологии. После совещания у Гитлера 30.03.1941 г. Гальдер записал: «Наши задачи в России: разбить вооруженные силы, уничтожить государство… Борьба двух идеологий… Огромная опасность коммунизма для будущего…Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем Речь идет о борьбе на уничтожение» (Т.2. С.81). Война с фашизмом была политической борьбой. С. Кара-Мурза поражался неискренностью «белых идеологов», которые «притворяются, что не понимают простых, всем известных вещей. Вот Б. Бондаренко излагает общий для всех них тезис: «Я считаю ту великую Победу не красной победой, а Отечественной Победой… Победила там, на полях сражений, не красная Россия, а русская Россия». Если это говорится искренне, то перед нами тяжелый случай группового отказа мыслительного аппарата - и у немалой группы…Если же речь идет о войне, когда стреляют твердыми пулями, то Отечество воплощено в конкретно-исторические формы, и противопоставлять дух этим формам просто глупо. Белые непрерывно проклинают советскую индустриализацию - а Отечественную Победу любят. Но ведь и ежу ясно, что без индустриализации и коллективизации этой победы быть бы не могло» (Зв.2000.№ 30).

Б. Васильев заявил: «фашисты - это одно, немцы совсем другое» (ЛгЛ1–17.09.2002). И другие авторы осуждают людей, которые «до сих пор не разделяют немецкий народ (солдат) и фашистских главарей, заставивших этот народ воевать против СССР. А смешивать их в одно целое нельзя, об этом еще в дни войны предупреждал И. Сталин» (Тж.22.02.01). Он на самом деле отделял немецкий народ от правителей. 3.07.1941 г. Сталин говорил: «В этой великой войне мы будем иметь верных союзников… в том числе в лице германского народа» порабощенного гитлеровскими заправилами». 23.02.1942 г. он подчеркнул: «Было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством». Кое-кто считает, что «очень многие, если не большинство, в немецкой армии, чувствуя несправедливость войны, были нашими врагами по принуждению» (Тж.22.02.01). Не все немцы одобряли решение Гитлера напасть на СССР. 22.06.1941 г. Геббельс зафиксировал в дневнике: «У нас в народе несколько подавленное настроение» (Вж.1997.№ 4. G37), Но в 1941–1943 тт. подавляющее большинство немцев жаждало победы над СССР. Даже попав в окружение, немецкие солдаты сражались до последней возможности. И это только по принуждению? Нередко читаешь: «Мы воевали не с немецким народом, мы воевали с фашистами и их приспешниками» (СР.20.02.01). Сколько было их тогда? Многие миллионы? Были ли они или не были частью немецкого народа? В начале войны кое у кого из советских людей возникли иллюзии о том, что немецкие рабочие и крестьяне, «порабощенные гитлеровскими заправилами», не станут поддерживать фашистскую верхушку и перейдут на сторону СССР. В повести Е. Носова «Усвятские шлемоносцы» (1977) лектор внушал нашим крестьянам, что «немецкие солдаты, такие же, как и мы с вами, простые труженики», «никак не заинтересованы воевать против нас, своих же братьев», они «повернут штыки против своих хозяев». Война быстро развеяла эти наивные надежды.

В августе 1943 г. во время наступления на Ельню мы взяли в плен немецкого ефрейтора. Он, бывший рабочий, согласился с тем, что война для него закончилась, но на вопрос: «Гитлер капут?» (его трижды повторили) не проронил ни. слова. В повести Б. Васильева «В списках не значился» молодой офицер Плужников, пожалев, отпустил взятого в плен немецкого солдата, рабочего, отца троих детей, а он потом убил хромоногую беременную Мирру. В повести Э. Казакевича «Звезда» разведчики под командованием лейтенанта Травкина, действуя в немецком тылу, взяли в плен немецкого солдата, от него узнали важные сведения о танковой дивизии «Викинг». Немец до войны был рабочим. «Травкин с младенческих лет был воспитан в любви и уважении к рабочим людям, но этого наборщика из Лейпцига надо было убить». Такова жестокая суть войны, оставишь его в живых - подставишь под удар весь отряд. Война была противоестественна нашему человеку, трагизм заключался и в том, что вопреки своей гуманистической сути он вынужден был убивать.

Война стала по своему зловещему смыслу огромной трагедией, принесла людям неимоверные страдания, уничтожала и уродовала их физически, противостояла их личному счастью, разрушала их домашний очаг, лишала их родных и близких. Народная трагедия складывалась из многих тысяч личных трагедий. У человека не было права уйти в сторону, сделать вид, что война тебя не касается. Тогда было очень трудно везде - и на фронте, и в тылу. В пору военных потрясений солдат становился на самую грань жизни и смерти, отрешался от всего обыденного, взвешивал свои поступки на самых высоких нравственных весах; он всем своим существом чувствовал нерасторжимую слитность своей судьбы с судьбой Родины. Глубокое понимание правоты нашей священной борьбы с врагом давало ему силы преодолевать немыслимые в мирных условиях трудности, вдохновляло его на подвиги. На фронте он ставился в такие обстоятельства, что у него было только два решения: либо, героически сражаясь, победить врага, либо, струсив, предать свой народ, а третьего пути не было.

Считая Великую Отечественную войну политической, нельзя не учитывать того, что огромную роль в ней играл национально-государственный, геополитический фактор. Писатель Б. Кондратьев говорил: «…воевали мы за Отечество, за Россию. Мне вообще думается, что идеология не играла особой роли на войне. Что такое двадцать четыре года в тысячелетней истории народа… Извечная, передающаяся в генах любовь народа к своей Родине - вот истоки нашей победы» (Км.1990.№ 7. С.124). О всенародном сопротивлении наших людей врагу свидетельствовало то, что в 1942 г. около 10 % своих сухопутных сил германское командование использовало для борьбы с партизанами, а в 1943 г. на эти цели оттянуло более 25 дивизий. Г. Попов писал: «Стало ясно, что речь идет о судьбе русского народа, о судьбе России как таковой. Битва идет не за или против советской власти в России, а за саму Россию, за ее независимость, за право иметь свое государство, свою культуру, свой язык» (Мк.20.11.2001). На самом деле война велась и за Россию, и за советскую власть, она была отечественной и в то же время политической. В статье «Чудо Сталинграда», опубликованной 7.10. 1942 г. в социал-демократическом журнале «Новый путь», который издавался за рубежом под редакцией одного из лидеров русских меньшевиков Ф. Дана, говорилось: «Ничего нельзя понять в этом чуде, если закрыть глаза на тот факт, что при всех своих падениях, срывах, ошибках и даже преступлениях, революция, начавшаяся четверть века тому назад, вошла в плоть и кровь народных масс; что при всех невзгодах, лишениях, страданиях… она дала им какие-то достижения, и, быть может, еще больше - какие-то надежды, за которые массы держатся всеми фибрами души, которые в их глазах перевешивают все темные и тяжелые стороны ее, за которые они хотят идти на нечеловеческие муки, сражаться и умирать. Революция дала патриотизму народов Советского Союза новую великую идею - идею социального освобождения». Б. Томан заметил: «Удивительно, но далекому от родины эмигранту удалось верно понять и выразить моральный дух советскою народа» (Пр. 13.10.1989). Попов предвзято заключил, что «первый шаг к выходу России из СССР был сделан шестьдесят лет назад, когда в дни битвы за Москву вместо идей и лозунгов интернационального социализма была поднята идеология спасения русского народа, русской нации». Не было этого. Достаточно посмотреть прессу того времени, чтобы убедиться: наша пропаганда вела речь тогда о спасении всех народов СССР, а не одних русских людей. Сталин писал: «В советском патриотизме гармонически сочетаются национальные традиции народов и общие жизненные интересы всех трудящихся Советского Союза».

Идеологические прислужники «демократов» искажают смысл войны. С. Доренко 13.05.2000 г. внушал телезрителям, что в Белоруссии шла не партизанская, а гражданская война Сталин-де не доверял партазанам, опасаясь, что из их движения вырастет нечто опасное для советской власти, и потому не снабжал их достаточным количеством оружия и боеприпасов. Как отмечалось, Иващенко оклеветал «миллионные массы бойцов и командиров», которые якобы «перешли к немцам с оружием в руках… События лета 1941-го можно без всяких преувеличений назвать стихийным восстанием армии против Сталинской деспотии». Еще раньше докатилась до подобной несуразицы Н. Берберова «…в первые месяцы советско-германской войны сотни тысяч советских бойцов без боя перешли к немцам» (Вл.1988.№ 10. С.280). Она уверяла, что «в один и тот же день были сданы Севастополь и Кронштадт». Даже Кронштадт сдала врагу эта невежда, которой при немцах «наконец-то свободно» дышалось во Франции. Когда в апреле 1941 г. Германия напала на Югославию, она возмущалась: «Подумайте, какие мерзавцы сербы! Смеют сопротивляться!» (Нло.1999.№ 39).

Либералы заявляют, что в Отечественную войну мы воевали не за правое дело. Б. Окуджава, имя которого «патриотизм - чувство несложное… биологическое, оно есть и у кошки», каялся с телеэкрана: «И когда я понял, что ведь на фронте я, по существу, защищал сталинизм, тоталитаризм - мне стало страшно. Выходит, и я виноват!». Б. Некрасов сказал о своей работе на радиостанции «Свобода»: «Клевещу помаленьку… На историческую родину…Жить-то надо!» (Лг.31.08.1988). Не это ли обусловило его заявление в «Русской мысли» в 1981 г.: «..дело наше оказалось неправое. В этом трагедия моего поколения». Зерно таких рассуждений содержалось в «Архипелаге ГУЛАГ», где Солженицын писал: «Полтавская победа была несчастьем для России: она потянула за собой два столетия великих напряжений, разорений, несвободы - и новых, и новых войн «. Не думаю, что теперь он стал бы проводить такую ревизию нашей истории: «Мы настолько привыкли гордиться нашей победой над Наполеоном, что упускаем: именно благодаря ей освобождение крестьянства не произошло на полстолетие раньше (французская же оккупация не была для России реальностью)…. Крымская война - из всех войн счастливейшая для России - принесла не только освобождение крестьян и александровские реформы, - одновременно с ними родилось в России мощное общественное мнение».

Считая нашу победу «пирровой», Н. Калинин заключил «Народная масса сделала свой выбор - защищать Родину. Так было и в 1812 году. Но, как и тогда, народ защищал несвободу» (Из. 7.07.1998). Выходит, фашисты несли нам свободу? По Кардину, «не за такое уж «правое дело» велась война, в ней мучительно переплелось «правое» и «неправое», «внушаемая нам мысль о незыблемом морально-политическом единстве была фикцией», при подходе немцев к Москве находились люди, которые «для новых хозяев составляли списки коммунистов, евреев, командирских семей». Немного было подобных предателей Трудно верить тому, что писал Нагибин в «Свете в конце туннеля»: «Вскоре подъем, испытанный оставшимся в Москве населением в связи со скорым приходом немцев и окончанием войны - никто же не сомневался, что за сдачей Москвы последует капитуляция - изменился томлением и неуверенностью. Втихоря ругали Гитлера, расплескавшего весь наступательный пыл у стен Москвы… Многие оставшиеся в юроде ждали немцев.» Посмотрев на потолок, Хмельницкий сочинил, что «до четверти состава немецких дивизий, воевавших на Восточном фронте, составляли русские» (Рм.2000.№ 4323). За ложь ему платят доллары хозяева газеты. Но странно звучали слова А. Гурова на радиостанции «Маяк» 22.02.2000 г. о том, что на стороне Германии воевали три миллиона граждан СССР. Он забыл, что сначала надо удостовериться в истинности факта и только потом обнародовать его. По словам Б. Соколова (Нг.29.10.1991), Комиссия американского генерала Вуда, захватившая документы Управления по делам военнопленных Германии, пришла к выводу, что в плен попало 4 млн. советских солдат и офицеров и в гитлеровских формированиях было 100 тыс. человек М Семиряга в книге «Коллаборационизм-Природа, типология и проявления в годы второй мировой войны» (2000) писал, что, по некоторым сведениям, на германских фашистов работало до 1,5 миллиона предателей (782).

Резун гордится тем, что он разрушает «представление о войне как о войне великой, освободительной». 17.09.1999 г. на заседании Сената Польши он говорил, что «так называемая великая отечественная война» «искусственно, в политических и идеологических целях выделенный отрезок Второй мировой войны». Ю. Афанасьев уверял: название «Отечественная война» - всего лишь сталинская версия, на самом деле это «была схватка двух тиранов», «Сталин готовился к войне наступательной, агрессивной… И выходит, что мы вели не свою войну» (Аг.15.09.1993). Поверив этой лжи, кое-кто полагает: «Амбиции вождей, их агрессивные планы по завоеванию мирового господства бросили миллионы солдат и мирных стран СССР и Европы в огонь самой жестокой войны XX века» (Тж.22.02.2001). Без каких-либо оснований ставят на одни весы не только «амбиции вождей», но и советских солдат, защищавших свою Родину, и германских завоевателей, принесших нашей стране неисчислимые бедствия.

Копейкин, не считая войну с Германией Отечественной, спрашивал «Какое отечество защищала Красная Армия в 1945 году, когда она перешла границы СССР?» (Рм. 1999, № 4262) Тогда мы защищали свою Родину, Россию, она для русофобов чужая, и потому они Отечественную войну относят к «так называемой» и пишут с маленькой буквы. По их логике, советским войскам надо было подойти к своей границе и ожидать, когда Германия очухается от разящих ударов, наберется сил и снова ринется на нас Бондарев писал о возмущении Боннэр сексуальными вакханалиями «советских солдат на территории Германии в конце войны»: «Нет особого резона опровергать нелепую сенсацию госпожи Боннэр, если бы она не высказывалась тут же о том, что Советской Армии надо было прекратить наступление в 1943 году, не переходить государственную границу. Но мы границу перешли и мгновенно стали…» патриотами-негодяями», «захватчиками», «насильниками». Он разъяснил «очень гуманной госпоже Боннэр»: если наши войска остановились бы на границе, «то оправившийся от поражений в России немецкий фашизм, быть может; не проиграл бы войну так сокрушительно. И тогда бы, не дай Бог, либерально-красноречивым гуманистам самых различных направлений пришлось бы измерять жизнь не количеством расшатанных болтовней трибун, а страданиями и пытками за колючей проволокой в глобальных концлагерях и цивилизованно оборудованных, удобных для смерти крематориях» (С Р.11.03.1999).

Ж. Медведев нашел, что «в 1941 году Красная армия действительно героически…обороняла лишь города, которые имели какую-то символическую историческую русскую военную славу: Брест, Одессу, Севастополь, Ленинград и Москву. Киев, Минск, Смоленск, Вильнюс, Рига и многие другие сдавались без боя» (Пд. 18.10.1997). Он странно разделил города. В Отечественную войну наши войска свыше двух месяцев стойко защищали Одессу, но ошибочно думать, что в прошлом на весах исторической значимости она прославилась больше Киева, за который в 1941 г. тоже шла жестокая битва. Нельзя понять, почему Смоленск отнесен к городам, не имеющим «исторической русской военной славы», почему говорится, что его сдали врагу без боя. За обладание этим городом два месяца шло сражение, в ходе которого «войска Красной Армии, жители города и его окрестностей проявляли величайшую стойкость. Ожесточенная борьба шла за каждый дом и улицу, за каждый населенный пункт» (Г Жуков). Как показал. Стаднюк в романе «Война», Сталин, узнав, что немцы вошли в Смоленск, возмущенно сказал: «Это не город» а памятник! Слава русского воинства! Триста с лишним лет назад поляки два года не могли взять Смоленск! Наполеон обломал об него зубы! А красный маршал Тимошенко позволил врагу взять Смоленск…»

Отступления от истины понадобились Медведеву для того» чтобы заявить: тогда Сталин и его сподвижники «поняли, что ни «советский патриотизм», ни Красная армия не смогут обеспечить победу над немецкой армией, пропитанной духом немецкого «расового национализма». 22.06.2000 г. в программе «События» на TBЦ Викт. Ерофеев говорил, что «коммунистическая идеология оказалась несостоятельной». Либералы считают, что «для войны с могущественным внешним врагом коммунистическая идея бессильна, нужна идея национальная, русская…». Вождь народов» хитро решил, что советское надо представить как русское» (О.г.2000.№ 10). К. Азадовский и Б. Егоров осудили Сталина за то, что во время войны он «открыто заигрывал с русским народом, демонстрируя свой патриотизм, скорее, русский, нежели классово-советский», что после 1945 г. он «со своей кликой начал…выпячивать «русский народ», ставить его на пьедестал и возвышать над другими нациями в СССР» (Нло.1999.№ 36, С86). А. Н. Яковлев утверждал иную несуразицу: «Сталин презирал русский народ, стремился его уничтожить» (Лг.№ 41.2001).

Коммунистическая идея была не бессильной, но недостаточной для наиболее успешного ведения Отечественной войны. Огромная заслуга Сталина состоит в том, что он соединил воедино силу социалистической идеологии и государственный патриотизм. Еще в 1938 г. был выпущен на экраны патриотический, фильм о победе Александра Невского над немецкими рыцарями в 1242 г. на Чудском озере, в 1937–1939 гг. был создан исторический фильм «Петр Первый», в 1939 г. - «Минин и Пожарский». Видный деятель партии кадетов IX Милюков подчеркнул в 1939 г.: «Сталин является гениальным политиком, поскольку он прочувствовал одну важнейшую вещь для любого политика: Сталин вернул Россию в русло традиционного общества» (СР.4.03.2000). 20.04.1941 г. Димитров записал высказывание Сталина: «Теперь на первый план выступают национальные задачи для каждой страны». Медведев заявил, что «уже в августе или в начале сентября 1942 г. Сталин резко изменил курс всей внутренней политики, начав восстановление российских исторических традиций, в первую очередь в армии»: «Были восстановлены традиционные российские воинские звания: сержант, лейтенант, капитан, майор и полковник». Но эти звания ЦИК и СНК СССР ввели еще 22.09.1935 г. Возвращение к традициям старой русской армии Медведев посчитал за националистические реформы и дал им негативную оценку. Он сделал странный вывод о несостоятельном возвышении русской нации, которую Сталин объявил «наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза».

Для оправдания своей агрессии против СССР гитлеровцы кричали о том, что они воюют с коммунизмом, а не с русским народом. О несостоятельности этой уловки говорит и то, что они напали на ряд государств, в которых не было коммунистической власти. Встает вопрос: как относился к этой захватнической политике немецкий народ, была ли его вина в чудовищном разорении многих тысяч наших городов и деревень, в уничтожении 27 000 000 советских людей? В 1971 г. германский историк С. Хаффнер писал о настроении немцев в 1920–1930-х гг.: «Они ничего не имели против создания Великой германской империи… Однако…они не видели пути, обещающего успех в достижении заветной цели. Но его видел Гитлер. И когда позже этот путь, казалось, стал реальным, в Германии не было почти никого, кто не был бы готов идти по нему» (Самоубийство германской импе-рии.1972. С. 27–28). Многие немцы считали Россию своим врагом, а русских чуждыми, неполноценными людьми. В Германии укоренилась привычка считать: «Их дух не является самостоятельным… Почти во всем, что создано Россией во внешних и внутренних делах, они обязаны немцам…» Гитлер в книге «Майн кампф» обнародовал свое кредо: «Если мы хотим создать нашу великую германскую империю, мы должны прежде всего вытеснить и истребить славянские народы - русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов». Его сподвижник Борман писал: «Славяне должны работать на нас в той мере, в какой они нам не нужны, они могут вымирать… Размножение славян нежелательно… Образование опасно. Для них достаточно уметь считать до ста».

Не летом 1942 г., как писал Медведев, а уже в первые месяцы войны становилось ясно, что война шла не только между разными социальными системами, между «фашизмом и коммунизмом», но и «между немцами и русскими, между Германией и Россией» (Пд.18,10–1997). Именно поэтому в 1941 г. выслали немцев Поволжья в Сибирь и Казахстан. Можно понять тех, кто осуждает наших правителей за это выселение, наверно, следовало бы лучше понять настроение советских немцев, не считать всех их потенциальными сторонниками врага. Но вместе с тем надо учитывать лихорадочную обстановку того времени. Кто мог тогда поручиться, что немцы - в своем большинстве - не стали бы помогать германским войскам? Чуев писал: «А Д Петров, друживший с зятем Молотова, рассказал мне, как во время войны в Автономную Республику Немцев Поволжья наши выбросили десант, переодетый в фашистскую форму. «Своих» встретили как своих - ожидали…» (Нс.1997.№ 5). В художественно-документальной книге "Люди с чистой совестью" П. Вершигора писал о немецких колонистах на Украине: "…вероятно добрая половина их обслуживала немецкую разведку. Колонна наша проходила через хутора, и почти из каждого окна стреляли… Процентов двадцать-тридцать украинского и русского населения, оставшиеся там, были превращены немецкими колонистами… в рабов. Рабы эти с утра до ночи работали в хозяйствах немцев. Все мужское население фольксдейчей было вооружено винтовками, сведено во взводы, роты, батальоны. Оно служило надежным заслоном центральных коммуникаций, идущих через Украину от Полесья". Стоит ли это сбрасывать со счетов? В. Быков заявил, что зверства немцев, сжигавших белорусские деревни, провоцировались партизанами. Но еще до начала войны, в марте 1941 г., были напечатаны листовки: «Военно-полевой комендант извещает, что в районе деревни Н совершен акт саботажа против германской армии: перерезан телефонный кабель. В знак наказания саботажников жители деревни расстреляны, а деревня сожжена» (Пр. 12.07.2001). В материалах Нюрнбергского процесса отмечен показательный факт: «…первая карательная экспедиция немцев была проведена в Старобинском районе в июле 1941 г. - уничтожили около 10 тысяч мирных жителей. Там не было еще ни одного партизанского отряда». Те злодеяния, какие творили у нас оккупанты, не могли не вызвать у советских людей чувства вражды к ним. В 1942 г. Эренбург писал: «Нельзя стерпеть немцев». Ненависть к фашизму сливалась с ненавистью к немцам. 11.04.1945 г. он писал в «Красной звезде»: «Все бегут, все мечутся, все топчут друг друга… Германии не есть колоссальная шайка». Через три дня в напечатанной в «Правде» статье «Товарищ Эренбург упрощает» Г. Александров критиковал его за то, что он не брал в расчет расслоение немцев, считая, что все они ответственны за преступную войну.

Кожинов подчеркивал, что эта война была, событием «самого глубокого и масштабного геополитического значения»: «немцы шли для того, чтобы сокрушить нас как геополитическую силу, и превратить в источник сырья и продукции для Европы. Для Германии и, что самое интересное, - для всей Европы» (СР.30.12.2000). Зиновьев поддержал мысль о том, что в 1941–1945 гг. «Запад руками Германии пытался задушить нас» (Зв.24.04.2001). Это подтверждают факты. Геббельс писал в 1941 г.: «В Европе создается что-то вроде одного фронта, вспыхивают идеи «крестового похода против России. Это очень нужно для нас» (Вж. 1997 № 4. С.38). Немецкий историк Р. Рюруп отмечал, что в составленном в мае 1941 г. секретном документе нападение на СССР характеризовалось как «защита европейской культуры от московско-азиатского потока…Такие взгляды были свойственны даже тем офицерам и солдатам, которые не являлись убежденными или восторженными нацистами. Они также разделяли представления о «вечной борьбе» германцев… о защите европейской культуры от «азиатских орд», о культурном призвании и праве господства немцев на Востоке. Образы врага подобного типа были широко распространены в Германии, они принадлежали к числу «духовных ценностей» (Другая война.1939–1945.1996. С.363). В таких представлениях о России было немало точек соприкосновения с концепцией Черчилля, который в октябре 1942 г., когда СССР был в тяжелейшем положении, утверждал, что Россия, а не Германия является истинным врагом Европы, и писал: «…произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом, как единое целое». Он обращал свои взоры к созданию объединенной Европы. «Эта геополитическая постановка вопроса Черчиллем целиком и полностью соответствовала гитлеровской: европейские государства и нации - единая «семья», противостоящая «варварской России». Только лидеры для этой «семьи» предлагались другие, что и осуществилось после войны» (СР.30.12.2000). Нельзя не видеть, что идеи Гитлера и Черчилля об объединенной Европе сейчас форсированно осуществляются, войска США и НАТО все ближе приближаются к нашим усеченным границам, размещаются в Грузии и Средней Азии. О том, что может быть с нами, подсказывает опыт Сербии, недавно растерзанной НАТО.

Мы собрали для вас самые лучшие рассказы о Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Рассказы от первого лица, не придуманные, живые воспоминания фронтовиков и свидетелей войны.

Рассказ о войне из книги священника Александра Дьяченко «Преодоление»

Я не всегда была старой и немощной, я жила в белорусской деревне, у меня была се­мья, очень хороший муж. Но пришли немцы, муж, как и другие мужчины, ушел в партизаны, он был их командиром. Мы, женщины, поддерживали своих мужчин, чем могли. Об этом ста­ло известно немцам. Они приехали в деревню рано утром. Выгнали всех из домов и, как ско­тину, погнали на станцию в соседний городок. Там нас уже ждали вагоны. Людей набивали в те­плушки так, что мы могли только стоять. Ехали с остановками двое суток, ни воды, ни пищи нам не давали. Когда нас наконец выгрузили из ваго­нов, то некоторые были уже не в состоянии дви­гаться. Тогда охрана стала сбрасывать их на зем­лю и добивать прикладами карабинов. А потом нам показали направление к воротам и сказали: «Бегите». Как только мы пробежали половину расстояния, спустили собак. До ворот добежали самые сильные. Тогда собак отогнали, всех, кто остался, построили в колонну и повели сквозь ворота, на которых по-немецки было написано: «Каждому - свое». С тех пор, мальчик, я не могу смотреть на высокие печные трубы.

Она оголила руку и показала мне наколку из ряда цифр на внутренней стороне руки, бли­же к локтю. Я знал, что это татуировка, у моего папы был на груди наколот танк, потому что он танкист, но зачем колоть цифры?

Помню, что еще она рассказывала о том, как их освобождали наши танкисты и как ей повезло дожить до этого дня. Про сам лагерь и о том, что в нем происходило, она не расска­зывала мне ничего, наверное, жалела мою детскую голову.

Об Освенциме я узнал уже позд­нее. Узнал и понял, почему моя соседка не мог­ла смотреть на трубы нашей котельной.

Мой отец во время войны тоже оказался на оккупированной территории. Досталось им от немцев, ох, как досталось. А когда наши по­гнали немчуру, то те, понимая, что подросшие мальчишки - завтрашние солдаты, решили их расстрелять. Собрали всех и повели в лог, а тут наш самолетик - увидел скопление людей и дал рядом очередь. Немцы на землю, а пацаны - врассыпную. Моему папе повезло, он убежал, с простреленной рукой, но убежал. Не всем тог­да повезло.

В Германию мой отец входил танкистом. Их танковая бригада отличилась под Берли­ном на Зееловских высотах. Я видел фотогра­фии этих ребят. Молодежь, а вся грудь в орде­нах, несколько человек - . Многие, как и мой папа, были призваны в действующую ар­мию с оккупированных земель, и многим было за что мстить немцам. Поэтому, может, и воева­ли так отчаянно храбро.

Шли по Европе, осво­бождали узников концлагерей и били врага, до­бивая беспощадно. «Мы рвались в саму Герма­нию, мы мечтали, как размажем ее траками гу­сениц наших танков. У нас была особая часть, даже форма одежды была черная. Мы еще сме­ялись, как бы нас с эсэсовцами не спутали».

Сразу по окончании войны бригада моего отца была размещена в одном из маленьких не­мецких городков. Вернее, в руинах, что от него остались. Сами кое-как расположились в подва­лах зданий, а вот помещения для столовой не было. И командир бригады, молодой полков­ник, распорядился сбивать столы из щитов и ставить временную столовую прямо на площа­ди городка.

«И вот наш первый мирный обед. Полевые кухни, повара, все, как обычно, но солдаты си­дят не на земле или на танке, а, как положено, за столами. Только начали обедать, и вдруг из всех этих руин, подвалов, щелей, как тараканы, начали выползать немецкие дети. Кто-то сто­ит, а кто-то уже и стоять от голода не может. Стоят и смотрят на нас, как собаки. И не знаю, как это получилось, но я своей простреленной рукой взял хлеб и сунул в карман, смотрю ти­хонько, а все наши ребята, не поднимая глаз друга на друга, делают то же самое».

А потом они кормили немецких детей, отда­вали все, что только можно было каким-то обра­зом утаить от обеда, сами еще вчерашние дети, которых совсем недавно, не дрогнув, насилова­ли, сжигали, расстреливали отцы этих немецких детей на захваченной ими нашей земле.

Командир бригады, Герой Советского Со­юза, по национальности еврей, родителей ко­торого, как и всех других евреев маленького бе­лорусского городка, каратели живыми закопа­ли в землю, имел полное право, как моральное, так и военное, залпами отогнать немецких «вы­родков» от своих танкистов. Они объедали его солдат, понижали их боеспособность, многие из этих детей были еще и больны и могли рас­пространить заразу среди личного состава.

Но полковник, вместо того чтобы стре­лять, приказал увеличить норму расхода про­дуктов. И немецких детей по приказу еврея кормили вместе с его солдатами.

Думаешь, что это за явление такое - Рус­ский Солдат? Откуда такое милосердие? Поче­му не мстили? Кажется, это выше любых сил - узнать, что всю твою родню живьем закопа­ли, возможно, отцы этих же детей, видеть кон­цлагеря с множеством тел замученных людей. И вместо того чтобы «оторваться» на детях и женах врага, они, напротив, спасали их, кор­мили, лечили.

С описываемых событий прошло несколь­ко лет, и мой папа, окончив военное училище в пятидесятые годы, вновь проходил военную службу в Германии, но уже офицером. Как-то на улице одного города его окликнул молодой немец. Он подбежал к моему отцу, схватил его за руку и спросил:

Вы не узнаете меня? Да, конечно, сейчас во мне трудно узнать того голодного оборванного мальчишку. Но я вас запомнил, как вы тог­да кормили нас среди руин. Поверьте, мы ни­когда этого не забудем.

Вот так мы приобретали друзей на Западе, силой оружия и всепобеждающей силой хри­стианской любви.

Живы. Выдержим. Победим.

ПРАВДА О ВОЙНЕ

Надо отметить, что далеко не на всех произвело убедительное впечатление выступление В. М. Молотова в первый день войны, а заключительная фраза у некоторых бойцов вызвала иронию. Когда мы, врачи, спрашивали у них, как дела на фронте, а жили мы только этим, часто слышали ответ: «Драпаем. Победа за нами… то есть у немцев!»

Не могу сказать, что и выступление И. В. Сталина на всех подействовало положительно, хотя на большинство от него повеяло теплом. Но в темноте большой очереди за водой в подвале дома, где жили Яковлевы, я услышал однажды: «Вот! Братьями, сестрами стали! Забыл, как за опоздания в тюрьму сажал. Пискнула крыса, когда хвост прижали!» Народ при этом безмолвствовал. Приблизительно подобные высказывания я слышал неоднократно.

Подъему патриотизма способствовали еще два фактора. Во-первых, это зверства фашистов на нашей территории. Сообщения газет, что в Катыни под Смоленском немцы расстреляли десятки тысяч плененных нами поляков, а не мы во время отступления, как уверяли немцы, воспринимались без злобы. Все могло быть. «Не могли же мы их оставить немцам», - рассуждали некоторые. Но вот убийство наших людей население простить не могло.

В феврале 1942 года моя старшая операционная медсестра А. П. Павлова получила с освобожденных берегов Селигера письмо, где рассказывалось, как после взрыва ручной фанаты в штабной избе немцев они повесили почти всех мужчин, в том числе и брата Павловой. Повесили его на березе у родной избы, и висел он почти два месяца на глазах у жены и троих детей. Настроение от этого известия у всего госпиталя стало грозным для немцев: Павлову любили и персонал, и раненые бойцы… Я добился, чтобы во всех палатах прочли подлинник письма, а пожелтевшее от слез лицо Павловой было в перевязочной у всех перед глазами…

Второе, что обрадовало всех, это примирение с церковью. Православная церковь проявила в своих сборах на войну истинный патриотизм, и он был оценен. На патриарха и духовенство посыпались правительственные награды. На эти средства создавались авиаэскадрильи и танковые дивизии с названиями «Александр Невский» и «Дмитрий Донской». Показывали фильм, где священник с председателем райисполкома, партизаном, уничтожает зверствующих фашистов. Фильм заканчивался тем, что старый звонарь поднимается на колокольню и бьет в набат, перед этим широко перекрестясь. Прямо звучало: «Осени себя крестным знамением, русский народ!» У раненых зрителей, да и у персонала блестели слезы на глазах, когда зажигался свет.

Наоборот, огромные деньги, внесенные председателем колхоза, кажется, Ферапонтом Головатым, вызывали злобные улыбки. «Ишь как наворовался на голодных колхозниках», - говорили раненые из крестьян.

Громадное возмущение у населения вызвала и деятельность пятой колонны, то есть внутренних врагов. Я сам убедился, как их было много: немецким самолетам сигнализировали из окон даже разноцветными ракетами. В ноябре 1941 года в госпитале Нейрохирургического института сигнализировали из окна азбукой Морзе. Дежурный врач Мальм, совершенно спившийся и деклассированный человек, сказал, что сигнализация шла из окна операционной, где дежурила моя жена. Начальник госпиталя Бондарчук на утренней пятиминутке сказал, что он за Кудрину ручается, а дня через два сигнальщика взяли, и навсегда исчез сам Мальм.

Мой учитель игры на скрипке Александров Ю. А., коммунист, хотя и скрыто религиозный, чахоточный человек, работал начальником пожарной охраны Дома Красной Армии на углу Литейного и Кировской. Он гнался за ракетчиком, явно работником Дома Красной Армии, но не смог рассмотреть его в темноте и не догнал, но ракетницу тот бросил под ноги Александрову.

Быт в институте постепенно налаживался. Стало лучше работать центральное отопление, электрический свет стал почти постоянным, появилась вода в водопроводе. Мы ходили в кино. Такие фильмы, как «Два бойца», «Жила-была девочка» и другие, смотрели с нескрываемым чувством.

На «Два бойца» санитарка смогла взять билеты в кинотеатр «Октябрь» на сеанс позже, чем мы рассчитывали. Придя на следующий сеанс, мы узнали, что снаряд попал во двор этого кинотеатра, куда выпускали посетителей предыдущего сеанса, и многие были убиты и ранены.

Лето 1942 года прошло через сердца обывателей очень грустно. Окружение и разгром наших войск под Харьковом, сильно пополнившие количество наших пленных в Германии, навели большое на всех уныние. Новое наступление немцев до Волги, до Сталинграда, очень тяжело всеми переживалось. Смертность населения, особенно усиленная в весенние месяцы, несмотря на некоторое улучшение питания, как результат дистрофии, а также гибель людей от авиабомб и артиллерийских обстрелов ощутили все.

У жены украли в середине мая мою и ее продовольственные карточки, отчего мы снова очень сильно голодали. А надо было готовиться к зиме.

Мы не только обработали и засадили огороды в Рыбацком и Мурзинке, но получили изрядную полосу земли в саду у Зимнего дворца, который был отдан нашему госпиталю. Это была превосходная земля. Другие ленинградцы обрабатывали другие сады, скверы, Марсово поле. Мы посадили даже десятка два глазков от картофеля с прилегающим кусочком шелухи, а также капусту, брюкву, морковь, лук-сеянец и особенно много турнепса. Сажали везде, где только был клочок земли.

Жена же, боясь недостатка белковой пищи, собирала с овощей слизняков и мариновала их в двух больших банках. Впрочем, они не пригодились, и весной 1943 года их выбросили.

Наступившая зима 1942/43 года была мягкой. Транспорт больше не останавливался, все деревянные дома на окраинах Ленинграда, в том числе и дома в Мурзинке, снесли на топливо и запаслись им на зиму. В помещениях был электрический свет. Вскоре ученым дали особые литерные пайки. Мне как кандидату наук дали литерный паек группы Б. В него ежемесячно входили 2 кг сахара, 2 кг крупы, 2 кг мяса, 2 кг муки, 0,5 кг масла и 10 пачек папирос «Беломорканал». Это было роскошно, и это нас спасло.

Обмороки у меня прекратились. Я даже легко всю ночь дежурил с женой, охраняя огород у Зимнего дворца по очереди, три раза за лето. Впрочем, несмотря на охрану, все до одного кочана капусты украли.

Большое значение имело искусство. Мы начали больше читать, чаще бывать в кино, смотреть кинопередачи в госпитале, ходить на концерты самодеятельности и приезжавших к нам артистов. Однажды мы с женой были на концерте приехавших в Ленинград Д. Ойстраха и Л. Оборина. Когда Д. Ойстрах играл, а Л. Оборин аккомпанировал, в зале было холодновато. Внезапно голос тихо сказал: «Воздушная тревога, воздушная тревога! Желающие могут спуститься в бомбоубежище!» В переполненном зале никто не двинулся, Ойстрах благодарно и понимающе улыбнулся нам всем одними глазами и продолжал играть, ни на мгновение не споткнувшись. Хотя в ноги толкало от взрывов и доносились их звуки и тявканье зениток, музыка поглотила все. С тех пор эти два музыканта стали моими самыми большими любимцами и боевыми друзьями без знакомства.

К осени 1942 года Ленинград сильно опустел, что тоже облегчало его снабжение. К моменту начала блокады в городе, переполненном беженцами, выдавалось до 7 миллионов карточек. Весной 1942 года их выдали только 900 тысяч.

Эвакуировались многие, в том числе и часть 2-го Медицинского института. Остальные вузы уехали все. Но все же считают, что Ленинград смогли покинуть по Дороге жизни около двух миллионов. Таким образом, около четырех миллионов умерло (По официальным данным в блокадном Ленинграде умерло около 600 тысяч человек, по другим - около 1 миллиона. - ред.) цифра, значительно превышающая официальную. Далеко не все мертвецы попали на кладбище. Громадный ров между Саратовской колонией и лесом, идущим к Колтушам и Всеволожской, принял в себя сотни тысяч мертвецов и сровнялся с землей. Сейчас там пригородный огород, и следов не осталось. Но шуршащая ботва и веселые голоса убирающих урожай - не меньшее счастье для погибших, чем траурная музыка Пискаревского кладбища.

Немного о детях. Их судьба была ужасна. По детским карточкам почти ничего не давали. Мне как-то особенно живо вспоминаются два случая.

В самую суровую часть зимы 1941/42 года я брел из Бехтеревки на улицу Пестеля в свой госпиталь. Опухшие ноги почти не шли, голова кружилась, каждый осторожный шаг преследовал одну цель: продвинуться вперед и не упасть при этом. На Староневском я захотел зайти в булочную, чтобы отоварить две наши карточки и хоть немного согреться. Мороз пробирал до костей. Я стал в очередь и заметил, что около прилавка стоит мальчишка лет семи-восьми. Он наклонился и весь как бы сжался. Вдруг он выхватил кусок хлеба у только что получившей его женщины, упал, сжавшись в ко-1 мок спиной кверху, как ежик, и начал жадно рвать хлеб зубами. Женщина, утратившая хлеб, дико завопила: наверное, ее дома ждала с нетерпением голодная семья. Очередь смешалась. Многие бросились бить и топтать мальчишку, который продолжал есть, ватник и шапка защищали его. «Мужчина! Хоть бы вы помогли», - крикнул мне кто-то, очевидно, потому, что я был единственным мужчиной в булочной. Меня закачало, сильно закружилась голова. «Звери вы, звери», - прохрипел я и, шатаясь, вышел на мороз. Я не мог спасти ребенка. Достаточно было легкого толчка, и меня, безусловно, приняли бы разъяренные люди за сообщника, и я упал бы.

Да, я обыватель. Я не кинулся спасать этого мальчишку. «Не обернуться в оборотня, зверя», - писала в эти дни наша любимая Ольга Берггольц. Дивная женщина! Она многим помогала перенести блокаду и сохраняла в нас необходимую человечность.

Я от имени их пошлю за рубеж телеграмму:

«Живы. Выдержим. Победим».

Но неготовность разделить участь избиваемого ребенка навсегда осталась у меня зарубкой на совести…

Второй случай произошел позже. Мы получили только что, но уже во второй раз, литерный паек и вдвоем с женой несли его по Литейному, направляясь домой. Сугробы были и во вторую блокадную зиму достаточно высоки. Почти напротив дома Н. А. Некрасова, откуда он любовался парадным подъездом, цепляясь за погруженную в снег решетку, шел ребенок лет четырех-пяти. Он с трудом передвигал ноги, огромные глаза на иссохшем старческом лице с ужасом вглядывались в окружающий мир. Ноги его заплетались. Тамара вытащила большой, двойной, кусок сахара и протянула ему. Он сначала не понял и весь сжался, а потом вдруг рывком схватил этот сахар, прижал к груди и замер от страха, что все случившееся или сон, или неправда… Мы пошли дальше. Ну, что же большее могли сделать еле бредущие обыватели?

ПРОРЫВ БЛОКАДЫ

Все ленинградцы ежедневно говорили о прорыве блокады, о предстоящей победе, мирной жизни и восстановлении страны, втором фронте, то есть об активном включении в войну союзников. На союзников, впрочем, мало надеялись. «План уже начерчился, но рузвельтатов никаких»,- шутили ленинградцы. Вспоминали и индейскую мудрость: «У меня три друга: первый - мой друг, второй - друг моего друга и третий - враг моего врага». Все считали, что третья степень дружбы только и объединяет нас с нашими союзниками. (Так, кстати, и оказалось: второй фронт появился только тогда, когда ясно стало, что мы сможем освободить одни всю Европу.)

Редко кто говорил о других исходах. Были люди, которые считали, что Ленинград после войны должен стать свободным городом. Но все сразу же обрывали таких, вспоминая и «Окно в Европу», и «Медного всадника», и историческое значение для России выхода к Балтийскому морю. Но о прорыве блокады говорили ежедневно и всюду: за работой, на дежурствах на крышах, когда «лопатами отбивались от самолетов», гася зажигалки, за скудной едой, укладываясь в холодную постель и во время немудрого в те времена самообслуживания. Ждали, надеялись. Долго и упорно. Говорили то о Федюнинском и его усах, то о Кулике, то о Мерецкове.

В призывных комиссиях на фронт брали почти всех. Меня откомандировали туда из госпиталя. Помню, что только двубезрукому я дал освобождение, удивившись замечательным протезам, скрывавшим его недостаток. «Вы не бойтесь, берите с язвой желудка, туберкулезных. Ведь всем им придется быть на фронте не больше недели. Если не убьют, то ранят, и они попадут в госпиталь», - говорил нам военком Дзержинского района.

И действительно, война шла большой кровью. При попытках пробиться на связь с Большой землей под Красным Бором остались груды тел, особенно вдоль насыпей. «Невский пятачок» и Синявинские болота не сходили с языка. Ленинградцы бились неистово. Каждый знал, что за его спиной его же семья умирает с голоду. Но все попытки прорыва блокады не вели к успеху, наполнялись только наши госпитали искалеченными и умирающими.

С ужасом мы узнали о гибели целой армии и предательстве Власова. Этому поневоле пришлось поверить. Ведь, когда читали нам о Павлове и других расстрелянных генералах Западного фронта, никто не верил, что они предатели и «враги народа», как нас в этом убеждали. Вспоминали, что это же говорилось о Якире, Тухачевском, Уборевиче, даже о Блюхере.

Летняя кампания 1942 года началась, как я писал, крайне неудачно и удручающе, но уже осенью стали много говорить об упорстве наших под Сталинградом. Бои затянулись, подходила зима, а в ней мы надеялись на свои русские силы и русскую выносливость. Радостные вести о контрнаступлении под Сталинградом, окружении Паулюса с его 6-й армией, неудачи Манштейна в попытках прорвать это окружение давали ленинградцам новую надежду в канун Нового, 1943 года.

Я встречал Новый год с женой вдвоем, вернувшись часам к 11 в каморку, где мы жили при госпитале, из обхода по эвакогоспиталям. Была рюмка разведенного спирта, два ломтика сала, кусок хлеба грамм 200 и горячий чай с кусочком сахара! Целое пиршество!

События не заставили себя ждать. Раненых почти всех выписали: кого комиссовали, кого отправили в батальоны выздоравливающих, кого увезли на Большую землю. Но недолго бродили мы по опустевшему госпиталю после суматохи его разгрузки. Потоком пошли свежие раненые прямо с позиций, грязные, перевязанные часто индивидуальным пакетом поверх шинели, кровоточащие. Мы были и медсанбатом, и полевым, и фронтовым госпиталем. Одни стали на сортировку, другие - к операционным столам для бессменного оперирования. Некогда было поесть, да и не до еды стало.

Не первый раз шли к нам такие потоки, но этот был слишком мучителен и утомителен. Все время требовалось тяжелейшее сочетание физической работы с умственной, нравственных человеческих переживаний с четкостью сухой работы хирурга.

На третьи сутки мужчины уже не выдерживали. Им давали по 100 грамм разведенного спирта и посылали часа на три спать, хотя приемный покой завален был ранеными, нуждающимися в срочнейших операциях. Иначе они начинали плохо, полусонно оперировать. Молодцы женщины! Они не только во много раз лучше мужчин переносили тяготы блокады, гораздо реже погибали от дистрофии, но и работали, не жалуясь на усталость и четко выполняя свои обязанности.

В нашей операционной операции шли на трех столах: за каждым - врач и сестра, на все три стола - еще одна сестра, заменяющая операционную. Кадровые операционные и перевязочные сестры все до одной ассистировали на операциях. Привычка работать по много ночей подряд в Бехтеревке, больнице им. 25-го Октября и на «скорой помощи» меня выручила. Я выдержал это испытание, с гордостью могу сказать, как женщины.

Ночью 18 января нам привезли раненую женщину. В этот день убило ее мужа, а она была тяжело ранена в мозг, в левую височную долю. Осколок с обломками костей внедрился в глубину, полностью парализовав ей обе правые конечности и лишив ее возможности говорить, но при сохранении понимания чужой речи. Женщины-бойцы попадали к нам, но не часто. Я ее взял на свой стол, уложил на правый, парализованный бок, обезболил кожу и очень удачно удалил металлический осколок и внедрившиеся в мозг осколки кости. «Милая моя, - сказал я, кончая операцию и готовясь к следующей, - все будет хорошо. Осколок я достал, и речь к вам вернется, а паралич целиком пройдет. Вы полностью выздоровеете!»

Вдруг моя раненая сверху лежащей свободной рукой стала манить меня к себе. Я знал, что она не скоро еще начнет говорить, и думал, что она мне что-нибудь шепнет, хотя это казалось невероятным. И вдруг раненая своей здоровой голой, но крепкой рукой бойца охватила мне шею, прижала мое лицо к своим губам и крепко поцеловала. Я не выдержал. Я не спал четвертые сутки, почти не ел и только изредка, держа папироску корнцангом, курил. Все помутилось в моей голове, и, как одержимый, я выскочил в коридор, чтобы хоть на одну минуту прийти в себя. Ведь есть же страшная несправедливость в том, что женщин - продолжательниц рода и смягчающих нравы начала в человечестве, тоже убивают. И вот в этот момент заговорил, извещая о прорыве блокады и соединении Ленинградского фронта с Волховским, наш громкоговоритель.

Была глубокая ночь, но что тут началось! Я стоял окровавленный после операции, совершенно обалдевший от пережитого и услышанного, а ко мне бежали сестры, санитарки, бойцы… Кто с рукой на «аэроплане», то есть на отводящей согнутую руку шине, кто на костылях, кто еще кровоточа через недавно наложенную повязку. И вот начались бесконечные поцелуи. Целовали меня все, несмотря на мой устрашающий от пролитой крови вид. А я стоял, пропустил минут 15 из драгоценного времени для оперирования других нуждавшихся раненых, выдерживая эти бесчисленные объятия и поцелуи.

Рассказ о Великой Отечественной войне фронтовика

1 год назад в этот день началась война, разделившая историю не только нашей страны, а и всего мира на до и после . Рассказывает участник Великой Отечественной войны Марк Павлович Иванихин, председатель Совета ветеранов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов Восточного административного округа.

– – это день, когда наша жизнь переломилась пополам. Было хорошее, светлое воскресенье, и вдруг объявили о войне, о первых бомбежках. Все поняли, что придется очень многое выдержать, 280 дивизий пошли на нашу страну. У меня семья военная, отец был подполковником. За ним сразу пришла машина, он взял свой «тревожный» чемодан (это чемодан, в котором всегда наготове было самое необходимое), и мы вместе поехали в училище, я как курсант, а отец как преподаватель.

Сразу все изменилось, всем стало понятно, что эта война будет надолго. Тревожные новости погрузили в другую жизнь, говорили о том, что немцы постоянно продвигаются вперед. Этот день был ясный, солнечный, а под вечер уже началась мобилизация.

Такими остались мои воспоминания, мальчишки 18-ти лет. Отцу было 43 года, он работал старшим преподавателем в первом Московском Артиллерийском училище имени Красина, где учился и я. Это было первое училище, которое выпустило в войну офицеров, воевавших на «Катюшах». Я всю войну воевал на «Катюшах».

– Молодые неопытные ребята шли под пули. Это была верная смерть?

– Мы все-таки многое умели. Еще в школе нам всем нужно было сдать норматив на значок ГТО (готов к труду и обороне). Тренировались почти как в армии: нужно было пробежать, проползти, проплыть, а также учили перевязывать раны, накладывать шины при переломах и так далее. Хоть , мы немного были готовы защищать свою Родину.

Я воевал на фронте с 6 октября 1941 по апрель 1945 г. Участвовал в сражениях за Сталинград, и от Курской Дуги через Украину и Польшу дошел до Берлина.

Война – это ужасное испытание. Это постоянная смерть, которая рядом с тобой и угрожает тебе. У ног рвутся снаряды, на тебя идут вражеские танки, сверху к тебе прицеливаются стаи немецких самолетов, артиллерия стреляет. Кажется, что земля превращается в маленькое место, где тебе некуда деться.

Я был командиром, у меня находилось 60 человек в подчинении. За всех этих людей надо отвечать. И, несмотря на самолеты и танки, которые ищут твоей смерти, нужно держать и себя в руках, и держать в руках солдат, сержантов и офицеров. Это выполнить сложно.

Не могу забыть концлагерь Майданек. Мы освободили этот лагерь смерти, увидели изможденных людей: кожа и кости. А особенно помнятся детишки с разрезанными руками, у них все время брали кровь. Мы увидели мешки с человеческими скальпами. Увидели камеры пыток и опытов. Что таить, это вызвало ненависть к противнику.

Еще помню, зашли в отвоеванную деревню, увидели церковь, а в ней немцы устроили конюшню. У меня солдаты были из всех городов советского союза, даже из Сибири, у многих погибли отцы на войне. И эти ребята говорили: «Дойдем до Германии, семьи фрицев перебьем, и дома их сожжем». И вот вошли мы в первый немецкий город, бойцы ворвались в дом немецкого летчика, увидели фрау и четверо маленьких детей. Вы думаете, кто-то их тронул? Никто из солдат ничего плохого им не сделал. Русский человек отходчив.

Все немецкие города, которые мы проходили, остались целы, за исключением Берлина, в котором было сильное сопротивление.

У меня четыре ордена. Орден Александра Невского, который получил за Берлин; орден Отечественной войны I-ой степени, два ордена Отечественной войны II степени. Также медаль за боевые заслуги, медаль за победу над Германией, за оборону Москвы, за оборону Сталинграда, за освобождение Варшавы и за взятие Берлина. Это основные медали, а всего их порядка пятидесяти. Все мы, пережившие военные годы, хотим одного - мира. И чтобы ценен был тот народ, который одержал победу.

Фото Юлии Маковейчук