Источник: сайт "Образование и Православие"

Ибо Христос послал меня не крестить, а благовествоватъ, не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова. 1 Кор. 1:17.

Мало, у кого из русских ученых и православных священников был такой тяжкий путь к храму, как у гениального хирурга, причисленного к лику Новомучеников и Исповедников Российских, архиепископа и святителя Луки (в миру Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого). Жизненные подробности мы, к счастью, можем узнать из замечательной автобиографии святителя «Я полюбил страдание...» и из его писем. Ничто не предвещало о будущем священнослужении, жизненных трагедиях и религиозном мученичестве. Ведь будущий святитель родился в Керчи (1887 г.) в семье государственного служащего. «Религиозного воспитания я в семье не получил, и, если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я ее наследовал главным образом от очень набожного отца». Несомненно также и влияние матери, хотя она и редко посещала храм.

В гимназии мальчик показал не только отменные успехи, но и такие же художественные способности. После переезда в Киев одновременно с гимназией он окончил художественное училище. Эта талантливость затруднила юноше в последующем выбор жизненного пути: он поступил на юридический факультет Петербургского университета, затем в Мюнхене проходил обучение в живописной школе, но, в конце концов, поступил на медицинский факультет Киевского университета. С блеском закончив курс в 1903 году, он сразу оказался на фронтах русско-японской войны, а дальше, к удивлению своих коллег, выбрал суровое служение земского врача.

Занимаясь научно регионарной (это не очень благозвучное иностранное слово означает «местной») анестезией, он в 1916 году защитил докторскую диссертацию, за которую Варшавский университет присудил ему денежную премию. А дальше молодой доктор выбрал труднейшую проблематику гнойной хирургии, которая даже сейчас представляет собой сложную, а иногда и просто неразрешимую задачу (не вдаваясь в ужасную патологию, перечислим только названия заболеваний: флегмоны, остеомиелиты, абсцессы, рак с его последствиями, диабетические нагноения, трахомы, фурункулезы и т. п.). Но после революции 1917 года семья доктора оказалась в Ташкенте, где в 1919 году скончалась его жена, оставив мужа с четырьмя малолетними детьми. По божественному наитию он попросил взять заботу о детях медицинскую сестру С.С. Белецкую, на что она сразу же согласилась и стала детям второй матерью, успешно воспитав всех (трое сыновей будущего Святителя стали профессорами в разных отраслях науки).

Наверное, трагические обороты собственной жизни привели Валентина Феликсовича в церковное сообщество, такое решение было подготовлено еще в юности сложившимся у него отрицанием толстовства и любовью к Евангелию, которое подарил ему по окончании учебы директор гимназии. Одновременно Валентин Феликсович стал профессором и основателем кафедры хирургии Ташкентского университета.

Проповеднический дар доктора заметил ташкентский Епископ Иннокентий (Пустынский), когда Валентин Войно-Ясенецкий выступил с речью на епархиальном собрании. В последующей беседе с Владыкой доктор, в сущности, получил от него предложение: «Вам нужно быть священником», на что он ответил согласием. И уже в 1921 году был посвящен во чтеца, певца, иподиакона и диакона, а позже и рукоположен во священника. Назначая ему служение, Владыка вспомнил слова Апостола Павла и сказал: «Ваше дело не крестити, а благовестити», каковой завет новый священнослужитель выполнил буквально, выступив перед своей паствой за все время служения Церкви с множеством проповедей, всего их насчитывается около 1250. Выполняя сначала обязанности четвертого священника храма, профессор одновременно заведовал кафедрой, читал лекции студентам, был главврачом больницы, непрерывно писал главную книгу своей жизни «Очерки гнойной хирургии» и, что еще более поразительно, работал в морге с массой трупов, обезображенных голодом и обсыпанных вшами. Заболев тифом, Божией милостью иерей быстро поправился...

В 1923 году в Ташкентской епархии произошел раскол, будучи отражением общего раскола Русской Православной Церкви на верную и «живую». В результате возникшей смуты Владыка Иннокентий покинул епархию. В Ташкент прибыл ссыльный Епископ Андрей (князь Ухтомский), который постриг о. Валентина в монашество, выбрав ему имя Лука. Имя апостола, который был евангелистом, проповедником, врачевателем, иконописцем и мучеником, что оказалось в полном соответствии со всей последующей жизнью и служением будущего святителя. Владыка Андрей также способствовал срочному и тайному хиротонисанию иеромонаха Луки во епископа, которое совершили ссыльные епископы Василий (Зуммер) и Даниил (Троицкий) в присутствии церковного писателя протоиерея Валентина Свенцицкого (он раньше состоял вместе с о. Павлом Флоренским в «Христианском братстве борьбы») в Пенджикенте (Таджикистан), до которого в те времена было довольно трудно добраться. Преосвященные никогда не встречали такого случая: новый иеромонах во время хиротонии пришел в неописуемое волнение, дрожал всем телом...

По возвращении в Ташкент пришлось заняться неотложными епархиальными делами. Но вскоре новоявленный архиерей был арестован как сторонник Патриарха Тихона и выслан в Сибирь, чем начался 11-летний ссыльный период. Ему предъявили нелепое обвинение: сношения с оренбургскими контрреволюционными казаками и связь с англичанами. Поезд, в котором он ехал, долго не могли выпустить со станции, так как православный народ толпой лег на рельсы, не желая отпускать своего архиерея из города...

В Москве он успел пообщаться с Патриархом Тихоном, сослужить ему в храме, но затем попал в знаменитые тюрьмы Бутырку и Таганку. Потом последовал трудный путь по маршруту: Тюмень-Омск-Новосибирск-Красноярск-Енисейск. По пути хирург сделал несусветную операцию: слесарными щипцами извлек у молодого, не леченного никогда больного из зияющей остеомиелитной раны костяной секвестр! В Енисейской больнице хирург сделал операции по поводу врожденной катаракты, другие медицинские и гинекологические операции. Дальше маршрут сибирского служения Владыки пролегал так: Ангара-Богучаны-Хая. В Богучанах хирург сделал операцию больному с нагноившимся эхинококком печени, а дальше лечил больных с врожденной катарактой, и все в полном одиночестве и с минимумом инструментов, материалов и лекарств. Из деревни Хая Владыку вернули в Енисейск, а затем отправили по Енисею до Туруханска, в котором его встретил на берегу коленопреклоненный народ... В этом городе профессор сделал такие операции, как резекция челюсти, чревосечения, а также гинекологические, глазные и другие операции. Проповеди в храмах и больницах, благословение верующих ему были запрещены, но своей твердостью в этих вопросах Владыка восстановил справедливость. За что в немалой степени и был отправлен, по ироническому заявлению милиционеров, «на Ледовитый океан». Трудный зимний путь по Енисею до Полярного круга, мимо Курейки, где, сказали Владыке, отбывал ссылку И.В. Сталин, а дальше на оленях до станка Плахино. Поселили в промерзлой избе, в которой он стал безропотно устраиваться. Через некоторое время ссыльного архиерея вернули в Туруханск, часть пути пришлось проделать на собаках и даже пешком, и это при сибирских морозах! Оттуда архиерей написал свое знаменитое письмо академику И.П. Павлову: «Возлюбленный во Христе брат мой и глубокоуважаемый коллега, Иван Петрович!.. Славлю Бога, давшего Вам столь великую славу ума и благословившего труды Ваши... И кроме глубокого уважения моего, примите любовь мою и благословение мое за благочестие Ваше...». Нобелевский лауреат ответил: «Ваше Преосвященство и дорогой товарищ! Глубоко тронут Вашим теплым приветом и приношу за него сердечную благодарность. В тяжелое время, полное неотступной скорби о думающих и чувствующих, чувствующих по-человечески, остается одна жизненная опора - исполнение по мере сил принятого на себя долга. Всей душой сочувствую Вам в Вашем мученичестве. Искренне преданный Вам Иван Павлов».

Позже архиерея вернули в Красноярск, он находился в дороге полтора месяца. На обратном пути его встречали колокольным звоном. Попутно профессор оперировал мальчика с запущенным остеомиелитом бедра, а также убеждался, встречаясь с оперированными им прежде больными, что выздоровление всех было полным. В Красноярске он отслужил рождественскую литургию, сделал неотложные глазные операции и через Черкассы вернулся в Ташкент в январе 1926 года. Митрополит Сергий (Страгородский) хотел перевести епископа Луку в Рыльск, потом в Елец, затем в Ижевск. Живший тогда в Ташкенте митрополит Арсений (Стадницкий) посоветовал никуда не ехать, а подать прошение об увольнении на покой. Прошение было подписано, и с 1927 года профессор-епископ, лишенный двух кафедр - церковной и университетской - проживал в Ташкенте как частное лицо. По воскресеньям и праздникам он служил в церкви, а на дому принимал больных, число которых достигало четырехсот в месяц. Как и прежде, прием пациентов был бесплатным.

Владыка был настроен категорически против политики закрытия и тем более уничтожения храмов, накал страстей дошел до того, что он даже грозил властям сжечь себя на костре из икон после последней разрешенной службы в Сергиевском храме. Но все кончилось необоснованным арестом в 1930 году. В тюрьме Владыка объявил голодовку и довел ее до того, что у него появилась кровавая рвота. Затем последовал ссыльный этап: Самара-Москва-Котлас-Архангельск. Профессор оперировал в котласской больнице, в этом городе и в Архангельске было множество детей с заразными заболеваниями. Он сделал также операцию женщине по поводу рака груди. Владыке приходилось скитаться по городам и весям. Ссылка окончилась в 1933 году, и он попеременно жил то в Москве, то в Ташкенте и Архангельске, временно проживал в Феодосии. Одно время он пребывал в Сталинабаде, где провел ряд успешных операций, и был приглашен там на работу, но заявил, что останется только в том случае, если в городе будет сооружен православный храм. На это власти не пошли...

Временами Владыке приходила мысль о раскаянии в том, что архиерею недопустимо работать в моргах и бараках гнойных отделений, но на одной из молитв неземной голос надоумил хирурга в этом не каяться...

В годы «ежовщины» последовал третий арест Владыки в 1937 г., голодовка, издевательства... К тому времени у профессора развились склероз аорты, расширение сердца и другие тяжелые заболевания, но это не спасло его от тюремных мучений. После побоев и допросов Владыку направили в третью ссылку по маршруту: Алма-Ата-Новосибирск-Томск-Красноярск-Большая Мурта. В этой захолустной деревне профессор развил медицинскую деятельность. Еще из Ташкента он написал маршалу К.Е. Ворошилову о том, что ему нет возможности закончить книгу по гнойной хирургии, которую он считает очень актуальной не только в мирное время, но и на случай войны, и вдруг хирургу было разрешено работать в библиотеке в Томске. Так была закончена эта многострадальная, главная книга всей жизни.

Сначала Отечественной войны Владыку по требованию М.И. Калинина перевели в Красноярск и назначили главным хирургом эвакогоспиталя. (Перед этим хирург написал М.И. Калинину, что является специалистом по гнойной хирургии, попросил прервать ссылку, предложил свои услуги и подписался в телеграмме: «епископ Лука»). В десятках госпиталей он неустанно оперировал и сам лично, сделал многочисленные операции на крупных суставах. Кроме него также никто не мог оперировать остеомиелиты, а гнойных больных, по воспоминаниям медперсонала, была просто тьма. Только в 1942 году, после 16-летнего молчания и тоски по церковной проповеди, по словам самого Владыки, «... отверз Господь снова уста мои...». Он был назначен Архиепископом Красноярским, но архиерейское служение началось в крохотной церкви на окраине города только священническим чином. В 1943 году Владыка направил письмо И.В. Сталину о своих книгах с приложением отзывов о них видных отечественных специалистов и незамедлительно получил предложения от Медгиза прислать рукописи в издательство.

В 1943 году Владыка был направлен в Тамбов, где также совмещал церковное служение с работой в госпиталях. После окончания Отечественной войны 1941-1945 г.г. был награжден медалью, а лечение раненых было приравнено Священным Синодом к архиерейскому служению. Вышедшие к тому времени «Очерки гнойной хирургии» и книга о хирургии крупных суставов были выдвинуты профессором на соискание Сталинской премии, и в 1946 году хирург-архиерей получил за них Сталинскую премию I степени. Он пожертвовал ее фактически всю на помощь осиротевшим во время войны детям... В одном из писем Владыка сообщил, что вернувшийся из Америки Архиепископ Ярославский рассказал ему о том, что в американских газетах были статьи о русском епископе-лауреате Сталинской премии. Группа молодых французов перешла в православие, сославшись на русских христианских ученых - И. Павлова, В. Филатова, архиепископа Луку. Таким образом, жизнь, деятельность, церковное и научное служение Владыки стали заметным явлением мировой культуры даже в те тяжелые времена.

Наконец, тяжкий путь к храму всемирно известного ученого, хирурга и архиерея Луки был окончен. В 1946 году Владыка был направлен в Крым на послушание Архиепископа Симферопольского и Крымского, трудился на этой кафедре 16 лет. Крым был полностью разгромлен во время войны. Владыка объезжал и окормлял более 50 приходов, которые тоже находились в плачевном состоянии. Храм Святого Равноапостольного князя Владимира был разрушен, его святая купель заброшена и потеряна. Владыка обращался со своими замечательными проповедями к пастве ежедневно. Рукописи их (1250 проповедей) дошли до объема 4500 машинописных страниц. Даже перечень затронутых в проповедях тем поражает своей широтой и глубиной: в них говорилось о бессмертии, воспитании детей, о грехах, молитве и вере, об этике, о смирении и лицемерии, о житиях святых, о распространении христианства и святости его исповедников с Апостолов и первых святых до образования на земле своеобразного, полного покрова, в котором в виде идеальной для планеты святой сферы выполнился Новый завет Иисуса Христа. Среди них были проповеди, по словам доносчиков, «антиматералистического характера». Владыкой поднимался также вопрос о взаимоотношении науки и религии, за что его посчитали неокантианцем. Не только Кант, но и Платон, Эпикур, другие античные философы, а также Бэкон, Паскаль, Бергсон и другие европейские мыслители были хорошо известны Владыке, но все философские концепции были основательно переработаны им и вплетены в главный свято-философский контекст его любимой книги - Святого Евангелия. По массе цитат, по каждому из затронутых в проповедях и в замечательной книге «Дух, душа и тело» вопросов видно, насколько глубоко Владыка знал Писание. Владыка был не первым видным иерархом Русской Православной Церкви, предлагавшим обсудить важную жизненную и духовную ситуацию синтеза науки и веры, когда-нибудь, с Божией помощью, этот вопрос станет предметом проблематики в системно полном познании нашего мира и духа...

А между тем уже долгие годы он страдал ослаблением зрения, незадолго до кончины ослеп полностью и мирно упокоился в 1961 году.

В 1995 году Синодом Украинской Автономной Церкви Московского Патриархата Владыка был причислен к лику местночтимых святых как Святитель и Исповедник веры, а в 2000 году Архиерейским Собором Русской Православной Церкви - к СоборуНовомучеников и Исповедников Российских.

В истории Новосибирской области - история нашей страны. Все эпохи здесь… И радующие археологов древние поселения, и первые остроги, и лагерь с недоброй памятью. Был в Новосибирской области с 1929-го по 1956 год один из самых страшных островов архипелага ГУЛАГ - ОЛП-4.

Ложок. Совсем недалеко от Искитима. Сегодня уже почти ничего не напоминает о тех временах. На месте плаца стоит Дворец культуры, там, где стояли бараки, теперь дома или огороды. Еще пару десятилетий назад здесь можно было увидеть мотки колючей проволоки, стены бараков… Сегодня от лагерной вышки осталась только фотография, колючку и камень, из которого складывали стены, растащили для хозяйственных нужд. Остались только холмики, поросшие березами, да две стены, которые в небольшом леске сразу и не увидишь.

Всё, что осталось от бараков

А вот два известковых карьера, конечно, деться никуда не могли. Когда сгинула сталинская эпоха, их затопили, и сейчас один, в котором работали мужчины, превратился в некую зону отдыха, где распивают всевозможные напитки и ловят рыбу; а второй, где работали женщины, высох. Вид со дна второго на склон прямо африканский - очень напоминает подступы к Сахаре. Но все еще встречающиеся кое-где свидетельства той эпохи (торчащая из земли проволока, остатки стен… узкоколейки уже нет - тоже разобрали на металлолом) переключают сознание с географии на историю.

Символ времени

А история была страшная. Священник Игорь Затолокин в книге «Ложок. Из истории Искитимского каторжного лагеря», вышедшей в свет совсем недавно, приводит такую цифру - в лагере расстались с жизнью не меньше 30 тысяч человек. Попасть в Ложок боялись все, потому что вернуться оттуда практически было невозможно: ядовитая известковая пыль разъедала легкие, и вопрос был только в том, кто сколько продержится.

Здесь были мужчины и женщины, сюда ссылали тех, за кем числились побеги. Логика простая: если зимой температура на дне карьера больше сорока градусов мороза, а работа невероятно тяжелая, то в скором времени одним врагом народа будет меньше. А сколько их таких было!

Дворец культуры на месте лагеря

Здесь сидела жена человека, которого Ленин называл любимцем партии, - Николая Бухарина. Анна Ларина-Бухарина каждый день повторяла, чтобы не забыть, выученный наизусть текст письма Бухарина «К будущему поколению руководителей партии». Публикация этого письма в первые годы перестройки стала настоящей сенсацией.

А Игорю Затолокину удалось собрать множество свидетельств тех, кто был в этом страшном месте, - и тех, кто сидел, и тех, кто охранял. Еще живы те, кто помнит, как это было. И не мог не заехать в Ложок Александр Солженицын, когда в 1994 году вернулся в Россию и ехал поездом через всю страну до Москвы. Человек, открывший миру архипелаг ГУЛАГ, побывал здесь, чтобы почтить память тех, кто не вернулся.

Книга о страшном лагере есть, но настоящего памятника-музея нет до сих пор. Дело не в памятном знаке - здесь можно создать целый историко-мемориальный комплекс. И нужно это не тем, кто зарыт в ямах в районе Ложка, а тем, кто живет сегодня, и, возможно, голосуя за «имя России», выбирает Иосифа Сталина. Им бы съездить

Кузменкин Владимир

Общесибирский историко-паломнический интернет-ресурс «Родиновед» представили в середине мая в Новосибирской митрополии в рамках круглого стола «Историко-церковное краеведение. Революция и Церковь. Итоги столетия». О сути проекта, уже объединившего исследователей пяти регионов России, до революции входивших в состав Томской губернии, порталу «Приходы» рассказал его идейный вдохновитель протоиерей Игорь Затолокин, руководитель информационно-издательского отдела Искитимской епархии, главный редактор журнала «Живоносный Источник» и сайта «Образование и Православие», настоятель храма Рождества Христова в поселке Горный.

На кого рассчитан этот проект сибирских исследователей?

Он адресован церковным и светским специалистам, краеведам, историкам, вообще людям, ищущим информацию о храмах Сибири, может быть, о своих предках-священнослужителях, об антицерковных репрессиях, о новомучениках. Благодаря новому ресурсу складывается более-менее понятная картина: где какие храмы находились или находятся, кто и когда в них служил. Стоит задача, используя современные технологии, систематизировать все знания о истории Православной Церкви в Западной Сибири, создать паспорт на все когда-либо действовавшие приход или монастырь, и в первую очередь - если они были уничтожены во время безбожного лихолетья.

Проект «Родиновед» предполагает создание онлайн-карты на которой с точной географической привязкой будут указаны храмы и часовни в границах Томской епархии к моменту разделения на 1924 год.

Временны́м ориентиром для составления карты нашего ресурса не случайно была взята середина 20-х годов XX века. Тогда, несмотря на советскую власть, еще сохранялись и даже строились церковные здания, активно шла приходская жизнь. В конце того же десятилетия картина была уже совсем иной: начинаются жестокие гонения на верующих и массовые закрытия храмов.

Воскресенская церковь Томска в начале XX века

Большую часть информации мы получаем из архивов государственных ведомств, контролировавших церковную жизнь. Впоследствии, в 40-50-е годы прошлого столетия, эти их функции были переданы Совету по делам религий. Из статистических данных государственных органов узнаём, когда и как закрывались храмы. На данном этапе у нас вся статистика собрана, мы располагаем тысячами дел по закрытию храмов. Начали с размещения на портале данных о том, когда храм открылся, и документов о закрытии. В дальнейшем постепенно будем дополнять другой информацией - архивной и аудиовизуальной.

Что Вас побудило начать создание такого ресурса?

Я как историк много лет занимался именно 20-30-ми годами XX столетия, собрал и изучил большой массив документов по этому периоду. Среди них были и большие документы, и отписки в несколько слов, но, все равно это очень важная историческая информация. Выявленные документы мы бы хотели объединить в общую справочную базу проекта «Родиновед», которая, надеюсь, послужит всем исследователям.

В первую очередь мы говорим не о тех храмах, которые существуют сейчас, потому что о них информационных ресурсов немало. К сожалению, в 30-е годы ХХ века православная топография в нашем регионе была почти уничтожена. Например, по нашим данным, в середине 20-х годов на территории нынешней Новосибирской области имелось более 350 храмов. В 1921 году в ответ на обращение местного духовенства святителем патриархом Тихоном и Священным Синодом было образовано новое викариатство в составе Ново-Николаевского и Каинского уездов, включавших 125 и 73 прихода соответственно, а также части приходов нынешней Омской области и Алтайского края. Епископом Новониколаевским назначили Преосвященного Софрония (Арефьева), но в конце 1922 года он был арестован.

В сентябре 1924 года в Москве совершается архиерейская хиротония архимандрита Никифора (Асташевского) во епископа Новониколаевского - таким образом была учреждена новая Новониколаевская епархия. Всего, по нашим подсчетам, в это время действовало 357 приходов, которые были к тому же разделены обновленческим расколом. На сегодняшний день сохранилось десятка три церковных зданий тех времен, причем большинство из них находятся в полуразрушенном состоянии.

Михаило-Архангельский храм в Усть-Ине был переоборудован в жилой дом

После войны на территории Новосибирской области вообще оставались действующими всего три храма: нынешний кафедральный Вознесенский собор - бывшая кладбищенская церковь, стоявшая на окраине Новосибирска, Никольский храм в селе Новолуговое недалеко от областного центра и храм преподобного Серафима Саровского в городе Болотном, перестроенный из жилого дома. Все остальные приходы были закрыты, здания в большинстве своем разрушены.

Конечно. Обязательно будем выкладывать информацию о людях; создается отдельная база по духовенству. Определенная сложность состоит в том, что мы обычно узнаём о месте служения клириков в период гонений из частных воспоминаний и, преимущественно, из архивов НКВД. Давно уже собран огромный массив информации по десяткам репрессированных священнослужителей и мирян Новосибирской области и соседних регионов. Сейчас нужно сделать эту базу общедоступной.

Для проведения исследований на местах уже более десятка лет в регионе по благословению митрополита Новосибирского и Бердского Тихона проводятся полевые экспедиции с участием ученых, а также студентов Новосибирского государственного архитектурно-строительного института. Для них эти экспедиции считаются летней практикой. Участники занимаются обмерами храмов с целью восстановления их исторического облика.

Каким образом будет воссоздаваться исторический облик храмов?

Это уже отработанная методика. Используя рулетки, отвесы, дальномеры, проводим обмеры того, что сохранилось, затем создается чертеж, и на его основе воссоздается исторический облик здания. Мы даже восстанавливали облик храма по обмерам фундаментов, на основании воспоминаний и архивных документов.

Специфика Западной Сибири, богатой лесами, в том, что церковные здания у нас в большинстве своем были деревянными. При всем том некоторые объекты существовали до 60-х и даже до 80-х годов XX века и были уничтожены пожарами, а порой из-за небрежного отношения местных жителей. В архивных документах часто указывается архитектор, проектировавший храм, или типовой проект из числа утвержденных Святейшим Синодом, по которому данное конкретное здание возводилось. В архивах можно найти переписку и документы XVIII - начала XX века, связанные со строительным ведомством. По крупицам ищем информацию, и на основании этих данных реконструируем внешний облик.

Петропавловский храм в Нагорном Иштане

Случается, встречаем и нестандартные варианты. Например, обследовали храм в поселке Маслянино. Он строился по типовому проекту, но мужики вместо, условно говоря, шестиметровых бревен приготовили восьмиметровые и попросили увеличить проектируемый объем здания. Архитектор согласился и внес в чертежи изменения, соответственно увеличивая и высоту для сохранения пропорций.

Знаю, что, например, в Касимовской епархии Рязанской митрополии разработана целая программа по воссозданию облика руинированного храма методом фотометрии с построением 3D-модели, чтобы сохранить для потомков хоть что-то…

Мы так и делаем. Итогом этих исследований для новосибирских студентов-архитекторов как раз становится создание 3D-модели храма. К сожалению, этих уцелевших зданий, в силу уже упоминавшейся специфики, немного. Недавно совершенно случайно нашли в Искитимском районе храм, который после закрытия начали использовать в виде дома культуры. Ничего общего с церковным зданием у него не осталось. Я много бывал в тех местах и никогда бы не подумал, что это храм.

В этом году поедем туда в экспедицию. Обычно мы останавливаемся в местной школе. Летом - каникулы, здание свободно, а мы приезжаем на две-три недели. Обязательно служим молебен в начале работы. Члены экспедиции - студенты, простые светские люди, но на молебен приходят. Осматриваем место, посещаем местный музей, беседуем со старожилами, собираем устные сведения. Процесс идет уже около двенадцати лет, все отлажено.

Итоги экспедиций обычно публикуются в журнале «Живоносный Источник», а потом, уже как журнальная публикация, информация появляется на нашем сайте «Образование и Православие».

Для студентов это не только хорошая практика - многие начинают глубже интересоваться Православием. Слава Богу, поездками много лет руководит Ирина Львовна Ростовцева, умница и воцерковленный человек. Она в этом направлении большую работу со студентами ведет.

А местные жители как к этому всему относятся?

Обычно хорошо. Но экспедиции надо готовить. Если поездка в июле-августе, мы уже с весны начинаем объезжать намеченные населенные пункты, договариваться с местными главами администраций, знакомиться с директорами школ, с музейщиками. Нам всегда дают советы, к кому из старожилов можно обратиться с расспросами, у кого сохранились фотографии. А кто-то сам или его близкие были связаны с церковью. Конечно, сведения, почерпнутые из таких бесед, порой бывают субъективными, но это тоже очень важно.

Поскольку в советское время почти все разрушили, у нас, к сожалению, отсутствует преемственность приходской жизни, живая историческая память утрачена. Открываются новые приходы - люди начинают приносить туда сохранившиеся в семье иконы, иногда колокола, церковную утварь, принадлежавшие другому, уже исчезнувшему храму. В старых приходах, например, в храме в Болотном (это как раз мое благочиние), есть много старинных сибирских икон, простых, но интересных. Большей частью они из ранее закрытых и разоренных окрестных церквей, но какая откуда, чаще всего уже не узнать.

Покровская церковь с приютом-яслями в Новониколаевске (Новосибирске).
З дание сохранилось

Участниками экспедиций не только проводятся исследования, но ставятся памятные кресты. В идеале они должны появиться во всех местах, где раньше стояли храмы?

Да, очень хотелось бы. В особо важных местах, связанных с жизнью наших новомучеников или святителей, мы хотели бы поставить памятные кресты, связанные, в первую очередь, с храмами, где они служили. Кресты разработали для этого не деревянные, а, скорее, вандалоустойчивые, из листового металла, который разрезан специальным образом на полосы, а они между собой сварены. Получается очень красивое, ажурное переплетение. Такой крест можно поставить даже в чистом поле, не боясь того, что его спилят или сломают.

Уже установили два таких креста. Один из них - два года назад в селе Доронино: там, где сейчас сельский дом культуры, некогда стоял храм, и в нем служил священномученик Николай Ермолов. Другой крест поставили на кладбище, на месте уже не существующего села Веснино, где тоже раньше был храм.

В этом году мы тоже хотим установить крест, вероятнее всего, это будет на территории бывшего поселка Дальний, на месте мученичества сельского священника Василия Гоголушко, которому палачи-богоборцы отрубили голову. Есть еще несколько вариантов, надо будет все объехать, осмотреть на месте.

Кстати, со многими родственниками репрессированных или просто служивших в Новосибирске священников мы поддерживаем связь. Зимой я ездил в Петербург, где встретился с дочерью последнего священника села Легостаево Ниной Яковлевной Мазаевой. Она является заслуженной артисткой РСФСР, женой знаменитого артиста Владимира Ляхова. Ей уже за девяносто, но она в очень бодром состоянии.

Именно в Легостаево был в начале XIX века построен первый на территории области каменный храм. Сейчас он полуразрушен, сохранилась, наверное, пятая часть церковного здания. А где-то рядом находится захоронение очень известного местночтимого святого - отца Иоанна Мухина. Житие его описано в Томских епархиальных ведомостях.

Отец Иоанн служил здесь в XVIII столетии, был погребен у храма, а когда храм переносили, останки священника обнаружили нетленными. Мощи перенесли к новому храму, и над могилой поставили часовню. Она, конечно, тоже давно разрушена. Мы несколько лет назад пытались найти точное место захоронения праведника. Представляете себе, насколько это был чтимый святой, если сюда шли паломники в течение всего XIX века!

Геофизики с помощью приборов изучили участок и обнаружили под землей пусто́ты, где может находиться захоронение. Договорились с археологами, этнографами, но не сумели найти понимание у местных властей. В год 100-летия революции хотелось бы вернуться к этому вопросу. Думаю, что найдем возможность в ближайшее время произвести археологические раскопки.

Волонтеры из других епархий могут в ваших церковно-археологических экспедициях участвовать?

Конечно, могут! Более того, очень хотелось бы, чтобы возникли объединения любителей церковной истории и краеведения во всех епархиях. Время катастрофически уходит: старожилы умирают, кто-то уезжает. А, собственно говоря, именно люди и являются хранителями целого пласта новейшей церковной истории. Важны ведь не только документы и вещи, но и устные свидетельства очевидцев, их важно фиксировать. Это все - часть нашей общей памяти.

Беседовала Ольга КИРЬЯНОВА

Фотографии храмов собраны

«На территории нынешнего микрорайона Ложок с 1929-го по 1956 год действовал Искитимский лагерь особо строгого режима. По свидетельствам очевидцев, это был самый жестокий «каторжный лагерь», известный за свою бесчеловечность заключенным всего Советского Союза»… Вот именно так мощно, сразу погружая читателя в мутный кровавый водоворот сталинских времен, начинается книга бердского священника Игоря Затолокина «Ложок. Из истории Искитимского каторжного лагеря», появившаяся в продаже в этом месяце на прилавках многих храмов Новосибирска.

Три года он писал ее, по обрывкам выкорчевывая из смятого, сожженного, намеренно спрятанного комка воспоминаний хоть что-то, свидетельствующее о существовании самого беспощадного штрафного лагеря ГУЛАГа – ОЛП № 4 на окраине Искитима. По сути лагеря уничтожения. Однако, пишет священник, самой жестокой тоталитарной системой в XX веке был разработан безотказный механизм замалчивания достопамятных мест, где страдали и погибали миллионы наших соотечественников. И хоть система разрушена, выжженная земля в архивах осталась. Однако в ФСБ на специальный запрос управляющего Новосибирской епархией владыки Тихона ответствовали, что «УФСБ НСО не располагает документально подтвержденными данными о дислокации на территории нашей области лагерей, входивших в состав СИБЛАГа».

Тем временем, по скромным оценкам священника, обоснованным в его книге, умерших в искитимском лагере было 30 тысяч человек.

И если бы не живые еще очевидцы, написать такую книгу было бы невозможно. Священник разговаривал с десятками людей – охранниками, работниками лагеря, удалось даже разыскать одного настоящего заключенного, чудом выжившего и здравствующего по сей день. Отыскал он и записки художника Михаила Соколова, который рассказывал, что будучи на пересылке Магадана вместе с остальными заключенными молил об одном: «Только не в Искитим!». Вспомнил священник в книге и почти неизвестный эпизод с Александром Солженицыным. Оказывается, в 1994 году Александр Исаевич, возвращаясь на поезде домой по маршруту Владивосток – Москва, специально заезжал в Искитим, чтобы почтить память замученных, потерявших рассудок от голода, холода и страданий людей.

Об искитимских изуверствах священник пишет по возможности отстраненно, специально уходя от экспрессивной лексики, полностью полагаясь на воображение читателя. Вот пара цитат. «Прибывших в искитимский лагерь в одну из зим содержали в вагонах из-под угля без крыши, в лютые морозы одеты они были в том, в чем их арестовывали». «Люди умирали сотнями. Их выкладывали на мороз, складывали штабелями, замораживали, потом пилили на части двуручной пилой и топили печи на Искитимском кирпичном заводе».

Корреспондент НГС.НОВОСТИ встретился с Игорем Затолокиным. Оказалось, интерес священника к искитимской истории неслучаен. Во-первых, сам по образованию историк, во-вторых, служит как раз в искитимском приходе, невдалеке от описываемых мест.

Отец Игорь, почему Искитимский лагерь считался самым страшным?

Скажем так, одним из самых. Он был штрафным. В него попадали отпетые уголовники – те, кто многократно пытался бежать из других лагерей. Заключенные были заняты преимущественно на крайне вредном для здоровья производстве извести и камня в карьере, а также лесозаготовками. Условия работ были невероятно тяжелыми, скажем, зимой температура на дне карьера доходила до 43 градусов мороза. Заключенные шли на все, чтобы покинуть эту зону. Известен случай, когда один из них, крепкий мужик, расколол сахар в пыль и вдыхал в легкие. Умер через два месяца.

Где хоронили умерших?

Точные места пока неизвестны, но где-то в районе Ложка, очевидно. Вероятнее всего, это были массовые захоронения, когда трупы сваливали в яму и закапывали. В самих карьерах, которые как только лагерь закрыли, тут же затопили, можно найти технику, тракторы.

Вам удалось найти человека, который сидел в этом лагере. Кто он?

Анатолий Литвинкин. В Ложок попал в 47-м как уголовник. Разговаривал я с ним три года назад, совсем недавно хотел еще раз поговорить, рассказать про книгу, а оказалось, что он съехал, даже не знаю, жив ли. Во всяком случае две трети моих собеседников, воспоминания которых я привожу в книге, уже умерли. Когда мы говорили, ему было за 80. Он рассказывал о том, что не может пить молоко только потому, что его делают на искитимском молокозаводе…

Андрей Ткачук

Священник Игорь Затолокин

Дата рождения - 15 января 1973г.
День тезоименитства - 18 июня, Св. благ. кн. Игоря Черниговского.
Образование высшее, историко-педагогическое.
Рукоположен во диакона - 18 июня 1994г., во иерея 4 декабря 1994г. Арх. Курским и Белгородским Ювеналием (Тарасовым).
С января 2000г. состоял клириком Преображенского собора города Бердска. В декабре 2002 года назначен настоятелем прихода "Живоносный источник" в м\р Ложок.

Искитимский лагерь. Вместо предисловия.

"Память активна. Она не оставляет
человека равнодушным, бездеятельным.
Она владеет умом и сердцем человека.
Память противостоит уничтожающей
силе времени и накапливает
то, что называется культурой.
Память, повторяю, преодоление времени,
преодоление смерти. В этом ее величайшее
нравственное значение. Беспамятный
это прежде всего человек неблагодарный,
безответственный, бессовестный, а,
следовательно, в какой-то мере и не способный
на бескорыстные поступки."
Д.С. Лихачев "Раздумья".

Часть 1. ГУЛАГ

Начиная с XVII в. ссылка уголовных и политических преступников в Сибирь рассматривалась правительством не только и не столько как способ наказания и исправления их, но, прежде всего как средство заселения окраины, колонизация при ограничении свободного переселения. К XIX в. ссылка и каторга в Сибирь приобрела массовый и печально нарицательный смысл. По данным Главного тюремного управления Российской империи на 1 января 1898 г. в регионе сосредоточивалось 310 тыс. ссыльных всех категорий. Всего же в течение XIX в. из-за Урала в Сибирь прибыло около 1 млн. ссыльных разных категорий и каторжан. По замыслу правительства ссыльные должны были стать важным источником пополнения сельского населения региона. Труд ссыльных широко применялся в Сибири в промышленном производстве. Но принудительный труд, несмотря на кажущуюся дешевизну, был дорог в силу своей малоэффективности (по производительности уступал вольнонаемному в 2 - 3 раза). Кроме того, он требовал больших расходов на содержание тюремной инфраструктуры. Поэтому уже к середине XIX в. экономика региона перешла к преимущественно капиталистическим методам развития и свела к минимуму использование принудительного труда.

До революции число заключенных достигло максимума в 1912 г. (184000 человек); к 1916 г. в результате массового набора в армию молодых мужчин (возрастной группы статистически чаще других совершавших преступления) оно упало до 142000 человек. На 1 сентября 1917 г число заключенных составляло - 36468 человек.

Организационная структура и материальная база мест лишения свободы непосредственно после Октябрьской революции во многом определялись системой, сложившейся в царской России. В Российской Империи к 1917 г. большинство тюрем находилось в ведении Главного тюремного управления (ГТУ) Министерства юстиции, территориальными органами которого были губернские тюремные отделения. С конца 1917 г. и до 1922 г. в Советской России происходили хаотичные реорганизации и межведомственная борьба за централизованное руководство местами заключения.

20 декабря 1917 года при Совете Народных Комиссаров РСФСР был учрежден специальный орган под названием Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. Проект декрета об организации ВЧК был составлен Лениным. В компетенцию ВЧК, главным образом, входили: контрразведка и борьба с политическими противниками советской власти. Эту борьбу ВЧК повела методом внесудебной расправы. Роль ВЧК, как органа быстрой расправы, была особенно велика в период так называемого военного коммунизма 1917 - 1920 гг. Особенно больших размеров террор, проводимый этим органом, достиг после издания в сентябре 1918 года декрета ВЦИК и СНК "О красном терроре". Этот декрет предоставил ВЧК неограниченные полномочия; даже при недостаточности собранных по делу доказательств ВЧК имела право осудить арестованного. Такие общие мотивы как принадлежность к "классу эксплуататоров" или "для устранения врагов революции" были вполне достаточными для физического уничтожения.

Для общего управления и политического контроля в 1922 -1923 гг. в ведение ОГПУ (в соответствии с решениями IX съезда Советов от 6 февраля 1922 г., ВЧК была реорганизована в Особое Государственное Политическое Управление - ОГПУ) или под ее кадровый контроль были постепенно переданы места заключения. Места изоляции осужденных преступников в виде тюрем и колоний (включая исправительные учреждения для несовершеннолетних правонарушителей) существуют повсеместно в мире. Другое дело, когда к этим обычным традиционным учреждениям для изоляции заключенных добавляются еще и концлагеря. Одним из первых концлагерей для политических заключенных был лагерь на Соловецких островах. Немедленно после его создания начали комплектоваться вспомогательные лагеря: Вагиракша в Кеми и Попов остров на Белом море (последний являлся пересыльным пунктом на Соловки). На основании постановления СНК от 13 октября 1923 г. (протокол 15) Северные лагеря ГПУ были ликвидированы и на их базе организовано Управление Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения (УСЛОН или СЛОН) ОГПУ. Тем самым органы подавления противников новой власти окончательно оформили автономность своих мест заключения и фактически вывели их из-под контроля инстанций, хотя бы относительно независимых от ОГПУ.

В Соловецком лагере в четвертом квартале 1923 г. среднеквартальная численность заключенных - была 2557 человек, в первом квартале 1924 г. - 353191. Согласно инструктивным материалам, действовавшим до конца 20-х гг., в места заключения ОГПУ направлялись "политические преступники" и особо опасные уголовники. Состав заключенных в период 1918 - 1927 гг. состоял в основном из представителей русской аристократии и государственного аппарата дореволюционной России; участников Белой армии; представителей белого и черного духовенства, большого количества монашества; представителей старой интеллигенции обвиненных в серьезных политических преступлениях, но не расстрелянных; "нэпманов"; крупных уголовников-рецидивистов, обвиненных в тяжелых уголовных и повторных преступлениях и т.н. "уголовно-бандитствующий элемент".

До 1930 г. заключенных не рассматривали как дешевую рабочую силу, в лучшем случае рассчитывая на то, что их труд покроет государственные затраты на содержание мест лишения свободы. В конце 20-х - начале 30-х гг. концлагерная система, олицетворявшаяся до этого Соловецким лагерем особого назначения (в обиходе просто "Соловки"), стала стремительно распространяться по стране. В целях колонизации" отдаленных районов "и эксплуатации их природных богатств" 11 июля 1929 г. СНК СССР принимает постановление о создании сети исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) ОГПУ. Начинается постепенное расширение лагерной сети. Принятие в середине 1929 г. "ускоренного варианта" первого пятилетнего плана и радикальная коллективизация 1930-1932 гг. резко изменили ситуацию в стране. Реализация планов ВКП(б) в 30-х гг. требовала концентрации все больших ресурсов (в том числе и трудовых) на строительстве крупных промышленных и транспортных объектов. В необжитые отстоящие иногда на сотни километров от административных центров районы, в тайгу, тундру, на острова привозятся заключенные. Первой задачей которых является построить помещение для администрации и охраны, а себе шалаши, землянки, бараки, огородить лагерь проволокой, а потом начать изнурительную физическую работу в лесу, штольнях, на сплаве и т. д. До конца 1929 г. были организованы Дальневосточный ИТЛ с дислокацией управления в Хабаровске и районом деятельности, охватывавшим весь юг Дальневосточного края (территории современной Амурской обл., Хабаровского и Приморского краев), и собственно Сибирский ИТЛ с управлением в Новосибирске (район деятельности - юг Западно-Сибирского края). В начале 1930 г. к ним прибавились Казахстанский ИТЛ (управление в Алма-Ате) и Среднеазиатский ИТЛ (Ташкент). Заключенных начинают рассматривать как стратегический источник рабочей силы.

Затем происходит быстрая реорганизация существовавших в крупных регионах ЛОНов в ЛАГов. Сибирское управление лагерей особого назначения (СИБУЛОН) было преобразовано в СИБЛАГ. В 1930 г. в составе ОГПУ было учреждено Главное управление лагерей (собственно ГУЛАГ). Постепенно ГУЛАГ вобрал в себя не только исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ), но и исправительно-трудовые колонии (ИТК), ранее подведомственные НКВД союзных республик, а также созданную в начале 1930-х гг. сеть спецпоселений для репрессированных и высланных крестьянских семей. Период 1928 - 1934 гг. характерен тем, что к лагерям, занимающимся разработкой природных богатств страны, прибавляются многочисленные лагеря для обеспечения крупных государственных строек, осуществляющихся при помощи эксплуатации физического и умственного труда заключенных. Так были созданы системы и управления строительств Беломорского канала в Карелии, Свирьстроя в Ленинградской области, Нивостроя на реке Ниве близ Кандалакши, Туломской заполярной ГЭС около Мурманска, прокладки железнодорожной линии Котлас -- Ухта в Коми АССР, Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (БАМ) и т. д. В 1932 г. в СССР насчитывалось 11 исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) ГУЛАГа: Белбалтлаг, "Соловки", Свирлаг, Ухтпечлаг, Темлаг, Вишлаг, Сиблаг, Дальлаг, Среднеазиатский лагерь (Сазлаг), Балахлаг и Карагандинский лагерь (Карлаг). В 1933 г. число лагерей возросло до 14. К указанным добавились три новых - Бамлаг (трасса БАМа), Дмитровлаг (канал "Волга-Москва") и астраханский Прорвлаг. Численность заключенных в ГУЛАГе превысила 150 тыс. человек и в дальнейшем неуклонно возрастала. В ГУЛАГ поступали арестованные из всех регионов СССР.

С начала 30-х годов вновь широко применяется работа органов внесудебной репрессии. Так, с 1934 года, т. е. после образования НКВД, начинают действовать специальные коллегии областных, краевых, железнодорожных, водно-транспортных судов, осуждая по 58-й статье Уголовного Кодекса лиц, по делам которых следствие велось в органах НКВД.

В 1936 году во всех областных городах организуются так называемые "Особые тройки" НКВД, которые являлись как бы отделениями "Особого Совещания" при Народном Комиссариате Внутренних Дел СССР. Решения этих "Особых троек" утверждаются "Особым Совещанием". Их организация вызвана тем, что само "Особое Совещание" не могло справиться с громадным количеством дел, поступающих к нему. Несмотря на то, что по закону от 10 июня 1934 года "Особое Совещание" могло давать лишение свободы, ссылку и высылку только на срок до 5 лет, в эти годы "Особые тройки" начинают давать (а "Особое Совещание" утверждает) сначала 10 лет, потом 15, 20, 25 лет заключения в концентрационные лагери и, наконец, высшую меру наказания (ВМН). Обычно родственникам приговоренных к ВМН сообщалось, что последние осуждены "без права переписки".

К началу описываемого периода в большинстве лагерей издевательства и избиение заключенных лагерным начальством, - которое состояло обычно из бывших чекистов, военных и заключенных большого стажа, завоевавших симпатии вышестоящего начальства, - достигли своего предела. Заключенных жестоко избивали, ставили зимой раздетыми на пеньки в лесу или летом "на комара" и т. д., причем все это было массовым явлением.

В последующие годы для заключенных были введены "зачеты" за ударную работу, уменьшающие срок заключения. Заключенный, ударно выполняющий свою работу, мог сократить свой срок наказания за квартал на 18, 30 и 45 дней.

Эта разница зачетов сначала определялась степенью активности заключенных в работе и их участием в культурно-воспитательной деятельности лагеря. Однако в скором времени зачет в 45 дней стал присуждаться только "соцблизким" бытовикам; зачет в 30 дней стал даваться политическим с легким пунктом обвинения, а на долю политических, обвиненных в шпионаже, диверсии и терроре, остался зачет в 18 дней за квартал.

В этот период существования лагерей допускалась работа политических заключенных по специальностям (бухгалтеры, инженеры, научные работники, художники, артисты, библиотекари и т. д.), но только после того, как они проработали соответствующее время на тяжелых физических работах. Однако это было возможно только при крупных управлениях лагерей. В лагерях, отдаленных от центральных пунктов управления, положение заключенных оставалось, по-прежнему, исключительно тяжелым.

На лесосплаве, лесопогрузке, лесоповалке, земляных работах и т. д. каждый заключенный должен был ежедневно выполнять чрезвычайно тяжелую норму, выработать которую способен только физически сильный человек, всю жизнь занимавшийся физическим трудом и имеющий сноровку в том или ином его виде.

Процент выполнения нормы отзывался пропорционально и на получении продуктового пайка. Выполнивший 70 или 50 процентов нормы получал 70 или 50 процентов пайка. При выполнении 30 процентов нормы или при отказе от работы выдавался минимум, состоявший из 300 гр. хлеба и чашки "баланды" - супа. Постоянное невыполнение нормы влекло за собой постоянное уменьшение рациона, полное обессиливание, заболевание и, как правило, смерть. К этому необходимо добавить, что работа не прерывалась летом в самый сильный дождь, зимой в самые сильные морозы. Рабочий день достигал летом 12 часов, а зимой для работников леса несколько сокращался из-за ранней темноты и боязни побегов заключенных во время работы. Нередко от лагеря до места работы было расстояние в 10 - 15 км, которое заключенные проходили пешком. Если в отдельные периоды начальство и охрана и не прибегали к побоям заключенных, то само душевное состояние последних от духовной депрессии, тяжести работы и постоянного недоедания было настолько подавленным, что многие в крайнем отчаянии нарочно ранили себя во время работы в лесу - отрубали себе пальцы на руках и на ногах и даже самые кисти рук, а зимой сознательно раздевались и обмораживали ноги. Это явление приняло массовые размеры и называлось на языке лагерного начальства "саморубством". С саморубами началась серьезная борьба. Им, как правило, увеличивался срок заключения за так называемый "лагерный саботаж": к сроку в 10 лет прибавлялось еще 5, к срокам в 8 и 5 лет прибавлялось 3 года. Однако явления саморубства и самообмораживания окончательно искоренены не были, только заключенные впредь делали увечья так, будто бы это случилось не по их вине, а вследствие несчастного случая (при падении деревьев, обрубке сучьев и т.д.).

Отказавшихся от выхода на работу запирали во внутрилагерный изолятор; зимой он не отапливался и заключенных, сажая в него, раздевали до нижнего белья. В некоторых изоляторах вместо нар были набиты тонкие брусья, сидеть на которых было мучительно; называлось это отправкой "на жердочки".

Умирали в лагерях, главным образом, старики и молодежь. Молодежь оттого, что в ней ярче и активнее проявлялся дух противоречия и сопротивления. Она чаще наотрез отказывалась от работы, сидела во внутренних изоляторах, простуживалась и массами умирала от туберкулеза, воспаления легких и других болезней.

Обычно в лагерях, как правило, к 70 - 80 процентам политических заключенных примешивалось 20 - 30 процентов уголовников-рецидивистов. Делалось это из особых соображений. Внешняя охрана и лагерное начальство во внутреннюю жизнь лагеря не вмешивалось, и внутри лагеря царил полный произвол. Сравнительно небольшой процент рецидивистов постоянно терроризировал политических, беспощадно их обкрадывая и избивая, поэтому политические неохотно оставались в лагере в рабочее время, если к этому даже представлялась возможность; большинство же уголовников, без существенных последствий для себя, на работу не выходило. Таким образом, произвол и избиение политических заключенных со стороны начальства и охраны фактически были передоверены уголовникам.

Особенно тяжелым в лагере было положение женщин, заключенных по политическим статьям. Тем из них, которые имели детей, было особенно тяжело, так как их дети отправлялись в детские дома или беспризорничали. Женщины, осужденные по политическим статьям, принуждены были жить в лагерях вместе с женщинами уголовницами, проститутками и воровками. Ночью женские бараки обыкновенно превращались в публичные дома, так как "соцблизкие", представлявшие лагерную администрацию и откормленные на краденом лагерном пайке, использовали женские бараки как места своих любовных развлечений.

Положение политической женщины становилось еще более невыносимым, если она обладала красивой внешностью: отказ от любовных притязаний обыкновенно означал перевод в условия совершенно невыносимой работы.

Необходимо отметить необыкновенную осведомленность заключенных о происходящем в других лагерях и о судьбе других заключенных. Основана она была на том, что заключенные, сидевшие уже по много лет, постоянно перебрасывались из одного лагеря в другой.

Ухудшение положения политических заключенных началось с убийства Кирова. К началу 1935 г. в СССР насчитывалось более 1 млн. заключенных. Заключенные по обвинению в террористической деятельности и работавшие по специальности были целиком переведены на общие физические работы в отдаленные участки. На многих были заведены новые дела, многие получили добавочные сроки заключения. В 1936-37 годах все политические заключенные, за редким исключением для пунктов 10-го и 11-го 58-й статьи Уголовного Кодекса при небольших сроках, были сняты с работ по специальности и переведены на общие работы.

В конце лета 1937 года начался самый страшный период для политических. За процессом Тухачевского в лагерях последовала волна репрессий. Власть развязала массовый террор в самых жестоких формах. Достаточно отметить, что число расстрелянных увеличилось с 1118 в 1936 г. до 353 074 в 1937 г. Всего по СССР в 1937-1938 гг. было арестовано (с учетом тех, кто не был осужден) около 2,5 млн. человек. По отношению к взрослому населению страны это составляло около 2,5%. Примерно таким же этот показатель был и в регионах. В 1937-1938 гг. по политическим мотивам было осуждено 1 344 923 человека, из них 681 692, или 50,7%, приговорено к высшей мере наказания.

В основном были расстреляны и отправлены в штрафные далекие командировки заключенные, имевшие обвинения в вооруженном восстании, шпионаже, терроре и диверсии, т. е. по пунктам 2, 6, 8 и 9 58-й статьи Уголовного Кодекса. Массовые репрессии 1937-1938 гг. получили в народе образное название "ежовщина" (по фамилии наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова). В обществе росли страх и удрученное состояние, в том числе и из-за отсутствия видимых критериев для арестов людей: могли арестовать любого, невзирая на занимаемую должность, положение в обществе, заслуги перед Советской властью и т.д.

Заключенные второй группы, отправленные в отдаленные лагеря, по окончании срока из лагерей не освобождались. Зачеты за ударную работу были полностью аннулированы; одновременно в самих лагерях без судебной процедуры значительной части заключенных стали добавлять сроки наказания; многих переводили в начавшие тогда организовываться закрытые изоляторы. В этот период времени заключенные потеряли всякую надежду быть освобожденными.

В конце 1938 года, в связи с арестом Ежова и назначением Берия, некоторые заключенные, пересидевшие сроки, были освобождены особым приказом из Москвы. Декабрь 1938 года был месяцем наибольшего освобождения старых заключенных. Но в этом же году в лагеря начали прибывать заключенные по новым срокам, приговоренные на 15, 20 и 25 лет заключения.

Часть 2. Ложок

На окраине микрорайона Ложок г. Искитима в удивительно красивом месте течет целебный источник - Святой Ключ. Источник уже много лет является местом паломничества, куда съезжаются люди со всех районов нашего края. Его по праву можно назвать визитной карточкой не только Искитима, но и всей нашей области.

Здесь Вы испробуете целительную воду из источника, а при желании можете искупаться в чистой прохладной воде. Рядом недавно был заложен Храм-памятник в честь Новомучеников Российских. Строительство этого Храма по благословению Владыки Тихона объявлено общеепархиальной стройкой. Верующие многих приходов нашей епархии не остались безучастны и вносят свою посильную лепту в строительство и благоустройство этого святого места. Тысячи и тысячи верующих людей устремляются сюда. Пилигримы черпают и с благоговением пьют воду.

В отличие от лечебных и лечебно-столовых вод, воды Святого источника можно пить каждый день, без ограничений. По данным лабораторных исследований Томского Института курортологии и физиотерапии – это пресная гидрокарбонатная натриевокальциевая вода с небольшой минерализацией (0,4-0,6 г./куб. дм). Практически полное отсутствие железа (что является редкостью в нашей области), а также отмеченное содержание растворенного углекислого газа CO2 – предает воде запах свежести и превосходный вкус. Но для человека верующего, главным, конечно, является не научные показатели, а та благодатная сила и намоленность этого места, которые подают помощь и исцеления всем с верую приходящим сюда.

Вода занимает важное место в нашей повседневной жизни. Вода – самое ценное вещество на земле. Церковь всегда совершала и сейчас совершает освящение вод общественных источников, рек, озер. Даже копание колодца - «копание кладезя» совершается по особым молитвам, особым чинопоследованием - уже освящается Церковью. «Даруй нам воду на сем месте, сладкую же и вкусну, довольну убо к потребе, не вредительную же убо ко приятию...» - молится священник и первый начинает рыть колодец. Над выкопанным колодцем опять совершается особое моление: «Зиждителю вод и Содетелю всех... Ты Сам освяти воду сию».

Вода есть жизнь – жизнь телесная, а для православных христиан она является началом и духовной жизни. Она имеет и высшее значение: ей свойственна целебная сила, о чем неоднократно говорится в Священном Писании. В Новозаветное время вода служит духовному возрождению человека в жизнь новую, благодатную, очищению от грехов. В разговоре с Никодимом Господь наш Иисус Христос говорит: "Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие" (Ин. 3, 5). Сам Христос в начале Своего служения принял Крещение от пророка Иоанна Предтечи в водах реки Иордан. В песнопениях службы этому празднику говорится, что Господь "очищение водою роду человеческому дарует"; "Струи освятил еси Иорданския, державу сокрушил еси греховную, Христе Боже наш...".

Именно погружением в воду для нас приоткрываются Врата Царства Небесного, и именно поэтому у христиан с древних времен особое отношение к родникам. Как источник – начало любой реки, так и вода при Крещении дает нам начало жизни во Христе.

Определение святости начинается с народного почитания. Чудеса, исцеления происходят в наши дни и на Святом ключе. Наша приходская община начала записывать случаи благодатной помощи от целебной воды святого источника. Но чудесных действий святой воды удостаиваются лишь те, кто приемлет ее с живой верой в обетования Божии и в силу молитвы Святой Церкви, те, кто имеет чистое и искреннее желание изменения жизни, покаяния, спасения. Бог не творит чудес там, где хотят видеть их только из любопытства, без искреннего намерения воспользоваться ими к своему спасению.

Святой ключ – это не просто живописное место с чистой и прохладной водой. Святость этого места тесно связана с трагической судьбой нашего народа.

Именно в этих местах когда-то действовал один из самых ужасных спецлагерей тоталитарного режима - штрафной лагерь Сиблага. По свидетельству очевидцев, - это был самый жестокий "каторжный лагерь", известный за свою бесчеловечность заключенным всего Советского Союза. По сути дела – лагерь уничтожения: неотвратимый силикоз убивал многих заключенных в течение короткого времени. Вместе с уголовниками и штрафниками, отбывающими большие сроки за особо тяжкие преступления, в особой зоне лагеря помещались политические заключенные. Эти люди были неповинны, и теперь они реабилитированы. Многие из них страдали за веру. Есть свидетельские показания, что среди заключённых в 30–е годы в лагере находились и священнослужители.

На территории Западной Сибири первый трудовой лагерь - СИБЛОН появился на свет в 1929 г. СИБЛОН - это «сибирские лагеря особого назначения». В 1935 г. СИБЛОН переименовали просто в Сиблаг. Лагуправление поначалу находилось в Новосибирске, в 1933 г. его перевели в Мариинск, в 1935 г. обратно в Новосибирск, в 1937 г. опять в Мариинск, в 1939 г. обратно в Новосибирск. В 1943 г. управление Сиблага окончательно перевели в Мариинск (ныне Кемеровской области). Подразделения лагеря раскинулись на территории нынешних Новосибирской, Кемеровской, Томской, Омской областей, Красноярского и Алтайского краев. Установлено около 50 крупных лагерей Сиблага 30-х годов на территории Западной Сибири.

Искитимский ОЛП (отдельный лагерный пункт) ОЛП-4, позже ОЛП № 5 или ПЯ-53 (почтовый ящик) исправительно-трудового лагеря (КУИТЛиК) был создан в структуре СибЛАГа в 30-е гг. Названия лагерей постоянно менялись, чтобы усложнить поиск своих ближних заключенных оставшимся на свободе родственникам. Лагерь относился к разряду промышленных подразделений, заключенные которого были заняты преимущественно на крайне вредном для здоровья производстве извести и камня (в карьере), а также лесозаготовками и на аэродромном строительстве.

Центральный штрафной лагерь в Ложке занимал ключевое положение в составе Искитимского ОЛП. Он был разделен на четыре зоны, куда направлялись заключенные из других сибирских лагерей, колоний и тюрем.

По воспоминаниям бывших выживших заключенных и охранников мы имеем следующие представления о ложковском лагере. Зоны были обнесены высоким дощатым забором, с внешними и внутренними запретными зонами, обтянутыми колючей проволокой. Летом эти зоны постоянно боронили, не давая зарастать травой. На сторожевых вышках стояли вооруженные охранники, большинство из них были также заключенные.

В одной зоне помещались политические заключенные, в других - уголовники и штрафники, отбывающие большие сроки за особо тяжкие преступления, в особой зоне помещались женщины.

Основная работа была в карьере. Обжигали известь и добывали щебень, известь обжигали в «костровых» печах. В карьере не было особой техники, почти все работы выполнялись вручную. В ходу были такие малоизвестные сейчас инструменты, как кайло, кирка, спешня, клинья, лом и кувалда. Большие камни дробили при помощи кувалды и металлических клиньев.

Как вспоминает заключенный лагеря Анатолий Литвинкин, работа была невыносимо тяжелая. Очень многие умирали от истощения. Заключенные бурили камень: 1600 ударов по буру - пройден 1 метр. 5 метров - норма в день. Бригада состояла из 2-х человек, необходимо было пройти 10 метров.

Ночью вольнонаемные (бывшие уголовники) взрывали камень. Потом уголовники по три человека грузили его в вагоны. Норма на 1 человека 3,5 куб.м. или иначе 5 тонн.

На дне карьера температура зимой доходила до минус 43-х градусов мороза. Чем глубже, тем ниже температура.

На работу заключенных водили строем в количестве человек 300, под охраной с собаками. Работали в известняковом карьере, глубина которого более 30 метров (сейчас это месте затоплено водой).

Транспортировка и отгрузка камня и щебня из забоя производились ручными тачками и вагонетками. С 1947 года постоянно курсировал между карьером и станцией, перевозил готовую щебенку и известь единственной маленький паровозик - «кукушка», «Шкода».

Зона карьера и лагеря соединялась между собой специальным проходом - коридором, огороженным колючей проволокой. По этому коридору каждое утро заключенных гнали на работу. С внешней стороны коридора заключенных сопровождал конвой с собаками. Вечером по этому коридору возвращались в зону, еле-еле волоча ноги, уставшие, голодные, измученные непосильным каторжным трудом, оборванные «зэки». За ночь нужно было прийти в себя, набраться хоть немного сил, чтобы завтра снова, стиснув зубы, превозмогая боль и усталость, скоротать еще один неимоверно длинный, бессмысленный день в жизни. А дней таких тягостных и беспросветных было тысячи.

Лагерь имел свое подсобное хозяйство и овощехранилище. Женщины штрафники работали в карьере, а женщины из бытовой зоны работали на подсобном хозяйстве (держали лошадей, коров) и на полях (выращивали овощи).

Пункты питания не обеспечивали одновременного обслуживания завтраками, поэтому подъем утром начинялся в 4 часа, а развод в 7. Работали до 18.00 и ужин - в 19.00. Едкая пыль, оседавшая в легких, быстро превращала их в кровавые лохмотья. Тех, кто уже не мог махать кайлом, подстерегала голодная смерть - не вышедшим на работу паек не полагался.

Поступавший сюда «ослабленный» болезнями контингент «штрафников» давал повышенный в сравнении с другими ОЛП процент смертности, нередко превышавший 6% и более в месяц от общего числа заключенных. Накануне Великой Отечественной войны (май 1941 г.) здесь размещалось 744 заключенных. В годы войны число «штрафников» превышало 900 чел. После войны хлынула масса военнопленных. Основным потребителем произведенной продукции (известь) был Кемеровский азотно-туковый завод, потребности которого в сырье значительно возросли в связи с размещением на его территории трех эвакуированных с Украины профильных заводов. Камень, щебень по сей день востребован на различных стройках.

Особенно тяжелым было положение заключенных во время Великой Отечественной войны, заключенные питались очень плохо. Уголовники отбирали у молодых и слабых пайку хлеба, издевались над политическими заключенными, иногда убивали, проигрывали в карты.

Единственные известные нам документальные сведения о ложковском лагере относятся к 40-годам ХХ века, это выдержки из протоколов партийного собрания работников лагеря. Протокол 1943 года:

«…Политотдел, имея цифры большой смертности, сразу пришел к выводу, что положение в лагере катастрофическое, так, за I квартал смертность составила 17,3% к общему контингенту зз/кк. Причем умирают в большинстве по возрасту, те, которые должны быть работоспособными. За апрель месяц из 64 зз/кк умерли 26 прибывших из других подразделений, а 38 - свои. Плохие бытовые условия, неправильное использование зз/кк, недодача продуктов поставили в тяжелое положение… ..Заслушав информацию нач. ОЛП т. Куликова по вопросу смертности в Искитимском Центральном Штрафном лагере, в котором был проведен анализ причин, побудивших смертность: в январе - 5,4%, феврале - 6,7%, марте - 6%, апреле - 7,1%, мае - 4,8% к списочному составу зз/кк, содержащихся в Центральном лагере, на южном аэродроме (ОЛП № 13) и лесозаготовительной командировке, партийное собрание отмечает, что высокий % смертности и явился же в результате того, что за прошедший период в Искитимский ОЛП поступили из других подразделений большое количество штрафного контингента физически не пригодного к труду, с явными диагнозами пеллагры, дистрофии и других недугов, так за один лишь апрель из прибывших 64-х заключенных - 16 чел. пеллагрозников, 6 туберкулезников и болъных другими болезнями 4 чел., что составляет 40% больных к общему числу прибывших зз/кк…»

Часто вспыхивали болезни, такие как дизентерия. Пеллагра была основной причиной смертности заключенных в советских лагерях в течение многих лет. Пеллагра - тяжелый авитаминоз, обусловленный недостатком никотиновой кислоты (витамина РР) и поражающий пищеварительный тракт и нервную систему. Излечивается только с помощью полноценного питания.

Только в 1947-1948 годах в лагере перешли на т.н. хозрасчет и тогда стали хорошо кормить заключенных. До этого заключенные могли питаться помоями. М. П. Княжева, служившая во время войны в охране лагеря, вспоминает, что доходяги, еще способные двигаться, сползались к столовой и лизали пропитанный помоями снег. Безнадежность существования разрушала в зеках все человеческое.

Это были люди потерявшие рассудок от голода и холода, от страданий. По свидетельству бывшего заключенного И. А. Бухреева, Искитимский лагерь отличался особой жестокостью нравов. "Я видел, как озлобленные люди зверски издевались над слабыми, калечили сами себя и других", - рассказывает он.

По воспоминаниям очевидцев формы издевательств над заключенными, или как их именуют зз/кк, подчас принимали изуверский характер. Прибывших в искитимский лагерь в одну из зим содержали в железных кузбасских вагонах из-под угля без крыши, в лютые морозы, одеты они были в том, в чем их арестовали. Кормили их только соленой кетой, которую привозили с Дальнего Востока, не давали ни хлеб, ни воду. Люди выбивали днища бочек и как звери накидывались на соленую рыбу, рвали ее зубами и пили рассол. Вскоре у них начинались болезни живота, и они сотнями умирали. Их выкладывали на мороз, складывали штабелями, замораживали, потом пилили на части двуручной пилой и топили печи на Искитимском кирпичном заводе.

В 1956 году лагерь был ликвидирован. Сейчас старые карьеры затоплены. На месте лагеря высится Дворец культуры и школа, протекает мирная жизнь нового населения Ложка.

В шестидесятые годы, как доверительно рассказал мне один из бывших искитимских партийных работников, источник хотели завалить строительным мусором и сделать на этом месте свалку, дабы прекратить паломничество верующих. И забыть. Забыть о лагере, о вере. У ложковцев не поднялась рука, но свалка все же была устроена неподалеку. Теперь перенос этой свалки одна из приоритетных наших задач.

История Святого ключа как благодатного источника и паломничества к нему начинается с 50-60 годов ХХ столетия с самого закрытия каторжного лагеря. И тесно связано с лагерем. Именно с тех пор существует легендарное устное придание, что на этом месте в годы лихолетья расстреляли группу священников, или даже закопали живьём. Привозили из штрафного лагеря и убивали. Маловероятным такое событие видится в 30-50-е годы ХХ столетия, в период существование трудовых лагерей по многим причинам. Но не исключено, что оно могло произойти в период гражданской войны. Такова история источника на Алтае в с. Сорочий лог, где в 1921 г была убита группа священнослужителей и верующих. Известны их имена.

Мы же практически не знаем имен погибших в лагере людей. Вот официальный ответ Управления ФСБ России по Новосибирской области о существовании данного лагеря на запрос Новосибирского Епархиального Управления: «Уважаемый Владыка Тихон! На Ваш запрос (исх. № 239 от 16.03.04) сообщаем, что Управление ФСБ России по Новосибирской области не располагает документально подтвержденными данными о дислокации на территории нашей области лагерей, входивших в состав СИБЛАГа… …В связи с тем, что на граждан, репрессированных и необоснованно осужденных в 30-50-е годы прошлого века в нашем Управлении имеется пофамильная картотека учета, просим дополнительно сообщить установочные данные (фамилия, имя, отчество, год рождения) на интересующих Вас лиц.». Получается замкнутый круг.

Несмотря на маловероятность массовых расстрелов священников, многие годы верующие молились у источника о упокоении убиенных и пострадавших в годы гонений православных христиан, обращались с молитвой к Новомученикам Российским. И по молитвам Новомучеников, воды источника, который существовал и ранее происходивших здесь столь страшных событий, освящались, здесь стали исцеляться от разных болезней приходящие сюда люди.

В окрестностях Ложка бьет Святой Ключ – как нерукотворный памятник всем безвинно пострадавшим. Это вода освящена мучениями людей пострадавших в страшном каторжном лагере. По молитвам страстотерпцев земли Русской забил источник ключевой воды, исцеляющий страждущих.

Благоустройство этого святого места столь тесно связанное с трагической историей нашего народа имеет огромное культурно-воспитательное значение. По проекту сам Храм в честь Новомучеников Российских будет памятником погибшим здесь нашим соотечественникам. Рядом будет установлен Поклонный крест. Также в цокольном помещении храма планируется поместить музей, посвященный Св. Новомученикам и Искитимскому лагерю. Надеюсь, что к этому времени откроются новые документальные сведения о лагере.

Наша Епархия, администрация г. Искитима и Искитимского района, благоустроители строят на территории Святого ключа этот мемориальный комплекс для будущих поколений, которые будут приходить сюда, и вспоминать о том, какие события здесь происходили.

Cвященник Игорь Затолокин, настоятель Храма "Живоносный источник" микрорайона Ложок.