Кто такой жильбер де лафайет. Маркиз де Лафайет: биография, жизненный путь, достижения

В этом издании даны исторические портреты наиболее известных военачальников Запада, сражавшихся против России в Отечественной войне 1812 г. и Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. В общеисторических трудах упоминания обо всех этих деятелях имеются, но не более того. Поэтому и специалистам-историкам, и широкому кругу читателей, несомненно, будет интересно узнать подробнее о жизни и деятельности маршалов Наполеона, военачальников Третьего рейха. В завершающей части представлены полководцы Великой французской революции, сражавшиеся за новые идеалы и несущие народам освобождение от феодального гнета.

Прежде всего каждый персонаж показан как военачальник со всеми его достоинствами и недостатками, определены его роль и место в истории, а также раскрыты качества полководца как личности.

Лафайет Мари Жозеф Поль Ив Рок Жильбер

Французский военный и политический деятель Лафайет (Lafayette) Мари Жозеф Поль Ив Рок Жильбер (6.09.1757, Шаваньяк, департамент Верхняя Луара, - 20.05.1834, Париж), маркиз де Мотье, генерал-лейтенант (1789). Происходил из знатной и богатой аристократической семьи.

Получил блестящее для своего времени образование и воспитание. Начавшееся в 1775 году восстание 13 английских колоний в Северной Америке против метрополии вызвало всеобщий энтузиазм во Франции. Одним из пылких поклонников североамериканских повстанцев был и молодой французский аристократ Лафайет. Воспитанный в духе просветительской литературы второй половины XVIII века, горячий поклонник идей Ж. Руссо и французских энциклопедистов, он на собственные средства снарядил корабль и во главе отряда добровольцев отправился в Северную Америку сражаться за свободу и независимость американского народа (1777). Активный участник войны английских колоний в Северной Америке за независимость (1775-1783).

Вначале действия отряда, возглавляемого Лафайетом, были не совсем удачны. Но, несмотря на ряд неудач, Лафайет вскоре показал себя храбрым и способным командиром. Ему все чаще стали доверять решение ответственных боевых задач, с которыми он, как правило, успешно справлялся.

Уже через несколько месяцев Лафайет приобрел известность как один из наиболее талантливых офицеров американской армии. Особенно отличился в сражении при Брандиуайне (11 сентября 1777 года), где был ранен.

В начале 1780 года уже овеянный военной славой полковник Лафайет в сопровождении знаменитого американского политика Б. Франклина совершил поездку на родину. По прибытии во Францию он сразу же был подвергнут аресту за самовольный отъезд за границу и провел в заключении более недели. Но затем последовали восторженная встреча его в Париже и благосклонный прием у короля Людовика XVI, который к этому времени уже открыто встал на сторону Соединенных Штатов, многочисленные встречи с политическими и общественными деятелями в столице и провинции.

Лафайету и Франклину удалось склонить короля к признанию независимости США. После этого он снова вернулся в Америку. В 1780 году, имея всего 22 года от роду, Лафайет стал генералом американской армии. Покрыл себя славой при осаде Йорктауна, завершившейся 19 октября 1781 года капитуляцией 7-тысячного английского корпуса генерала Ч. Корнваллиса. После этого крупнейшего за всю войну поражения англичан интенсивность боевых действий в США резко пошла на убыль, и Лафайет вскоре вернулся во Францию.

После заключения мира между США и Англией он совершил третью поездку в Северную Америку (1784). На этот раз она стала для него триумфальным шествием. По всей стране его чествовали как национального героя. Интересен такой исторический факт. Во время Первой мировой войны американские войска прибыли в Европу, чтобы сражаться на стороне Антанты (1917). Едва сойдя на берег во Франции, командующий американскими экспедиционными силами в Европе генерал Д. Першинг воскликнул: «Лафайет, я здесь!»

В 1787 году Лафайет участвовал в ассамблее нотаблей Франции. На ней он примкнул к оппозиции, выступившей против предложения правительства возложить часть налогов на привилегированные сословия. Выбранный в 1789 году в Генеральные штаты от дворянства Лангедока (их открытие произошло 5 мая 1789 года) Лафайет был в числе тех немногих дворян, которые выступили за совместную работу всех сословий французского общества.

17 июня 1789 года депутаты третьего сословия, представлявшие простонародье, т. е. основную массу французского народа, провозгласили себя Национальным собранием. Лафайет активно поддержал эту поистине революционную акцию и 25 июня демонстративно присоединился к третьему сословию. 9 июля 1789 года Национальное собрание было преобразовано в Учредительное собрание. Через 3 дня Лафайет предложил этому собранию первый проект «Декларации прав человека и гражданина», составленный им по образцу американской декларации 1776 года. А 14 июля 1789 восставший народ штурмом взял королевскую крепость-тюрьму Бастилию, считавшуюся оплотом абсолютизма. Этот день вошел в историю как начало Великой французской революции.

На следующий день после падения Бастилии король, вопреки своему желанию, был вынужден согласиться на назначение Лафайета командующим Национальной гвардией Парижа, формирование которой началось сразу же с началом революции. К этому времени Лафайет был одним из самых влиятельных людей в стране, его популярность в народе была необычайно велика. Находясь в ореоле славы как герой борьбы на свободу американского народа он стал также и одним из главных деятелей Французской революции.

С назначением на пост командующего Национальной гвардией - главной вооруженной силы столицы - его влияние еще более возросло.

Большую роль в возвышении Лафайета сыграли и его личные качества: пламенная приверженность идеалам революции, чистота помыслов, благородство поступков, решительность действий и красноречие народного трибуна. Все это импонировало народу.

Однако такое положение продолжалось недолго. Как либерал, не желавший поступиться полностью своими дворянскими привилегиями, Лафайет мечтал о совмещении монархии и порядка со свободой и торжеством демократических начал. Поэтому по мере углубления революции он, оставаясь на позициях твердого приверженца конституционной монархии и либеральных ценностей, старался в меру своих сил и возможностей затормозить ее дальнейшее развитие, играя руководящую роль в Клубе фельянов (партия крупной буржуазии и либерального дворянства, выступавшая за конституционную монархию; до свержения монархии летом 1792 года являлась правящей партией, затем перешла в лагерь контрреволюции).

В самый разгар политической борьбы между сторонниками конституционной монархии и революционными демократами Лафайет выступил в роли своего рода «честного маклера», старавшегося примирить враждующие стороны на основе половинчатых решений. Это ему не удалось, и лишь возбудило недоверие к нему обеих сторон. 5 октября 1789 года Лафайет вопреки своему желанию должен был двинуть Национальную гвардию на Версаль, чтобы принудить короля к переезду в Париж.

Когда в ночь на 6 сентября в столице начались беспорядки, сопровождавшиеся погромами и насилием, то он самыми решительными мерами быстро пресек их. Буйства народных низов, радикализм якобинских ораторов, их призывы к насилию глубоко возмущали Лафайета, но образ действий короля и его окружения нравился ему еще меньше. Вследствие этого он возбудил против себя, с одной стороны, крайнюю неприязнь королевского двора, в особенности королевы, а с другой - ненависть революционных радикалов. Лидер последних Ж. Марат открыто призывал к немедленной расправе над Лафайетом.

Когда 20 июня 1791 года король бежал из Парижа, то, несмотря на меры, предпринятые Лафайетом для его возвращения, на него пали подозрения (совершенно необоснованные) в содействии бегству. М. Робеспьер в Якобинском клубе прямо обвинил его в этом.

Популярность Лафайета сильно пошатнулась. Она сошла почти на нет, когда по его приказу 17 июля 1791 года Национальная гвардия расстреляла народную демонстрацию на Марсовом поле в Париже.

В ноябре 1791 года по решению Законодательного собрания (его заменило 1 октября 1791 года Учредительное собрание) должность командующего Национальной гвардией Парижа была упразднена. Лафайет выставил свою кандидатуру в мэры Парижа, но проиграл на выборах представителю революционной демократии Ж. Петиону (ноябрь 1791 года).

В конце 1791 года Лафайет был послан на северную границу, а затем назначен командующим войсками, собранными в районе Меца.

К весне 1792 года эти войска образовали Центральную армию, и Лафайет был назначен ее командующим. Находясь на границе, он все с большим раздражением и тревогой следил за развитием событий в Париже, посылал письма в Законодательное собрание с протестами против его решений, но там его не желали слушать. Тогда в июне 1792 года он покинул свою штаб-квартиру и лично явился в Законодательное собрание с адресом офицеров своей армии, потребовав от их имени «обуздать» якобинцев, запретить «террористические клубы», восстановить конституцию 1791 года (первая в истории Франции конституция, принятая 3 сентября 1791 года) и авторитет законов, а также защитить королевское достоинство. Большая часть депутатов отнеслась к демаршу, предпринятому генералом Лафайетом, крайне враждебно, а его самого сразу же определили «новым Кромвелем». Однако предложение пришедших в ярость радикалов о снятии его с должности командующего армией и предании суду в Законодательном собрании не прошло.

В королевском дворце Лафайета также встретили очень сухо. «Лучше смерть, чем помощь Лафайета», - заявила королева. Визит генерала к королю ни к чему не привел. В таких условиях он не счел возможным предпринимать какие-либо действия в защиту монархии. Преследуемый ненавистью якобинцев и подозрениями роялистов Лафайет возвратился в армию.

Как командующий армией в первой кампании (1792 года) Революционных войн Лафайет, по существу, ничем себя не проявил. Война началась в тяжелых для Франции условиях. Измена и шпионаж свили себе гнездо в самом сердце управления вооруженными силами страны - в Париже и в королевском дворце. Генералы, возглавлявшие армии, действовали вяло и нерешительно, под разными предлогами уклонялись от активных действий. При первых же столкновениях с интервентами весной 1792 года (война началась 20 апреля 1792 года) французские войска потерпели поражение. В морально-боевом отношении они были неустойчивы. Слухи об измене генералов вызывали недоверие к командованию, развал дисциплины, панику. Неудачи на фронте, низкая боеспособность войск, предательство и измены резко обострили и без того напряженную обстановку в армии и стране. Не встречая сколько-нибудь серьезного сопротивления, армии интервентов заняли почти все приграничные крепости Франции и открыли себе путь для наступления на Париж. Францию и революцию в этот трагический момент спасло лишь то, что противник действовал крайне медленно. Его войска продвигались словно на параде, точно соблюдая дистанции и интервалы между частями и подразделениями, часто останавливались для выравнивая. Огромные обозы, насчитывавшие многие тысячи повозок, замедляли наступление интервентов. Их войска в самом лучшем случае проходили не более 7-8 км в день. Но тем не менее над французской столицей нависла серьезная опасность. Враг приближался к Шалону (город в 150 км восточнее Парижа). В создавшейся обстановке Северная и Центральная армии, находившиеся соответственно в районах Седана и Меца, получили приказ отходить вглубь страны, к Шалону, чтобы преградить там врагу дорогу на Париж. 10 августа 1792 года в результате народного восстания в Париже монархия во Франции пала. Узнав об этом, Лафайет отказался признать республику и арестовал комиссаров Законодательного собрания, прибывших в Центральную армию для приведения ее солдат и офицеров к присяге на верность Республике. Законодательное собрание объявило Лафайета вне закона и приняло постановление о его аресте и предании суду революционного трибунала. Предпринятая Лафайетом 19 августа попытка двинуть войска на Париж и подавить революцию закончилась провалом. Войска отказались ему повиноваться. После этого, бросив армию, он бежал в Голландию, но по дороге попал в руки австрийцев. Они объявили его военнопленным и заключили в Ольмюцскую крепость (Моравия), где Лафайет в суровых условиях провел более 5 лет. Свободу получил только после заключения между Францией и Австрией Кампоформийского мира (17 октября 1797 года). После государственного переворота 18 брюмера (9 ноября 1799 года) и прихода к власти Наполеона Бонапарта вернулся во Францию (1800). До 1815 года вел частную жизнь и держался вдали от политики. Только один раз, во время плебисцита 1802 года, на котором решался вопрос об установлении для Наполеона Бонапарта пожизненного консульства, Лафайет обратился к Бонапарту с частным письмом, в котором выразил свой протест против введения пожизненного консульства. В 1815 году, в период «Ста дней» Наполеона, 57-летний Лафайет вновь вступил на политическое поприще, будучи избран в палату депутатов (нижняя палата парламента), где примкнул к либеральной оппозиции. Наполеон попытался привлечь его на свою сторону, предложив титул пэра Франции и место в верхней палате (палата пэров), но Лафайет отверг это предложение. Уже тогда его желанием было призвать на трон Луи Филиппа Орлеанского и установить во Франции конституционную монархию. Во время 2-й Реставрации Бурбонов сохранил свое место в палате, где входил во фракцию левых депутатов, решительных противников правящего режима. Был одним из лидеров буржуазно-либеральной оппозиции. Учрежденное Лафайетом и его единомышленниками «Общество друзей свободы печати» было закрыто правительством через 2 года после своего основания (1821). Но стоявший за ним «Тайный комитет действий» просуществовал несколько дольше. Против Лафайета неоднократно предпринимались разного рода провокации. Так, широкий резонанс получила неудачная попытка роялистов вмешать его в дело об убийстве герцога Беррийского. В 1823 году вместе со своей либеральной фракцией Лафайет покинул парламент. Причиной такого шага со стороны либералов послужило изгнание из палаты депутата Маниэля. После этого Лафайет совершил свою новую триумфальную поездку в Америку. В 1825 году он вновь избирается в палату депутатов, где снова становится одним из руководителей буржуазно-либеральной оппозиции режиму Бурбонов. 29 июля 1830 года, когда началась Июльская революция 1830 года, Лафайет по требованию народа принимает на себя командование Национальной гвардией. Ее переход на сторону восставшего народа привел к свержению короля Карла X, низложению Бурбонов и победоносному завершению революции. Лафайет в эти дни снова стал самым популярным человеком в Париже и властелином минуты. Входил в состав Временного правительства, образованного после свержения Бурбонов, в котором играл ключевую роль. Используя свое влияние, высказался против провозглашения республики и во многом способствовал сохранению монархии, предложив передать корону Луи Филиппу Орлеанскому, так как последний, по его мнению, «есть лучшая из республик». Новый король сохранил за престарелым Лафайетом должность командующего Национальной гвардией и осыпал его всякого рода милостями. Но уже в сентябре того же года Лафайет, недовольный общим направлением политики нового правительства и короля, покинул свой пост, подав прошение об отставке. В 1833 году основал оппозиционный «Союз защиты прав человека». Умер в Париже в возрасте 76 лет (1834). В 1883 году на родине Лафайета в городе Ле-Пюи (главный город департамента Верхняя Луара) ему был воздвигнут памятник.

Аристократ по происхождению и либерал по убеждениям, Лафайет с началом Великой французской революции отбросил все сословные предрассудки, решительно порвал со своим классом и перешел на сторону революции. В этот период он выступает как бескомпромиссный сторонник преобразования общества на демократических началах. Однако его «революционность» имела свои пределы. Будучи твердым приверженцем конституционной монархии, он, по мере углубления революции и вовлечения в нее все более широких народных масс, требовавших радикальных перемен в общественно-государственном устройстве, постепенно скатывался в лагерь контрреволюции, не разделяя требований основной массы французского народа. Окончательную точку в этом вопросе поставил осуществленный по его приказу расстрел народной демонстрации на Марсовом поле в Париже летом 1791 года. С этого момента революционный имидж Лафайета как одного из вождей Французской революции померк окончательно. Поэтому его измена революционной Франции, после того как вместо конституционной монархии в стране была провозглашена республика, явилось событием вполне закономерным и логичным. Попытка же Лафайета повернуть колесо истории вспять закончилась неудачей - армия его не поддержала, контрреволюционный переворот не состоялся. Потеряв власть и влияние, он понял, что в новой Франции места ему нет. В то же время он был отвергнут и противниками революции. Его либерализм, вера в идеалы демократии и преклонение перед либерально-буржуазными ценностями вызывали острую неприязнь ортодоксальных роялистов, видевших в нем, прежде всего, отщепенца, предателя интересов своего класса. Таким образом, в один из самых кризисных моментов революции Лафайет оказался как бы между двух огней - резко антагонистичных по своей природе сил - сторонников революции и ее врагов, каждая из которых не хотела иметь с ним ничего общего. Единомышленники Лафайета к этому времени уже утратили свою власть и влияние в стране, а сам он оказался в полной изоляции. Его слава и известность как одного из самых популярных политических деятелей Франции периода 1789-1791 годов оказались явлениями преходящими. Вспыхнув на политическом горизонте Франции подобно ослепительной звезде, слава Лафайета стремительно пронеслась по предгрозовому небосклону и столь же быстро скрылась в надвигавшихся на страну черных тучах. Лафайет оставался верен своим принципам до конца своих дней. С завидным постоянством и упорством он отстаивал их и в период «Ста дней», и в годы 2-й Реставрации Бурбонов, и в дни Июльской революции 1830 года, и в последующие за ней годы. На закате своих дней Лафайету, казалось бы, удалось воплотить в жизнь свои идеи, которые он пронес через всю свою долгую и бурную жизнь. Но его опять ждало горькое разочарование. Установленный при его активном и самом непосредственном участии режим в действительности оказался далеко не тем, который соответствовал бы его ожиданиям. И «вечный оппозиционер» вновь оказался в конфронтации с властями.

Как военачальник Лафайет прославился во время войны североамериканских колоний Англии за свою независимость. Будучи молодым офицером, а затем генералом американской армии, он проявил себя с самой лучшей стороны. Отблески этой геройской славы сопровождали его всю жизнь. Единомышленники считали Лафайета «героем Нового и Старого света». Последнее, с военной точки зрения, является, пожалуй, большой натяжкой. Выдающуюся роль во время Великой французской революции Лафайет сыграл, прежде всего, как политический деятель. Именно в этой ипостаси его имя и вошло в историю. Что же касается его военных заслуг перед Французской революцией, то они выглядят несравнимо скромнее. Как командующий армией он ничем себя особенно не проявил, кроме, разумеется, политического противостояния с правительством и попытки свержения его путем вооруженного мятежа. Когда же эта затея закончилась провалом, Лафайет бросил свою армию и бежал из страны, но попал в плен к врагу. На этом его военная карьера во французской армии, в которой он, собственно, никогда и не служил, за исключением последних 8 месяцев, и закончилась. Заметим при этом: закончилась бесславно. Так что «героизмом» тут, даже при самом воспаленном воображении, никак не пахнет. Мы уже не говорим о славных победах французских войск под предводительством Лафайета, каковых вообще не просматривается. Командование Лафайета Национальной гвардией в первые годы революции относится, скорее, к сфере политической деятельности, так как эта военизированная структура ни в каких боевых действиях тогда не участвовала, а лишь выполняла роль вооруженной опоры правящего в то время режима. Необходимо отметить, что на этом посту Лафайет проявил себя твердым и решительным военачальником. Ему были присущи такие качества, как осмотрительность и последовательность в своих действиях и поступках. К числу положительных качеств Лафайета следует отнести его непоколебимую верность своим принципам и идеалам, которую он достойно пронес через всю свою жизнь, не отступив от них ни на йоту, не польстившись ни на какие посулы и блага, какими бы заманчивыми они ни казались. В этом плане Лафайет являет собой пример человека и политика, достойного уважения.

Глава 1

(продолжение)

Что оставалось делать королю, теснимому с одной стороны Национальным собранием , присвоившим себе всю исполнительную власть, с другой – этими клубами , забравшими себе все права представительства? Лишенный силы и поставленный между этими двумя сильными взаимными соперниками, король мог только принимать на себя удары в этой борьбе; в Национальном собрании его фактически ежедневно приносили в жертву популярности.

Одна только сила поддерживала еще тень королевской власти и охраняла наружный порядок: парижская национальная гвардия. Но она представляла собой нейтральную силу, которая, колеблясь между партиями и монархией, была в силах поддержать безопасность в общественных местах, но не могла служить твердой и независимой опорой политической власти. Она сама была народом; всякое серьезное вмешательство вопреки народной воле показалось бы ей святотатством. Это был отряд муниципальной полиции, который не мог служить армией трону или конституции. Национальная гвардия образовалась сама собой, на другой день после 14 июля на ступеньках ратуши; она получала приказания только от муниципалитета, который назначил ее начальником маркиза Лафайета; повинующийся инстинкту народ не мог указать человека, который служил бы более верным его представителем.

Маркиз Лафайет был патрицием, обладателем огромного состояния и через жену свою, дочь герцога д"Айена, находился в родстве с самыми крупными придворными фамилиями. Ранее влечение к известности побудило его в 1777 году, в возрасте двадцати лет, оставить отечество. Это была эпоха Войны за независимость Америки ; имя Вашингтона гремело на двух материках. Лафайет втайне снарядил два корабля, снабдил их оружием и прибыл в Чарльстон. Вашингтон принял его так, как принял бы открытую помощь Франции. Это и была Франция, только без знамени. Американский полководец в полной мере пользовался поддержкой Лафайета в этой продолжительной войне, самые мелкие стычки которой, при переходе через океан, получали славу больших сражений.

Маркиз Лафайет. Портрет 1791

Американская война, более замечательная по результатам , чем по сражениям, могла скорее сформировать республиканцев, чем воинов. Лафайет предался ей с героизмом и любовью. Он приобрел дружбу Вашингтона, вписал в страницу создания новой нации французское имя, и имя это вернулось на родину эхом свободы и славы. В опере ему рукоплескали, актрисы украшали его цветами, королева улыбнулась ему, король сделал его генералом, Франклин назвал гражданином, национальный энтузиазм превратил Лафайета в кумира. Это упоение общественной благосклонностью решило его судьбу: Лафайет так полюбил популярность, что не согласился потерять ее.

Фрондер и придворный, революционер из хорошей семьи, аристократ по рождению, демократ по принципам, обладая военной известностью, приобретенной в дальней стране, он соединял в себе все черты, необходимые для руководства как городским ополчением, так и армией. Обаяние Лафайета было громадно. Это имя выражало и заслоняло собою все. Пред этой славой побледнели образы Неккера , Мирабо , герцога Орлеанского – самых популярных персон того периода. Имя Лафайета оставалось на устах нации в течение трех лет.

Праздник Федерации в 1790 году был апогеем Лафайета. В этот день он затмил и короля и Собрание. Перед ним явилась вооруженная и мыслящая нация, и он мог ею командовать; он мог делать все, но не сделал попытки ни к чему. Несчастьем этого человека стало его положение. Лафайет был человеком переходного времени; он посвятил жизнь двум идеям; если бы это была одна идея, то судьбы страны оказались бы в его власти. Как неограниченная монархия, так и республика находились в его руках; ему оставалось только выпустить ту или другую. Он же остановился на половине дороги, и из этого вышла полусвобода. Возбуждая в своем отечестве республиканские страсти, он защищал монархическую конституцию и трон. Принципы и действия Лафайета находились в видимом противоречии между собой: поступал он честно, а со стороны казалось, что совершает измену.

И монархия и республика связали с памятью Лафайета как уважение, так и неприязнь; той и другой Лафайет и служил и вредил. Он умер, не увидев торжества ни одного из этих двух принципов, но умер человеком добродетельным и популярным. Кроме частных достоинств, он имел еще и общественные, которые обеспечили ему прощение и бессмертие: больше кого бы то ни было он олицетворял собой страстность и неизбежность революции.

МАРКИЗ ДЕ ЛА ФАЙЕТ –

ГЕНЕРАЛ ЛАФАЙЕТ

Много веков тому назад благородный француз по имени Мотье приобрел на юге Франции поместье, которое он назвал Вилла Файа, и с тех пор стал именоваться Мотье де Ла Файет. Многочисленные потомки Ла Файета были храбрыми воинами, отмеченными в истории Франции, но был среди них один, чье славное имя навсегда осталось еще и в истории Соединенных Штатов Америки.

Он родился 6 сентября 1757 года в родительском замке Шаваньяк, недалеко от того места, где когда-то была Вилла Файа. По обычаям того времени его назвали именем, унаследованным от предков: Мари Жозеф Поль Ив Рок Жильбер дю Мотье, маркиз де Ла Файет, но вскоре громоздкое имя сократили, и он стал зваться Жильбером де Ла Файетом, в память об отце, погибшем во время Семилетней войны с англичанами незадолго до рождения сына. В 13 лет Жильбер стал круглым сиротой: скоропостижно умерла его мать, а через неделю после ее смерти скончался дед по матери, оставив внуку свое огромное состояние, и небогатый подросток превратился в богача.

В 1774 году Жильбер женился. Его женой и верной подругой на всюжизнь стала Адриена, дочь герцога д’Айена, а ее родители любовно заменили зятю отца и мать.

Жильбер де Ла Файет принадлежал к высшей аристократической знати Франции, и начало его жизненного пути соответствовало происхождению: престижный колледж, затем служба в элитарных гвардейских войсках.

8 сентября 1776 года командующий военным округом города Мец давал обед в честь высокого гостя из Англии герцога Глостера, брата английского короля Георга III. Среди приглашенныхна обед был и капитан Ла Файет, получивший недавно назначение в Мец. Герцог Глостер рассказал о «людях из Бостона », выдвинувших требование политической независимости для 13-ти британских владений в Северной Америке, об упрямстве короля, не желавшего идти на малейшие уступки североамериканским колониям. На следующий день, когда герцог Глостер совместно с французскими офицерами, среди которых находился и Ла Файет, осматривал фортификационные укрепления, гостю принесли срочный пакет из Лондона, который он тут же вскрыл и ознакомил присутствующих с текстом письма. В письме сообщалось о начале восстания в североамериканских колониях и принятии Декларации независимости США.

«При первом же известии об этой войне, - писал впоследствии Ла Файет, - мое сердце было завербовано». Юный маркиз был потомственным аристократом, приближенным ко двору любимчиком королевы Марии Антуанетты и в то же время убежденным противником тирании. В своих убеждениях он был не одинок: в 70-х годах 18-го века, казалось, сам воздух Франции был насыщен духом борьбы за свободу, и французская молодежь, бедная и богатая, была пропитана этим духом. Ла Файет решил присоединиться к восставшему народу Америки.

Его отговаривали и командующий гарнизоном, в котором он служил, и родители жены, называя его решение безумием, но он был неумолим: недаром его жизненным кредо было « Curnon?» - «Почему нет?» - девиз, который он видел в детстве в замке Шаваньяк на портрете одного из своих предков.

Он отправился к представителю Североамериканских Соединенных Штатов во Франции Сайлесу Дину и сообщил ему о своем намерении. Опытный политик, Дин сразу же оценил благородный порыв знатного девятнадцатилетнего юноши, поступоккоторого должен был вдохновить многих молодых людей Франции и благотворно повлиять на отношение французского общества к борьбе колоний за независимость. С Сайлесом Дином был полностью согласен и Бенджамин Франклин, который недавно стал послом во Франции.

Дин написал рекомендательное письмо, в которомговорил о желании Ла Файета служить в армии Соединенных Штатов и просил Конгресс утвердить его в звании генерал-майора. В приписке к письму Ла Файет указал, что он отправится в Америку на купленном им самим и полностью оснащенном корабле и что он отказывается от всякого жалованья и какой-либо иной материальной компенсации за свою службу. По окончании переговоров, не желая быть обвиненным в дезертирстве из армии, Ла Файет подал просьбу о временном увольнении его с королевской службы в запас «по состоянию здоровья».

26 апреля 1777 годамаркиз де Ла Файет с другими 15 французскими офицерами отплыл на корабле «Виктуар»к берегам Америки, 15 июнявместе со своими спутниками он ступил на американскую землю в бухте Джорджтауна, близ городка Чарлстон . Прибывших французов приютил на своей даче майор Бенджамин Хьюджер, имевший французские корни. Среди домочадцев был его маленький сынишка, который впоследствии сыграл важную роль в жизни Ла Файета.

31 июля 1777 года Конгресс постановил принять услуги маркиза де Ла Файета и, признавая его энергию и знатность рода, присвоить ему звание генерал-майора североамериканской армии.

Через пару дней с новоиспеченным генералом встретился Джордж Вашингтон. Он с высоты своих 45 лет с

любопытством рассматривал двадцатилетнего молодого человека. Ла Файет был почти таким же высоким, как и Вашингтон – 188 сантиметров против 190, но его изящная хрупкая фигура, казалось, никак не подходила для лишений военной жизни. Тем не менее, после дружеского разговора с юношей Вашингтон убедился, что перед ним не простой искатель приключений, а мужественный человек, уверенный в своем выборе и в справедливости предстоящей борьбы.

Когда Ла Файет прибыл на место своей службы в армии Вашингтона, он поразился тому, что увидел. Вместо привычной ему вышколенной армии в нарядной форме перед ним была одиннадцатитысячная толпа, которую трудно было назвать армией, настолько бедно и разношерстно она была экипирована и, как выяснилось позже, не обладала какими-либо минимальными военными знаниями и навыками. Сражение 11 сентября 1777 года при реке Брендивайн вблизи Филадельфии стало боевым крещением для Ла Файета. Английским войскам удалось охватить с флангов отряды американцев, которые стали отступать. Вскоре отступление превратилось в паническое бегство. Ла Файет, оказавшийся среди бегущих, попытался остановить их. Он соскочил с лошади и, размахивая шпагой, устремился вперед, увлекая за собой солдат. В этот момент он был ранен в левую ногу, но продолжал оставаться в строю, пока не потерял сознание. Солдаты вынесли его на руках с поля боя. К ночи стало ясно, что американцы потерпели поражение, и Вашингтон спешно вывел армию из почти сомкнувшегося кольца. Ночью он послал в Конгресс сообщение, в котором вместе с известием о неудаче написал об исключительной храбрости молодого французского добровольца.

Как только Ла Файет после двухмесячного лечения смог подняться на ноги, он вернулся в штаб Вашингтона. В это время генерал Грин готовился к походу в Нью-Джерси, чтобы сразиться с армией английского генерала Чарльза Корнуоллиса, и Ла Файет получил под свое командование отряд в 300 человек для рекогносцировки местности. Возвращаясь после выполненного задания, Ла Файет встретил отряд гессенских наемников, которые шли из Канады на помощь англичанам. Наемников было гораздо больше, чем бойцов отряда Ла Файета, но умелыми действиями Ла Файет остановил их и принудил к бегству, захватив 200 пленных. Генерал Грин в своем рапорте Вашингтону высоко оценил действия молодого командира, не преминув указать, что тот как будто ищет для себя опасность.

По рекомендации Вашингтона Конгресс вверил Ла Файету командование дивизией по его выбору. Вновь назначенный «комдив» выбрал дивизию ополченцев из Вирджинии, командир которой уходил в отставку. Как и вся американская армия, дивизия была раздета и разута, у нее не было достаточного количества вооружения. Маркиз де Ла Файет за свой счет экипировал и вооружил дивизию численностью в 1200 человек. «Этот молодой сумасшедший маркиз де Ла Файет, не довольствуясь тем, что открыл Америке свое сердце, открыл ей и свой кошелек» - писал о нем Бомарше.

Отправляясь в Америку, Ла Файет представлял ее себе в розовом цвете: он думал, что все американцы едины в своем стремлении стать свободными и что авторитет Джорджа Вашингтона непоколебим. Оказавшись на месте, он обнаружил, что заблуждался:в Конгрессе сосуществовали враждовавшие между собой группы и партии, завистники в рядах армейского генералитета были непрочь сместить главнокомандующего.

Зима 1777 – 78 годов была самым тяжелым периодом Американской революции. Вашингтон отвел армию на зимовку в долину Вэлли-Фордж в двадцати милях от Филадельфии. Армия испытывала острый недостаток в теплой одежде и обуви; чтобы укрыться от холода, солдаты построили временные бревенчатые хибары.

Недавно созданным Военным Советом в это время руководил генерал Горацио Гейтс, п рославившийся победой над британскими войсками при городе Саратога. Группа заговорщиков, во главе которой стоял генерал-майор Томас Конвей, задумала сделать Гейтса главнокомандующим вместо Вашингтона. Был запущен план, известный в истории США как «Заговор Конвея» (“ Conway Cabal ”), направленный на отделение от Джорджа Вашингтона его ближайшего и вернейшего соратника маркиза Ла Файета. В ход пошло лоббирование Конгресса, который принял решение о вторжении американских войск во французскуюКанаду для вовлечения канадцев в войну с британцами. Была сформирована Северная армия, командующим которой назначили Ла Файета.

По распоряжению Военного Совета Ла Файет прибыл для получения инструкций в Йорк, городок в Пенсильвании, где в то время заседал Конгресс. На обеде, устроенном в честь Ла Файета, северная экспедиция и блестящая перспектива молодого командующего были основной темой разговоров и многочисленных тостов. В конце обеда маркиз обратил внимание присутствовавших на то, что среди тех, за чьи успехи здесь пили, отсутствовало одно имя, и предложил тост за здоровье главнокомандующего Джорджа Вашингтона. Собравшиеся осушили бокалы в полном молчании: они поняли, что их попытки заполучить Ла Файета в свои ряды обреченына провал.

Однако нужно было исполнять решение Конгресса, и генерал Ла Файет прибыл в Олбани, поближе к канадской границе. Там он не нашел обещанного ему провианта, амуниции, одежды, обуви, и жалование для небольшого количества имевшихся в наличии изголодавшихся и оборванных солдат ему пришлось платить из собственного кармана. Собранный им совет из местных знатоков пришел к единому мнению, что начинать экспедицию в холодную Канаду в зимнее время было бы чистейшим безумием. Ла Файет, раздосадованный тем, что его вовлекли в явную авантюру, сообщил о ситуации Вашингтону и Конгрессу.

Февраль и март 1778 года Ла Файет пробыл в Олбани. За это время ему удалось войти в контакт с индейскими племенами и заручиться их поддержкой в борьбе против британцев. Отряд индейских воинов вошел составной частью в армию Ла Файета.

По возвращении в Вэлли-Фордж Ла Файет подверг резкой критике решение Военного Совета о вторжении в Канаду. Конгресс согласился с его мнением, генерал Гейтс был выведен из Военного Совета, и «заговор Конвея» закончился полным провалом.

6 февраля 1778 года между Соединенными Штатами и Францией был подписан Договор о союзе, согласно которому Франция признала независимость Соединенных Штатов. У американцев появился реальный союзник: 13 апреля 1778 года французский флот под руководством адмирала Шарля д’Эстена направился к берегам Америки.

Понимая, что вступление Франции в войну вызовет определенную реакцию британских войск, Вашингтон решил выяснить намерения руководства британской армии. С этой целью он послал на рекогносцировку в район Филадельфии отряд из наиболее подготовленных и умелых солдат, среди которых были и индейские воины. Руководство операцией было доверено Ла Файету.

Ла Файет организовал лагерь в деревушке Баррен-Хилл в четырнадцати милях к северу от Филадельфии и приступил к выполнению задания. Однако занимавшим город британцам стало известно о появлении вблизи вражеского отряда, и они решили окружить и пленить отряд вместе с его командиром. Британское руководство было настолько уверено в успехе, что наметило на следующий вечер представить публике знаменитого пленника – юного французского маркиза.

Представление пришлось отменить: окружившие лагерь войска, продвигаясь навстречу друг другу, встретились, не обнаружив противника. Ла Файет со своим отрядом, применив искусный маневр, выскользнул из окружения по заброшенной дороге. Единственным трагикомическим столкновением этого дня была встреча индейцев с гессенскими наемниками. Наемники с развевающимися черными плюмажами на их высоких киверах скакали по дороге, когда из кустов, как из-под земли, выскочили индейцы, издавая свой оглушительный боевой клич. Лошади наемников, не привыкшие к такому звуку, отпрянули и унесли всадников, индейцы же, никогда прежде не видевшие солдат в таком одеянии, испугались чар этих «злых духов» и тоже предпочли исчезнуть.

Через месяц британская армия покинула Филадельфию и направилась в Нью-Йорк. На военном совете в городке Хоупвел вблизи Вэлли-Фордж американский генералитет решил остановить оккупационные войска и навязать им сражение. Жарким душным днем 28 июня 1778 года на территории графства Монмаус, Нью-Джерси, американские войска под командованием генерала Чарльза Ли атаковали британцев. Одним из подразделений американцев командовал Ла Файет. После первых столкновений, когда, казалось, успех был на стороне американцев, генерал Ли внезапно приказал начать отступление, обнажив позиции Ла Файета. Вовремя вмешавшийся в ход сражения Вашингтон немедленно отстранил генерала Ли от командования и повернул отступавшие войска, одновременно задействовав артиллерию Ла Файета. Понеся большие потери от огня противника и от невыносимой жары, британцы ночью оставили поле боя и продолжили движение в Нью-Йорк. Решением трибунала генерал Чарльз Ли был отстранен от командования на один год.

8 июля 1778 года французский флот появился у берегов Америки. По разработанному Вашингтоном и д’Эстеном плану, французский флот должен был войти в Ньюпорт, Род Айленд, и там взаимодейстовать с сухопутными силами американцев. Ла Файет во главе с трехтысячным отрядом направился в Провиденс, столицу штата Род Айленд, где он должен был стоять готовымв любой момент помочь атакующим.

Однако события стали развиваться не по плану. Взаимодействия из-за несогласованности решений не получилось, каждый участник стал действовать самостоятельно, и в дело вмешалась природа: жестокий шторм повредил французские корабли, и д’Эстен отвел их в Бостон для ремонта. Ла Файета послали в Бостон уговорить адмирала вернуться после ремонта для дальнейших совместных действий, но тот был обижен на бостонцев, посчитавших французов дезертирами, и, приведя в порядок корабли, повел их к Центральной Америке.

Франция продолжала воевать с Англией, и Ла Файет стал болезненно переживать свое отсутствие на родине: ему казалось, что он, обогащенный военным опытом, мог бы помочь своей стране. Он обратился к Конгрессу с просьбой об отпуске и незамедлительно получил разрешение: конгрессмены сообразили, что маркиз с его умением разрешать сложные ситуациии большими связями не только притушит неприятное впечатление от последних событий, но и подкрепит дружественное отношение к Америке французского двора.

Отъезд Ла Файета на родину задержался из-за тяжелой формы воспаления легких. Больному маркизу была оказана лучшая медицинская помощь, Джордж Вашингтон ежедневно справлялся о его здоровье.

11 февраля 1779 года Ла Файет отплыл на родину на выделенном ему Конгрессом фрегате «Альянс». Плавание было непростым: пришлось перенести жестокий шторм и справиться с бунтом части матросов, задумавших пленить маркиза и выдать его англичанам.

Родина встретила Ла Файета, как героя-воина. По протекции Марии Антуанетты король в тревожном ожидании нашествия англичан сделал его командиром полка королевских драгунов, квартировавшихся на юго-западе Франции. Нашествие оказалось не столь близким, и Ла Файет вернулся в Париж и Версаль к семье и делам, связанным с помощью Америке. Чуть ли не ежедневно он встречался с премьер-министром, и во многом благодаря его усилиям Франция решила послать на помощь Америке шесть кораблей с шестью тысячами солдат, а также заем в три миллиона ливров.

В декабре 1779 года в семье Ла Файетов произошло радостное событие: Адриана родила сына. Счастливый отец в честь своего знаменитого американского друга назвал новорожденного Джорджем (по-французски – Жоржем) Вашингтоном. По случаю рождения сына Ла Файет получил много подарков от друзей из Соединенных Штатов, в том числе дар Конгресса Соединенных Штатов –богато декорированную саблю с эфесом из чистого золота.

Когда во время революции грабили замок Шаваньяк, саблю удалось закопать в саду по деревом. Через много лет уже взрослый Жорж Вашингтон выкопал саблю и обнаружил, что ее лезвие полностью проржавело. Ему пришла в голову счастливая идея: он приделал к золотому эфесу лезвие, изготовленное из болтов и прутьев решетки разрушенной Бастилии. Так один исторический раритет воплотил единство двух миров и двух этапов борьбы за свободу.

4 марта 1780 года Ла Файет отплыл на королевском фрегате «Эрмион» в Соединенные Штаты сообщить Конгрессу о запланированной Францией помощи и сделать необходимые приготовления к приему французской экспедиции.

10 июля 1780 года французская эскадра во главе с адмиралом Шарлем де Тернеем вошла в бухту Ньюпорта , но не в полном составе: половина ее оказалась блокированной англичанами в Бресте. Прибывший на эскадре корпус, которым командовал генерал-лейтенант Жан-Батист де Рошамбо, присоединился к подразделению Ла Файета.

Это был последний морской поход выдающегося французского флотоводца Шарля де Тернея. Он скончался в Ньюпорте 15 декабря 1780 года. В Приморском крае России есть городской поселок Терней, названный по имени бухты, в которой 23 июня 1787 года останавливался Лаперуз во время кругосветного плавания и назвал ее в память о своем морском учителе.

В начале 1781 года военная кампания активизировалась южнее, в Вирджинии, где англичане предприняли успешные действия, заставив сложить оружие дивизию генерал-майора Бенджамена Линкольна. На помощь терпящей бедствие армии Вашингтон послал Ла Файета.

В Вирджинии Ла Файету пришлось вступить в контакт с Бенедиктом Арнольдом, предателем, переметнувшимся к британцам и получившим генеральский чин. Арнольд послал к Ла Файету парламентера с письмом, предлагавшим обмен пленными,но Ла Файет вернул письмо нераспечатанным, попросив парламентера передать, что он не желает иметь дело с предателем.

Бывалый британский военачальник генерал-лейтенант Чарльз Корнуоллис был уверен в близкой победе над изможденной армией Ла Файета. В перехваченном американцами письме он писал: «Мальчишке не удасться ускользнуть от меня». Но судьба распорядилась иначе.

«Мальчишка» получил подкрепление: к его армии присоединились войска во главе с Вашингтоном и французский флот, приплывший из Центральной Америки и высадивший 3000 солдат на помощь американской армии. 19 октября 1781 года Корнуоллис, запертый в Йорктауне Вашингтоном и французским флотом, вынужден был сдаться вместе с гарнизоном из 9000 человек. Осада Йорктауна стала последним сражением североамериканской войны за независимость.

18 декабря 1781 года Ла Файет вернулся во Францию. Его встречали, как героя, он был принят в Версале, его сделали фельдмаршалом, пропустив промежуточные звания. Он участвовал в подготовке франко-испанской экспедиции против Британской Вест-Индии, но Парижский договор, подписанный 20 февраля 1783 года и завершивший войну между Великобританией и Соединенными Штатами Америки, сделали экспедицию ненужной.

В 1784 году Ла Файет посетил Соединенные Штаты, объездил почти всю страну, везде ощущая искреннюю любовь американского народа. Он побывал в Вирджинии в гостях у Вашингтона на его ферме Маунт Вернон, где после войны Вашингтон жил с семьей.

По дороге во Францию Ла Файет поездил по Германии и Австрии и гостил у прусского короля Фридриха Великого, который продемонстрировал ему свою военную машину – тридцатитысячную армию. Случилось так, что за обеденным столом у Фридриха одновременно с Ла Файетом оказались Корнуоллис и сын английского короля, а прусский король бестактно расспрашивал Ла Файета о его американских подвигах.

В 1788 году Ла Файет вернулся во Францию и сразу же погрузился в гущу политической жизни, которой жила страна. Он стал членом созванной королем Ассамблеи нотаблей - представителей высшего духовенства, придворного дворянства и так называемого третьего сословия – городскихверхов. В Ассамблее он возглавлял фракцию, требовавшую созыва Генеральных Штатов – высшего сословно-представительского совещательного органа, созываемого по инициативе королевской власти в критические моменты для оказания помощи правительству. 5 мая 1789 года король созвал Генеральные Штаты, в которые Ла Файет был выбран от дворянства, но демонстративно присоединился к третьему сословию. 17 июня 1789 года депутаты третьего сословия объявили себя Национальным собранием, 9 июля Национальное собрание провозгласило себя Учредительным собранием, ставшим высшим представительным и законодательным органом революционной Франции, и Ла Файет предложил Учредительному собранию проект Декларации прав человека и гражданина, написанный им по образцу американской Декларации независимости. Декларация прав человека и гражданина была утверждена 26 августа 1789 года.

14 июля 1789 года пала Бастилия – военнаякрепость и главная политическая тюрьма Парижа. Было создано новое вооруженное образование – Национальная гвардия, руководство которой было поручено Лафайету (он «демократизировал» свою аристократическую фамилию и стал писать ее слитно). Национальная гвардия по существу была полицией, и Лафайету в его стремлении поддерживать законность и порядок пришлось прибегать к акциям, серьезно подрывавшим его репутацию как среди демократов, так и среди роялистов.

Лафайет вынужден был вести Национальную гвардию в Версаль, чтобы заставить короля Людовика XVI переехать в парижский дворец Тюильри. Лафайета, ответственного за охрану дворца, обвинили в пособничестве королю, когда тот вместе с королевой Марией Антуанеттой попытался убежать из Парижа. Лафайета сделали главным виновником трагических событий на парижском Марсовом поле, когда волонтеры Национальной гвардии, получившие приказ разогнать собравшуюся там бесчинствующую толпу, в ответ на полетевшие в них камни стали стрелять на поражение.

Лафайет считал, что Франция, в отличие от его любимых Соединенных Штатов, еще не готова стать республикой; по его мнению, лучшим для нее государственным устройством была бы конституционная монархия. Эту идею он неоднократно высказывал в своих выступлениях и обращениях к законодательному собранию, за что заслужил ненависть и монархистов, и якобинцев. После свержения короля Лафайет, командовавший в это время французской Северной армией, арестовал комиссаров законодательного собрания, прибывших для приведения солдат к присяге на верность республике. Собрание объявило его изменником и пообещало гильотинировать, когда он попадется в руки радикальной власти Франции.

Лафайет понял, что пришла пора бежать из Франции. Он решил через Голландию пробраться в Британию, соединиться там с семьей и вместе уплыть в Америку. Однако задуманному не суждено было сбыться: 17 августа 1792 года он был арестован властями австро-прусской коалиции, вынашивавшей планы восстановления во Франции монархии, и приговорен трибуналом к тюремному заключению как активный участник революционных событий, приведших к свержению французского короля.

Почти два года Лафайета перебрасывали из одной австрийской тюрьмы в другую, пока, наконец, в мае 1794 года не определили в тюремный каземат в городе Ольмюц, Моравия, ныне Чешская республика.

Друзья Лафайета в Европе и Америке настойчиво боролись за его освобождение или хотя бы за смягчение условий его содержания в тюрьме. Они вошли в контакт с ним и стали готовить его побег. Молодой германский доктор Юстус-Эрих Боллман вызвался поехать в Ольмюц. Он познакомился с тюремным доктором и узнал, что тот, заботясь о здоровье именитого пленника, потребовал возить его на прогулку на свежий воздух за город. Это обстоятельство давало некоторый шанс, но требовался помощник, которого Боллман нашел в Вене. Помощником Боллмана сталамериканский студент из Южной Каролины Фрэнсис Хьюджер, тот самый, но уже выросший сын майора Бенджамина Хьюджера, приютившего Лафайета, когда он прибыл в Америку 17 лет назад. Фрэнсис хорошо помнил, как группа французов появилась в их доме, а Лафайет стал его подлинным кумиром, и он с радостью согласился помочь ему.

В солнечное утро 8 ноября 1794 года оба заговорщика оставили карету Боллманав маленьком поселке Хоф на границе с Германией и поскакали на дорогу, по которой должна была ехать тюремная карета с Лафайетом. Из предосторожности они не взяли с собой третью лошадь, чтобы не вызавать подозрений. Обнаружив карету Лафайета, они подъехали к ней, соскочили с лошадей, скрутили охранника и крикнули Лафайету, чтобы тот на одной из лошадей скакал в Хоф, а они последуют за ним на второй лошади. Лафайет вскочил на лошадь, но остановился в нерешительности, не желая оставлять в опасности своих спасителей. « Get t ’ Hof !» («Скачи в Хоф!») – закричали они в один голос, и Лафайет ускакал. Боллман и Хьюджер взгромоздились на вторую лошадь, но она не пожелала везти двоих и вздыбилась, сбросив седоков. Понимая, что говорящий по-немецки Боллман будет более полезен для Лафайета, Хьюджер отправил его в Хоф.

В Хофе Боллман Лафайета не нашел. Оказалось, что Лафайет не разобрал возгласа своихосвободителей и решил, что они кричат « Get off !» («Беги, спасайся!»). Он погнал лошадь по главной дороге и пропустил дорогу, ведущую в Хоф. Добравшись до какого-то городка, он попытался достать свежую лошадь, но его растрепанный вид и явно французский акцент вызвали подозрения, а какой-то местный житель узнал его. Лафайета арестовали и вернули в тюрьму в Ольмюце. Там уже был Хьюджер, а вскоре к ним присоединился и Боллман.

Неудачливые освободители просидели в тюрьме восемь месяцев, а Лафайет оставался в заключении еще почти три года. Генерал Бонапарт принудил австрийского императора подписать мирный договор с Францией, и одним из условий договора было освобождение Лафайета. Он вышел на свободу 19 сентября 1797 года, пробыв в австрийских тюрьмах пять лет.

Но во Францию ему не разрешили вернуться: французская Директория и Наполеон Бонапарт видели в Лафайете политического соперника, и он еще два года пробылв Голландии. Лишь после бонапартовского переворота 18 брюмера (9 ноября 1799 года) ему удалось возвратиться во Францию с паспортом на имя Мотье.

Он поселился в имении Ла Гранж, доставшемся по наследству Адриене, и долгое время жил в сельском уединении. В 1803 году Соединенные Штаты купили у Франции Луизиану, и президент Джефферсон предложил Лафайету стать ее губернатором. Лафайет с благодарностью отказался, ссылаясь на свое желание посвятить себя борьбе за свободу Франции.

Начиная с 1815 года, когда в наполеоновские Сто дней он был выбран в Палату депутатов французского парламента, Лафайет вел активную политическую жизнь. Во время своей депутатской деятельности он был в постоянной оппозиции правительству и выступал за свободу печати, право голоса для всех налогоплательщиков, всемирное запрещение рабства.

15 августа 1824 года по приглашению президента Джеймса Монро Лафайет прибыл в Соединенные Штаты. Он провел в стране год, побывал во всех штатах, еще раз ощутив всеобщую любовь и благодарность. В Вирджинии генерал Лафайет посетил могилу своего главнокомандующего Джорджа Вашингтона. Почти все пребывание Лафайета в Штатах его сопровождал Фрэнсис Хьюджер – тот самый юноша, который пытался освободить его из тюрьмы.

По возвращении во Францию Лафайет вновь окунулся в политическую жизнь страны. Все три великих дня Июльской революции 1830 года он был одной из самых популярных фигур Парижа. Когда 27 июля в Париже стали строить баррикады, Лафайет организовал Комитет, который выполнял функции временного правительства, и по поручению Комитета возглавил вновь созданную Национальную гвардию.

29 июля Комитет попросил Лафайета взять на себя руководство страной, то есть, по существу, стать диктатором, но он отклонил предложение в пользу Луи-Филиппа, представителя Орлеанской ветви династии Бурбонов. Лафайет по-прежнему считал, что Франция еще не дозрела до республики, и, по его словам, «Луи-Филипп – это лучшая из республик».

Однако вскоре «король-гражданин», как называли Луи-Филиппа, стал проводить внутреннюю и внешнюю политику, ведущую к абсолютизму и тирании и вынудившую Лафайета перейти в оппозицию. Его обличительная речь в Палате депутатов 3 января 1834 года оказалась последней.

Жильбер де Лафайет умер 20 мая 1834 года на 77-м году жизни. Его похоронили на парижском кладбище Пикпус рядом с могилой Адриены – его верной жены, которую он пережил на27 лет. Сын Лафайета Жорж Вашингтон бросил в могилу отца землю с холма Банкер Хилл, где происходило одно из первых сражений американских колонистов с британскими войсками.

«Лафайет, мы здесь!» - произнес 4 июля 1917 года у могилы Чарльз Стэнтон, полковник армии Соединенных Штатов Америки, которые присоединились к защищавшему Францию антигерманскому альянсу, отдавая тем самым долг стране за ее помощь восставшей Америке.

В конце Первой мировой войны на могиле Лафайета был установлен американский флаг, который оставался нетронутым даже в дни оккупации Парижа немцами. Ежегодно в День Независимости 4 июля происходит торжественная церемония замены флага.

Еще при жизни Лафайет получил гражданство многих американских штатов, а в 2002 году решением Конгресса он стал почетным гражданином Соединенных Штатов Америки. Его именем названо множество городов, парков и улиц по всей территории Штатов.

6 сентября 1876 года в Нью-Йорке на площади UnionSquare Манхэттена был открыт памятник Лафайету работы знаменитого французского скульптора Фредерика-Огюста Бартольди, автора «Статуи Свободы». Молодой Лафайет стоит на носу корабля и прижимает к сердцу правую руку с обнаженной саблей, обещая служить верой и правдой делу освобождения юного государства от колониального рабства.

В Манхэттене есть еще одна работа Бартольди, запечатлевшая Лафайета. 19 апреля 1900 года на углу 114-й улицы и Манхэттен-авеню состоялось открытие монумента «Вашингтон и Лафайет» - копии парижского монумента, купленной и подаренной Нью-Йорку предпринимателем Чарльзом Рауссом. Два великих человека обмениваются дружеским рукопожатием на фоне американского и французского флагов.

В 1917 году в Бруклине у входа в Проспект-парк со стороны 9-й улицы был открыт Мемориал Лафайета. В гранитную стелу, спроектированную архитектором Генри Бэйконом, вделан бронзовый барельеф работы выдающегося американского скульптора Дэниэла Честера Френча, автора скульптуры Авраама Линкольна в Вашингтоне. Фигура Лафайета в военной форме почти отделена от барельефа, а на втором плане слуга держит за узду боевую лошадь, верно служившую маркизу де Ла Файету -генералу Лафайету.

США

Мари́ Жозе́ф Поль Ив Рош Жильбе́р дю Мотье́, маркиз де Ла Файе́т (фр. Marie-Joseph Paul Yves Roch Gilbert du Motier, marquis de La Fayette ; 6 сентября (17570906 ) , замок Шаваньяк - 20 мая , Париж) - французский политический деятель. Участник трёх революций: американской войны за независимость , Великой французской революции и июльской революции 1830 года.

Детство и молодые годы

По отцу, и по матери маркиз де Ла Файет принадлежал к так называемому дворянству шпаги (т.е. приобретённому военной службой). Вскоре после рождения из шести унаследованных имен мальчику выбрали одно основное - Жильбер - в память об отце и знаменитом предке из рода ла Файет. Он был назван в память о Жильбере де Ла Файете, маршале Франции , соратнике легендарной Жанны д’Арк и ближайшем советнике короля Карла VII . Отец Жильбера, гренадерский полковник , кавалер ордена Св. Людовика Луи Кристоф Рок Жильбер дю Мотье, маркиз де Ла Файет погиб во время Семилетней войны с англичанами в сражении при Хастенбеке (англ. Hastenbeck ) 26 июля 1757 года .

Война за независимость Соединённых Штатов

Маркиз де ла Файет

В декабре 1777 года Ла Файет принимал участие в успешной операции против англичан в районе реки Скуйкилл.

Будучи командующим Северной армии, размещенной у канадской границы, Ла Файет вел активную агитацию в пользу американских повстанцев среди индейских племён, которые по наущению англичан нападали на американские поселения и даже форты. 9 марта 1778 года Ла Файет принял участие во встрече индейских вождей союза «Шести племён», которая состоялась на оккупированной англичанами территории. На встречу съехались 500 индейских вождей племён сенека, кайюга, онондага, онеида, могавки и тускарора. Ла Файет произнёс перед индейскими вождями речь, в которой постарался в доступной форме изложить основные принципы и цели Американской революции. Он привел целый ряд убедительных аргументов против англичан и заслужил единодушное одобрение присутствовавших. В торжественной обстановке и в соответствии с вековым индейским ритуалом Ла Файет был удостоен почетного имени Кайевла, которое носил один из самых почитаемых легендарных военных вождей индейцев. Встреча закончилась подписанием договора о союзе «Шести племён», обязавшихся сражаться со всеми врагами Кайевлы на стороне американцев, песнями, танцами и раздачей подарков вождям. И ценные подарки индейским вождям, и расходы на содержание Северной армии Ла Файет оплатил из собственного кармана. Бомарше отозвался в адрес маркиза следующими словами: «Этот молодой сумасшедший маркиз де Ла Файет, который, не довольствуясь тем, что открыл Америке своё сердце, открыл ей и свой кошелёк» .

На свои деньги Ла Файет построил по просьбе вождей «Шести племен» форт на американо-канадской границе для защиты от «общего врага» и оснастил его пушками и другим вооружением.

С первой минуты своего появления в Париже Ла Файет стал героем дня. Сама королева Мария Антуанетта добилась от короля согласия произвести Ла Файета в чин полковника королевских гренадер. Вместе с тем популярность маркиза тревожила Версаль. Осенью 1779 года Ла Файет обратился к Дж. Вашингтону с просьбой официально вызвать его в США. В начале 1780 г. такой запрос пришёл и был точас же удовлетворен Версалем. Ла Файет был уполномочен официально известить Конгресс о решении французского правительства направить в Северную Америку экспедиционный корпус Рошамбо в самое ближайшее время для участия в совместных военных действиях против Англии. 13 марта 1780 г. маркиз на фрегате королевского флота «Эрмион» отбыл из Ларошели , а 27 апреля - вошел в гавань Бостона.

После своего прибытия в США Ла Файет участвует как в военных действиях (в составе армии Н. Грина), так и в политических и дипломатических переговорах. Свой долг он видел в том, чтобы не только быть на полях сражений, но и укреплять франко-американское сотрудничество, расширять помощь Америке со стороны Франции.

Воспользовавшись наступившим после Йорктаунской операции (сентябрь-октябрь 1781 года) перерывом в военных действиях, Ла Файет решил побывать во Франции, где вскоре должны были начаться мирные переговоры между США и Англией. Получив от Конгресса разрешение на отпуск, Лафайет 18 декабря 1781 года возвращается во Францию. На приёме у короля за участие во взятии Йорктауна Лафайета производят в чин полевого маршала.

После заключения мира Ла Файет, в 1784 году , совершил третью поездку в Америку; на этот раз она была для него триумфальным шествием.

Французская революция

После взятия Бастилии король должен был согласиться на назначение Лафайета начальником национальной гвардии. Лафайет тяготился полицейскими обязанностями и понимал, что их исполнение вредит его популярности, но он считал своим долгом исполнять те обязанности, которые возложит на него нация. Например, 5 октября Лафайет, вопреки своему желанию, вынужден был вести национальную гвардию в Версаль , чтобы принудить короля к переезду в Париж . Когда же в ночь на 6-е начались беспорядки и убийства, он энергично прекратил их.

После переселения короля в Париж, Лафайет, в качестве начальника главной вооружённой силы столицы, был одним из самых влиятельных людей Франции. Либерал, не отказавшийся вполне от дворянских традиций, он мечтал о совмещении монархии и порядка со свободой и торжеством демократических начал; буйства черни, язык якобинских ораторов глубоко возмущали его, но образ действий короля и придворных нравился ему ещё менее. Вследствие этого он возбудил против себя крайнюю неприязнь короля и в особенности королевы - и вместе с тем сильные подозрения крайних партий; Марат многократно требовал его повешения. Когда 20 июня 1791 году король бежал из Парижа, то, несмотря на меры, принятые Лафайетом для его возвращения, на него пало подозрение, совершенно неосновательное, в содействии бегству. Робеспьер , в якобинском клубе, прямо обвинял его в этом.

После того, как он принял участие в подавлении восстания 17 июля 1791 года на Марсовом поле , его влияние идет на убыль. В ноябре 1791-го, когда должность главнокомандующего национальной гвардией была упразднена, Лафайет поставил свою кандидатуру в мэры Парижа, но был побежден Петионом.

Лафайет был послан к северной границе, начальником одного из трёх отрядов северной армии. Оттуда он все с большим раздражением следил за событиями в Париже. Он посылал письма в законодательное собрание, с протестами против его решений; но письма не действовали. Тогда он покинул лагерь и явился в собрание, с адресом офицеров, требовавшим наказания террористических клубов, восстановления авторитета законов и конституции и спасения королевского достоинства. Большая часть собрания отнеслась к «новому Кромвелю » крайне враждебно. Во дворце его встретили также сухо; «лучше смерть, чем помощь Лафайета », сказала королева. При таких условиях он не счел возможным предпринять какие-либо действия.

Преследуемый ненавистью якобинцев и подозрениями жирондистов, он вернулся в армию; предложение о предании его суду не прошло. После низвержения короля Лафайет не только отказался принять комиссаров законодательного собрания, явившихся для приведения солдат к присяге на верность только что провозглашенной республике, но арестовал их; тогда собрание объявило его изменником и потребовало к ответу. Лафайет бежал к австрийцам, но был заподозрен в двуличности и был заключен в Ольмюцскую крепость, где провёл 5 лет.

Оппозиционер

Июльская революция 1830 года

Дети

Памятник Лафайету в Париже

Сыновья Лафайета Жорж Вашингтон (ум.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Здравствуйте, это программа Натальи Басовской «Все так». И в прямом эфире «Эха Москвы» и «RTVi» Наталья Ивановна Басовская. Здравствуйте,

Н. БАСОВСКАЯ: Здравствуйте.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И Алексей Венедиктов. Спрашивают, что будет в следующем сезоне. У нас еще столько мужчин и женщин! Столько мужчин и женщин, которые натворили в истории такого, что мало не покажется. Да, Наталья Ивановна?

Н. БАСОВСКАЯ: А перерыв был связан в наших передачах с тем, что весенние перегрузки. Мы…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна – преподаватель, я напоминаю.

Н. БАСОВСКАЯ: Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Она перегрузила своих студентов…

Н. БАСОВСКАЯ: А они – меня.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Студенты перешли на перезагрузку, пошли на перезагрузку. А мы сегодня будем говорить о маркизе Лафайете. Я хотел бы сегодня разыграть книги из серии «Живая история». Но это «Молодая гвардия» 2010-й год, «Повседневная жизнь французского иностранного легиона». Наш мальчик будущий, в свое время он в таком элементе, он возглавлял его.

Н. БАСОВСКАЯ: В сущности, он что-то подобное сделал.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И мы об этом будем говорить. Но вопрос будет такой: известный маркиз Лафайет, он как бы в одно слово пишется: маркиз Лафайет, в системе феодальных отношений старший сын кого получал титул маркиза? Как правило, в системе феодальных отношений, какой титул…

Н. БАСОВСКАЯ: Я хотела ответить…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не-не-не!

Н. БАСОВСКАЯ: Я думала, вы меня спрашиваете.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Какой титул носил папа маркиза Карабаса, Лафайета, - не имеет значения. Вот, в системе феодальных отношений, какой титул носил отец маркиза? Маркиз был старшим сыном кого? +7 985 970 45 45. Не забывайте подписываться, присылать ответ в одно слово, я могу сразу сказать. Ну, и 10 человек получат, первых, вот эту книгу «Повседневная жизнь французского иностранного легиона».

Вы знаете, Наталья Ивановна, когда вот опрашиваешь людей, говоришь Лафайет – это что? Это Галери.

Н. БАСОВСКАЯ: Недостаточно знают этого человека, а между тем, это одна из ярчайших личностей эпохи – он родился в 1757, умер в 1834. И я добавляю к названию биографии: герой трех революций. Как известно, во Франции их было много. И вот в трех – это много, большая часть – он был героем. И надо сказать, что специалисты пишут, и я думаю, они совершенно правы, что в современной Франции из деятелей французской революции 18-го века он наиболее уважаем. А по популярности личности прошлого времени состязается только с Наполеоном Бонапартом. И неизвестно, в чью пользу. Личность сказочная: суперзнатен, супербогат, и в то же время – пламенный борец за свободу личности, справедливость, освобождение рабов, за все хорошее. Биография – роман. В ней есть сражения, ранения, участие в революции, в войне независимости в Америке, в революции во Франции…

А. ВЕНЕДИКТОВ: … в одной и в другой, да.

Н. БАСОВСКАЯ: … романтическая любовь, необыкновенный брак, то есть, фантастическая биография. И мы с Алексеем Алексеевичем только что единодушно, как обычно…

А. ВЕНЕДИКТОВ: … единогласно…

Н. БАСОВСКАЯ: … единогласно приняли решение, что изложить его торопливо, эту сказочную жизнь, в одну передачу будет неправильно, и мы сделаем так, чтобы все-таки перед сезоном летним состоялась еще одна вторая часть этой удивительной жизни. Кто… что мы знаем о нем и откуда? Источников очень много, потому что это была эпоха, 18-й – первая половина 19-го века, эпистолярная эпоха. Все друг другу писали, но не смски, писали письма. Подробные.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Подробные.

Н. БАСОВСКАЯ: Друг другу. Писали мемуары, даже не очень старые люди. Как только у них образовывалось время, они уже писали мемуары. Ну, и, конечно, масса документов, потому что это уже эпоха нового времени. Историкам – богатое поприще. Но, сказать, что тут вот с нашей стороны толпа, - нет. С французской – да. И немало о нем написано, и очень по-разному. Такие фигуры всегда вызывают противоречивые суждения. Но в нашей историографии есть две книги замечательные. Один автор, я бы сказала, историк-энтузиаст рубежа 19-го – 20-го веков, Богучарский Василий Яковлевич. Он строго по образованию не историк, но его любовь к истории, к маркизу Лафайету потрясающая. В Москве в 1899-м году вышла его книга «Маркиз Лафайет», как всегда, в библиотеке РГГУ, в отделе редкой книги она нашлась. И я, получая абсолютное наслаждение, прочла этот труд. А, кроме того, появился затем советский автор, Петр Петрович Черкасов, доктор наук, известный специалист, который написал две книги о Лафайете, конечно, лучшая – это книга 1991-го года, когда рухнули марксистские оковы, сковывавшие этого автора. Это так видно в текстах! И много специальных статей, в основном в журнале «Вопросы истории». Петр Петрович просто тоже с большой любовью, несколько иначе, но очень достойно представляет историографию, посвященную Лафайету. Итак, какова была его жизнь? Будущий маркиз Лафайет – в одно слово, потому что это он сам себя так переименовал во время революции, долой дворянское «ла Файет», и стал Лафайет навсегда. Он родился 6 сентября 1757 года. О нем, о его происхождении так ярко свидетельствует родовое имя. Пока наши слушатели отвечают, с чем это связано, я его просто прочту: Мари Жозеф Поль Ив Рош Жильбер дю Мотье, маркиз де Ла Файет. Боже мой, этим уже многое сказано. Место рождения Уверн, одна из самых таких, ну, тоже аристократических королевских провинций во Франции, замок Шаваньяк , в котором он потом провел немало лет своей жизни и эпизодов. Каждый раз, когда уходил в частную жизнь, - а он всегда уходил, когда был с чем-то принципиально не согласен, - он появлялся в этом замке. А с 13-го века Уверн входил в состав королевских владений. Ну, общем, все это очень аристократично. Основное имя из этой череды имен, которое, все-таки, было выбрано потом для него и закреплено, Жильбер. В память о предке.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Хотя никто не помнит, что, вот, он маркиз, его имя – маркиз.

Н. БАСОВСКАЯ: Маркиз.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Его имя – маркиз Лафайет.

Н. БАСОВСКАЯ: И маркиз, самый необычный из маркизов. Но достаточно, что в будущем у него: маркиз на баррикадах.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: А так было. Итак, в память о предке, маршале Франции де Ла Файете, соратнике Жанны Д‘Арк, не кого-нибудь, а некий де Ла Файет, был соратником Жанны Д‘Арк и советником Карла Седьмого, близким к нему человеком короля. И в память об отце, тоже Жильбер. Отец – гренадерский полковник, кавалер ордена Святого Людовика, одного из самых почетных…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, самый почетный, именно почетный.

Н. БАСОВСКАЯ: Луи Кристоф Рок Жильбер Дю Матье маркиз де Ла Файет погиб в Семилетней войне в битве с англичанами.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Благородно.

Н. БАСОВСКАЯ: Была война за колонии.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Благородно.

Н. БАСОВСКАЯ: Главными противниками была Англия и Франция. И некая готовность воевать с Англией, что сделает Лафайет, воюя за Соединенные Штаты, некая внутренняя готовность воевать с Англией и англичанами заложена у него была и с времен Столетней войны, и с времен Семилетней войны, где погиб его отец. За полтора месяца до рождения сына отец погиб. Мать, Мария Луиза Юлия До Ла Ривьер…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Тоже ничего.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, суперблагородное тоже происхождение, маркиза де Ла Ривьер, и знатная, и богатая, и так далее. Новорожденный Жильбер, значит, сирота по отцу от рождения. Полтора месяца, как погиб отец. Он, хорошо знавший латынь, затем образованный, хотя домашним образованием, сам себя называл так, как римляне называли таких детей: постум.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Посмертный.

Н. БАСОВСКАЯ: Рожденный посмертный, после смерти отца. Сравнительно рано он лишится и матери, ибо она скончалась в возрасте 33-х лет, очень молодой, когда Жильберу было 13 лет. Но в 13 лет это был уже взрослый человек. Его детство прошло в замке Шаваньяк с бабушкой и тетушками, очень любящими, очень образованными, очень аристократичными. Господи, Боже мой, что их ждет впереди? В его распоряжении была библиотека римских классиков, он любил особенно Горация. Воспитателем был очень образованный иезуит аббат Файон. Иезуиты в то время были носителями высокой образованности. Не только учения Христова. Так получилось, что их учебные заведения внесли, в общем-то, существенный вклад в образование Европы как раз в начале нового времени. Достаточно свободно владел латынью. В 11 лет зачислен в колледж Плесси, аристократический, конечно. В этом колледже он учится очень усердно, он сам об этом писал. Я был, - он говорит, - прилежным учеником. Но в 13 лет - смерть матери и смерть деда. И смерть деда маркиза де Ла Ривьер, приносит ему богатство. Дело в том, что его родители, при крайнем аристократизме, как это часто бывало, особенно богатыми не были, но дед завещал ему все. И вот тут он стал одним из богатейших людей предреволюционной еще Франции. Одним из богатейших. Но на него, 13-летнего, как пишут знающие люди, тщательно изучившие его письма, - я только фрагменты, а они тщательно, - что на него это не произвело тогда особенно большого впечатления.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Он учился и учился. Он же…

Н. БАСОВСКАЯ: Он всю жизнь будет тратить это состояние…

А. ВЕНЕДИКТОВ: И не сможет его потратить.

Н. БАСОВСКАЯ: … на благородные цели. Практически потратит очень нескоро. А круг чтения меняется к его взрослости. Где-то к 14-15 годам он пишет о том, что ему нравятся смешные памфлеты Бомарше. А смешные памфлеты Бомарше, над которыми хохочут эти аристократические дети, готовят будущие удары по французской аристократии. Но больше всего ему понравились идеи Жан-Жака Руссо, этого великого мыслителя, утописта и мечтателя, который, в общем-то, воспитал целое поколение благородных людей, мечтавших, на манер произведений Руссо, о благородном золотом веке, о добрых отношениях, о прекращении бедности и угнетения. Дело в том, что многие прошли эту фазу в юности.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот тут надо сказать, что это было еще очень модно среди вот этой аристократии, я бы сказал, образованной аристократии, чтобы не сказать либеральной аристократии.

Н. БАСОВСКАЯ: Он и был либеральной аристократией.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … 16-ти и 18-ти летние юноши и девушки в салонах…

Н. БАСОВСКАЯ: Вот, они прошли, Алексей Алексеевич, а он не прошел. Он остался таким до конца своих дней. И благородный романтический Гейне, который обожал Лафайета, уже пожилого, написал: «Как прекрасно выглядит этот физически слабый стареющий человек, который не сдал, не отступил ни от одной своей позиции, ни от одной своей идеи». Итак, в 1771-м году совершенно юный Жильбер зачислен во вторую роту мушкетеров короля. Король Людовик XVI, чья голова пока на месте, но которая будет отрублена в роковом 1793-м году. Очень скоро черные мушкетеры - по названию масти лошадей, ничего черного в этих людях не было, это были черные, подчеркнуто красивые одинаковой черной масти лошади. Людовик XVI довольно скоро расформировал последние вот эти подразделения мушкетеров из экономии. Этот неумный недальновидный человек сэкономил на мушкетерах, при том, какие балы задавались в Лувре, особенно его супругой Марией Антуанеттой. Таким образом, Лафайет – один из последних мушкетеров. И вот он мушкетер, и останется мушкетером. Закончил колледж в 15 лет, поступил в военную академию Версаля, все время хотел быть еще и еще более образованным. И очень юным, продолжая, находясь в этой академии, в 16 лет, 17, появляется при дворе Людовика XV.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Шестнадцатого. Людовика XVI.

Н. БАСОВСКАЯ: Еще Пятнадцатый.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще пятнадцатый?

Н. БАСОВСКАЯ: При развратном, этом безумном дворе. Гнездо… нет, появится он у Шестнадцатого, да, но гнездо разврата, там, где произнесено «после нас хоть потоп».

А. ВЕНЕДИКТОВ: Все помните «Фанфан Тюльпан» фильм? Это про Людовика XV.

Н. БАСОВСКАЯ: После нас хоть потоп. Это сказано. И его последняя фаворитка госпожа Дюбарри, это же ужас!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, он появляется…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы, по-моему, ревнуете.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, она, конечно, развратна, она из низов. Она безобразна. После нас хоть потоп… К такому двору Лафайет не подходит. Ну, да, он в 74-м году, - умирает Людовик XV, - он застает последние месяцы правления Людовика XV. Не нравятся ему эти утехи, он к ним не подходит. Хотя придворную знать он очень интересует: немыслимо богат, бесконечно молод, - да, лучший жених. И этот жених замечен аристократом герцогом Дайеном. А герцог Дайен - умный человек, придворный человек, гибкий человек. Он, в общем-то, быстро принимает решения. Вот жених для моей дочери Адриены. И 11 апреля 1774 года 17-летний Жильбер де Ла Файет женится на 15-летней Адриене, дочери герцога Дайена, и по отцу еще связанной с герцогским вторым родом де Ноайлей.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Они стали уже князьями в то время. Они были принцами Германской империи.

Н. БАСОВСКАЯ: Это родственники королевских домов.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, это брак по расчету, заключенный…

Н. БАСОВСКАЯ: Придуманный будущим тестем…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сконструированный…

Н. БАСОВСКАЯ: Созданный, обеспеченный, и поначалу Жильбер так спокойно к этому отнесся. Он не знал, что он нашел счастье своей жизни личное, высшее и навсегда. И ничем не будет омрачен этот удивительный брак, хотя пройдут они через испытания такого рода, которые себе и представить-то трудно. А пока юный Жильбер, капитан кавалерийского полка, придворная жизнь ему не нравится. К власти приходит Людовик XVI. Этот довольно нескладный, неожиданный король. Он дофином оказался случайно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Он внук Людовика XV.

Н. БАСОВСКАЯ: Он внук, у него есть два брата младших, которые очень ревнуют, страшно недовольны, что этому недотепе – а видит Бог, он действительно недотепа – досталась власть. У него появляется тут же организованная тоже высшими силами жена Мария Антуанетта, «австриячка», как ее называют молниеносно. У нас была о ней передача.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Просто любопытно, что Мария Антуанетта была хорошо знакома с Жильбером маркизом де Ла Файетом, Жильбером Лафайетом. А дело в том, что они, в общем-то, по возрасту очень близки друг другу, и он еще появлялся на придворных балах. Но она проявила к нему сначала благосклонность очевидную, но очень быстро сказала: «Нет, танцевать я с вами более не буду. Вы слишком неловки». На самом деле, наверняка ей не понравилось, что он не проявил в отношении нее, ну, того восторга, на который рассчитывала эта юная привлекательная королева.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Королева, она ждала, конечно, восхищения.

Н. БАСОВСКАЯ: А он вместо восхищения двором в 1775-м году отправляется на военную службу в гарнизон города Меца. Это, в общем-то, довольно провинциально. Это на границе с Германией. Это так далеко от Лувра, от этих ярких тонов, в которые окрашены балы, маскарады. А он с удовольствием – туда. И там его настигает судьба самым удивительным образом. В 1776-м году, не прошло и года его службы, в город Мец прибыл с визитом – я не знаю деталей, поэтому мне кажется немножко удивительным, почему, - брат английского короля Георга III герцог Глостер. С визитом вежливости и ознакомления с организацией военной службы пограничных войск… ну, незнамо что. Известно, что герцог Глостерский не в ладах со своим братом Георгом III. А Георг III как раз находится – английский король – в развязывании, в начале войны со своими колониями, американскими колониями. Герцог Глостерский рассказывает всем присутствующим, в том числе Лафайету…

А. ВЕНЕДИКТОВ: … ну, был обед…

Н. БАСОВСКАЯ: Сначала – обход укреплений, потом обед.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это был обед, но Лафайета позвали, это же…

Н. БАСОВСКАЯ: … представитель такого аристократического рода, конечно, приглашен.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А он всего-навсего капитан драгунов там. Все.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, кавалерист.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, капитан драгунского…

Н. БАСОВСКАЯ: Герцог Глостерский рассказывает о людях из Бостона, так называют тех, с кем сведет навсегда Лафайета его удивительная судьба. Люди из Бостона.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … инсургенты, он их называл «инсургенты»

Н. БАСОВСКАЯ: Инсургенты. Те, которые посмели утопить этот чай знаменитый, затеять войну, что «вы нас задушили налогами, хватит, не хотим так больше жить!» Брат короля Георга III говорит, что «мой брат неумен». Мне кажется, герцог Глостерский прав. Что надо бы сделать то, что мы сегодня назвали бы удлинить поводок, а не закручивать гайки.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Он был тоже либералом, относительно.

Н. БАСОВСКАЯ: А Георг III закручивал. И в Америке разгоралась война. И вдруг – вот именно вдруг – Лафайет мгновенно, 18-летний, принимает решение: я поеду в Америку и помогу людям из Бостона в их борьбе за свободу и независимость. Вот он, пропитанный, пронизанный идеями Руссо о свободе, благородными порывами, которые были и в римской поэзии, за благородные идеи. Он увидел поприще. Плюс – это война против Англии. Память о том, что все его предки воевали с извечными врагами Франции англичанами, начиная с древнего маршала времен Жанны Д’Арк и кончая его отцом, погибшим от руки англичан, тоже подогревает это решение. И вот, в 18 лет человек принимает такое решение. Его не могут отпустить туда официально, это… он на службе. Он начинает тайные приготовления к отъезду.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А король не дает разрешения.

Н. БАСОВСКАЯ: Никогда, ни в коем случае! Что это такое? Потомок такого рода знатнейшего французского отправится туда!

А. ВЕНЕДИКТОВ: И какие это инсургенты? Мужики, можно сказать.

Н. БАСОВСКАЯ: Он готовится. Да, он будет там, между прочим, в одной из армий под командованием человека, американского генерала, который в прошлом был кузнецом. Лафайета это не смутит.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Все равно.

Н. БАСОВСКАЯ: Это удивительный аристократ! Он начинает готовиться к отплытию тайно. Слухи о том, что он это делает, слышит его тесть. Ни в коем случае не отпускать! Тесть ищет способ его удержать. Только Адриена знает, Адриена, ожидающая второго ребенка. У нее уже есть дочь Генриетта.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, да.

Н. БАСОВСКАЯ: Эта маленькая девочка в 2-х летнем возрасте умрет, когда Лафайет будет в Америке, к несчастью. Она ждет второго ребенка, еще неизвестно, будет ли это дочь или сын.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нам известно, это была дочка Анастасия.

Н. БАСОВСКАЯ: Дочка Анастасия. С необычным для Франции именем Анастасия. И Адриена, этот необыкновенный женский тип, говорит: согласна, благословляю.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Езжай.

Н. БАСОВСКАЯ: Плыви! И он у нас отплывет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: На свои деньги.

Н. БАСОВСКАЯ: После перерыва. На все свое. Надолго. После перерыва на новости.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И прежде, чем мы с Натальей Ивановной Басовской продолжим говорить о маркизе де Ла Файете, мы разыгрывали книгу из серии «Живая история», Москва, «Молодая гвардия»: «Повседневная жизнь французского иностранного легиона». Мы к этому как раз подбираемся. А я задал вам вопрос, кто же был отец у маркизов. Герцог, герцог. Герцог, первый сын получал маркизат.

Н. БАСОВСКАЯ: Это родственники королевских династий.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Герцоги.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, герцоги.

Н. БАСОВСКАЯ: У них даже корона была.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И правильные ответы первыми дали: Роман, чей телефон начинается на 027, Михаил 383, Алексей 279, Алекс 101, Ольга 917, Павел 592, Аня 534, Александр 734, Игорь 684, Евгений 165.

Ну, кто попал в историю, так это наш молодой Лафайет, которому 19 лет и который тайно, без разрешения короля, что, в общем, приравнивалось к дезертирству. Правда, на это закрывали глаза, не один он такой был, туда отправлялся. Но все это были неорганизованные направленные молодые офицеры, все это были вот эти представители вот этой вот аристократии.

Н. БАСОВСКАЯ: И мечтатели.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И мечтатели. Поклонники Руссо, Вольтера. Идеалисты.

Н. БАСОВСКАЯ: А он отнесся к делу более основательно. Было куплено на его средства, как мы правильно отметили, судно «Виктуар».

А. ВЕНЕДИКТОВ: Победа.

Н. БАСОВСКАЯ: И оно стояло в Бордо, откуда собирался отплыть Жильбер, в общем-то, с территории Франции. Но его начали ловить. Король подписал форму знаменитую королевского приказа об аресте, «Lettre de cachet», это страшные такие были документы конца абсолютизма французского, подписанный королем документ, где предписано арестовать, заточить, без всякого там суда и следствия.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Без суда, просто арестовать и заточить.

Н. БАСОВСКАЯ: Арестовать, заточить.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Cachet – это карцер.

Н. БАСОВСКАЯ: И оставалось отрытое место, куда вписывалось имя. Имя Лафайета уже было вписано, и его ловили…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна, еще про абсолютизм, про «Lettre de cachet» известна история, когда Людовик VI написал «Lettre de cachet» на игральной карте. Он играл в карты, ему сделали донос, он прямо на карте написал это «Lettre de cachet».

Н. БАСОВСКАЯ: Заодно. Это страшное дело.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Без суда и следствия, вот железные маски…

Н. БАСОВСКАЯ: Одно из самых ненавистных явлений позднего французского абсолютизма. Это была квинтэссенция деспотизма, который так ненавидел Лафайет, и вот как раз на него был подписан этот «Lettre de cachet». Тогда по его распоряжению, опять-таки тайно, корабль перегнали в Испанию, и 26 апреля 1777 года «Виктуар» отплыл из порта Лос-Пассахес. Команда – 15, команда моряков и 15 тех самых французских офицеров того типа, о которых вы говорили, единомышленников Лафайета. Ему 19 лет, он над ними командир. А эти офицеры, среди них – все имена их известны – люди от 20-ти до 50-ти лет. А командир – он. Но он немножко подстраховался, чтобы его не обвинили в дезертирстве, успел, как мы скажем сегодня, оформить отпуск.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да. Взял отпуск.

Н. БАСОВСКАЯ: Взял отпуск со своей военной службы. Прибыв в Америку, - плавание долгое, трудное, не очень хорошо переносит этот аристократ, наверное, не железного здоровья, скорее, железной воли, внешне привлекательный, белокурый, у него тогда еще длинные светлые волосы, которые многократно описаны, в ранних портретах видны. Трудно этому юноше на корабле, он мучается морской болезнью. Его спасают письма к Адриене, он все время пишет ей письма. «Я нахожусь в самой скушной на свете стране, а именно, кругом одно море, и больше ничего кроме моря. Но мои чувства к тебе, мысли о детях» – он еще не знает, что без него умрет дочь, что родится вторая, он ждет, но еще этого не знает. Письма идут бесконечно долго, когда он сможет его передать, с каким встречным кораблем. Его спасают то тоски и физических болезней серьезных письма к Адриене. Всю жизнь будет спасать ее образ и ее натура, ее поведение его в самых тяжелых бедствиях. Не зря со временем, когда он умрет, он умрет, целуя медальон, в котором будет ее портрет и локон. Редчайшая история. Такую придумаешь – скажут сентиментальная чушь. А это – правда. Прибыв в Америку, он написал – он вообще писал всю жизнь – обращение к американскому Конгрессу, из которого я процитирую несколько слов, говорящих о его каком-то выдающемся альтруизме и изысканности мыслей. Это 1777 год.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Мужикам пишет маркиз.

Н. БАСОВСКАЯ: Они воюют. Эти восставшие американцы, фермеры. Кто такой Вашингтон? Совсем не аристократ. Кто такой Франклин, с которым он встречался в Париже, и Франклин сказал ему, предупредил – он честнейший человек был – там плохи дела. «Тем более, я еду» - ответил Жильбер Лафайет. А кто такой Франклин? Из простых, из нищих, создавших первые просветительские организации в Америке по нравственному совершенствованию, мы об этом рассказывали. Вот, к этим простецам он обращается так: «После всех жертв, принесенных мною, - главная жертва: он перенес морскую болезнь, - я считаю себя вправе теперь просить о следующем, - и тут просто умереть, как говорят, - разрешить мне служить в вашей армии, во-первых, на мой собственный счет, и во-вторых, в качестве простого волонтера». Но это же с ума сойти! Оказывается, - временами, оказывается, - такие люди рождаются среди человечества, не отличающегося высоким совершенством. Первое сражение крупное, в котором он участвует…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще одна история, хотел бы сказать, к этому времени в американской армии служили некоторые офицеры, причем тоже люди, весьма знатные. Вот, я не мог найти объяснения, почему…

Н. БАСОВСКАЯ: … Костюшко, например…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Но был герцог де Лозан, герцог де Лозан – это очень серьезная аристократия, серьезная фамилия. Он уже к этому времени, ему уже 35 лет, он, кстати, уже имел орден Святого Людовика в это время.

Н. БАСОВСКАЯ: Высочайший.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … в это время. И когда он узнает, что 20-летний мальчишка приехал туда, он потребовал, чтобы он, Лозан, служил под его командованием. Он хотел пойти под Лафайета. Он написал об этом письмо главнокомандующему Рошамбо, потому что, видимо, слава об этом молодом человеке, вот даже для таких, для боевых офицеров, уже, да, взрослых мужчин.

Н. БАСОВСКАЯ: Он всю жизнь потрясал окружающих людей, которые способны были оценить высокое нравственное чувство, он их поражал и потрясал. Я говорила, что вот молодой Гейне восхищается старым Лафайетом безмерно. Итак, первое сражение при Брендивайне в районе Филадельфии, недалеко, неудачное для армии Вашингтона, тяжелое. Они вообще терпели в это время очень много поражений. Они не умеют воевать. Лафайет это видит. Они – непрофессиональные люди. Они не кончали военных школ и училищ, у них очень мало опытных офицеров. И вот войско Вашингтона, армия отступает, в центре сражения, по центру со шпагой в руке мечется Лафайет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Как не попроситься служить под руководством такого? Один со шпагой в руке мечется и пытается остановить, - бесполезно, - это он хочет остановить отступающих, пока его не ранила пуля в бедро, и его унесли. Его можно было только унести с поля сражения. Затем, не долечившись, он снова в строю. Назначен командиром отряда в 350 человек в бригаде генерала Грина. Вот это был бывший кузнец. Его не смущает, что генерал Грин – бывший кузнец. С огромным уважением, почтением он относится к его приказам. А много людей, вот, из простых в первой американской революции проявили таланты, и он видит, что генерал не бездарен.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это как в любой революции. Там всплывают…

Н. БАСОВСКАЯ: Конечно! И 25 ноября 1777, того же, года отряд под руководством Лафайета разгромил более многочисленных гессенских наемников. Очень тоже прошла молва об этом. Небольшой отряд шел с разведывательными целями, рекогносцировкой и так далее, натолкнулся на этих гессенских наемников, нанятых англичанами. И разгромил их. Конгресс в ответ назначил Лафайета командиром дивизии, которую Лафайет, по своей привычке, экипировал и вооружил…

А. ВЕНЕДИКТОВ: За собственный счет.

Н. БАСОВСКАЯ: … за собственный счет 1200 человек. Дело в том, что американская армия рождающихся Соединенных Штатов терпела в это время многочисленные лишения и недостаток средств. И Вашингтон много писал Конгрессу: не хватает, они неодеты, они необуты, они у меня полуголодные. И тут является опять вот этот Лафайет удивительный и целую дивизию 1200 человек экипировал на свой счет. Он знаменит, о нем молва и почти мифология. Он участвует по поручению Конгресса – опять очень занятно и трогательно – во встрече с индейцами в Северной Америке с целью переубедить, убедить их в том, что вот новые люди, вот эти освобождающиеся колонисты, пусть они в прошлом, многие из них, англичане, они – не англичане. Сами американцы еще не знают, что они американцы, они люди из Бостона. Но они скоро будут американцами. А вот индейцам надо объяснить, что те белые – плохие, а эти – хорошие. Ну, трудно довольно, задача трудная. И поручают Лафайету, он берется, встречается с вождями. Во встрече в этой вождям преподносят многочисленные, достаточно ценные подарки, чтобы они разлюбили англичан, за счет Лафайета.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, а вы что хотели?

Н. БАСОВСКАЯ: Подарки и встреча, вожди индейцев сориентировались. Первобытные, или частично первобытные – не значит глупые. И предложили построить форт для того, чтобы сопротивляться англичанам. Форт на американо-канадской границе построен на средства Лафайета. Но в 1778-м – 79-м годах он почти на год отправляется в отпуск во Францию. Дело в том, что он перенес очень тяжелое воспаление легких. Умрет он со временем, спустя долгие годы, тоже от воспаления легких. Все это ухудшится потом в долгом тюремном заключении. Тяжелейшее воспаление легких, которое в те годы и времена лечить не умели, никаких антибиотиков не было. У антибиотиков свои недостатки, но и свои чудодейные свойства. Излечить воспаление легких радикально тогда не умели. И он возвращается почти на год во Францию. Триумф. Его встречают триумфально.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Салоны.

Н. БАСОВСКАЯ: Салоны и даже более широкие круги общественности. И так много о нем говорят в салонах, так много распевают каких-то куплетиков и песенок простые люди, что этот триумф начинает беспокоить двор. В 1780-м году Конгресс снова просит короля, просит теперь официально отпустить Лафайета в Америку. К его изумлению, - Лафайет был достаточно наивен, - мгновенно отпускают. Какой наивный с элементами простодушия аристократ! Он удивился: его охотно отпускают. И вот 13 марта 1780-го года он уже опять в Бостоне.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно одну скобочку? За это время его любимая жена родила ему сына. Вот, это для него – очень важный показатель, вот у него был единственный сын…

Н. БАСОВСКАЯ: Отпуск прошел продуктивно во всех смыслах.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А назвали-то как?

Н. БАСОВСКАЯ: Джордж Вашингтон.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Джордж Вашингтон.

Н. БАСОВСКАЯ: Чаще дома называли Жорж.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Но вообще…

Н. БАСОВСКАЯ: Чтобы он был француз.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, но полное имя было Жорж Вашингтон де Ла Файет. И Джордж Вашингтон стал сначала заочно его крестным.

Н. БАСОВСКАЯ: … крестным отцом.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А потом в 95-м году мама посылает вот этого 16-летнего мальчика туда к своему крестному отцу, чтобы крестный отец его вот…

Н. БАСОВСКАЯ: Тем более, спасти от ужасов французской революции.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Жорж Вашингтон – удивительное, конечно, имя. Хорошая, неплохая судьба.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Жорж Вашингтон де Ла Файет.

Н. БАСОВСКАЯ: Это удивительно и прекрасно. И вот он возвращается туда, ребенок родился, семья при нем.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наследник, наследник.

Н. БАСОВСКАЯ: И из триумфа французского, но салонного, триумф в Америке 1784-го года, 80-го - 84-го, абсолютный. Американский триумф. Его именем называют города в этих родившихся Соединенных Штатах Америки. Выдается диплом Лафайету и всей его семье на гражданство в Соединенных Штатах Америки. Это много раз пригодилось. В Вирджинии изготовлен его бюст и принято решение поставить его в зале совещаний в Ричмонде. Вирджиния – родина первой американской революции. Ричмонд – будущая столица южных штатов во второй американской революции. Мраморный бюст Лафайета отослали посланнику США в Париже, и он там тоже где-то во дворце установлен. Мало у кого не закружилась бы голова.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ему, там, 23 - 24…

Н. БАСОВСКАЯ: Да, мало у кого не закружилась бы голова, не создалось бы такое внутреннее ощущение своей необычности, величия, приподнятости над обычными людьми. Нет. Он снова на родине в 80-х годах, он в бликах предстоящей французской революции. В 1787 году он член собрания нотаблей, созванных королем несчастным Людовиком XVI. И смело, один из всех, открыто говорит: «Надо созвать не собрание нотаблей», - что такое собрание нотаблей? Совещание знати. Совещание аристократов. А ему кто-то провокационно: «А что вы, намекаете на Генеральные штаты?» А их 175 лет не созывали. Парламент, который не созывался. Существовал с начала 14-го века, но не созывался 175 лет. И он отвечает: «Да. Намекаю на Генеральные штаты. И даже больше». И весь Париж повторяет это «и даже больше», потому что они, люди того времени, знают, что за этим «даже больше». Что больше Генеральных штатов, парламентов? Национальное собрание, то есть, радикальный переворот всей политической системы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но он набрался там в Соединенных Штатах Америки. Надо же помнить, что восставшие колонии, они конструировали свою власть в ходе боев. И если вот внимательно изучать историю американской независимости, войны за независимость, видно, как они пробовали это, потом пробовали это, потом хотели Жоржу Вашингтону, помните, корону предложить?

Н. БАСОВСКАЯ: Предлагали, и он почти был готов.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почти был готов. Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Дрогнул. Он же из простых.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но, да, он же из простых. Но Лафайет, значит, он в своих и письмах, и в своих разговорах, он все время говорил: «Помните Великую хартию вольностей? Помните Великую хартию вольностей? Нет налогов без представительства. Нет налогов без представительства». Это вот конец 18 века.

Н. БАСОВСКАЯ: Он считал идеалом долгое время, в самом конце жизни он все-таки стал республиканцем. Долгие годы своей жизни он считал идеалом монархию, традиционную, многовековую, строго ограниченную принципами парламентаризма и конституцией и главенством закона.

А. ВЕНЕДИКТОВ: … «Lettre de cachet» чтобы не было…

Н. БАСОВСКАЯ: Он считал, чтоб никаких «Lettre de cachet», чтобы никакой налог не мог ввести никакой король без парламента, чтобы в парламент люди избирались. И на самом деле вот к этому, как будто бы обстановка во Франции располагает. Но есть законы бытия, которые выше любых воль людей, сильнее любого, самого благородного желания. Это переполненная чаша народного терпения. Это страдания простых людей, доведенные до края, границы, по выражению моих любимых братьев Стругацких, до потери инстинкта самосохранения. Это случилось во Франции 14 июля 1789 года. Никто не знает, кто первым крикнул: «Вперед, на штурм Бастилии!» Никто не знает, почему именно Бастилии, не одна была королевская тюрьма. Какой-то мальчик типа французского Гамена, потом он безрукий, раненый выжил во время этого штурма, но остался без руки, стал символом вообще начала этой революции, он сказал, что там в амбразурах отошли, отступили стрелки королевские, они отвлеклись. И в этот миг давайте вперед. И началось это вперед. И вот, Бастилия взята штурмом, документы королевские, как символ королевской власти, этого самого «Lettre de cachet» и налогового гнета расшвыряны по улицам. Бастилию со временем даже сроют. Они начинают сразу ее разрушать. Не так много разрушено памятников истории во Франции, но великолепный замок Бастилия разрушен. И Лафайет избран уже 15-го, на следующий день, сначала назначен революционным народом командиром Национальной гвардии, но он – нет! Он требует правильного избрания – это его выражение.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я просто напомню, что он сначала был избран в Генеральные штаты, а там избирались же по сословиям, он был избран в своей родной Уверне, от благородного сословия…

Н. БАСОВСКАЯ: Всегда все по закону.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Именно избран, причем в горячих дебатах. Там же действительно шли выборы. Вот эта знать, она понимала, что будут реформы. Она понимала, что это необходимо…

Н. БАСОВСКАЯ: Было много очень толковых людей…

А. ВЕНЕДИКТОВ: … они спорили… и он был избран. Он был членом парламентом, членом…

Н. БАСОВСКАЯ: Он всегда был избран, хотя временами в него плевали, но как дело доходило до какого-то избрания, авторитет его был огромен. И вот он не захотел быть назначенным командиром Национальной гвардии. Вообще, не очень нравилось, что Национальная гвардия, потому что это полицейские функции в его глазах.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Но если народ потребовал, и парламент потребовал, он затребовал правильного избрания. Оно состоялось, и его избрали единогласно. Надо сказать, что тут он стихийно изобрел – лично Лафайет – национальный флаг Франции. Дело в том, что, когда стали выбирать форму для гвардейцев, предложили цвета на их головной убор, цвета Парижа: красный и голубой. А Лафайет, тогда еще веривший в конституционную благородную монархию, предложил добавить белый знак, цвет королевских знамен. Так родилось французское знамя, которое по сей день… сначала на кокардах гвардейцев.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но причем, тоже очень интересно при обсуждении, вот на таких символах люди… ну, какая разница, по большому счету, да? И он сказал: «Не введете белый цвет…

Н. БАСОВСКАЯ: … не буду.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А почему? Аргумент? А потому что нация – это единое. Как можно исключить королевскую фамилию? Как мы можем исключить нашу историю?

Н. БАСОВСКАЯ: И многие века.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Вот, нашу историю, он сказал. Поэтому: нет, я уйду в отставку. На следующий же день, не введете. И они пошли на это, Лафайет был важнее. И вот этот революционный народ, который ненавидел уже к этому времени королевскую власть, да?

Н. БАСОВСКАЯ: Смирился.

А. ВЕНЕДИКТОВ: В сине-красную кокарду ввели белый цвет.

Н. БАСОВСКАЯ: То есть, подчас принципы человека, которые он отстаивает так последовательно и так благородно…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Кажется, что, в общем глупо…

Н. БАСОВСКАЯ: Не соответствует народу как будто бы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не соответствует моменту. Тут революция, взяли Бастилию!

Н. БАСОВСКАЯ: И вдруг принимается народом.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Ключи от главной двери Бастилии верный всем своим идеалам, романтик Лафайет отправляет в подарок Джорджу Вашингтону, которого считает своим духовным отцом, который связан вот уже и крещением детей, и так далее, и с 1790-го года, когда отменяются все привилегии аристократии, тут же говорит: «Я более не маркиз Ла Файет, де Ла Файет, я – гражданин Лафайет». И, надо сказать, что, кажется, у него все так чудесно в этой революции, триумф и высший пик его благополучного участия в этой революции – это 14 июля 1790-го года.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Через год после…

Н. БАСОВСКАЯ: Годовщина падения Бастилии на Марсовом поле, Мирабо сказал: «Он тогда мог все и не сделал ни малейшей попытки»

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Мог стать диктатором, королем, царем, богом, кем угодно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Мирабо понимал.

Н. БАСОВСКАЯ: Вместо этого он произносит речь, и отрывком из этой речи стоит закончить сегодняшний разговор. Дивная речь романтика и дон Кихота. Я считаю, что он прямой родственник дон Кихота. «Да послужит торжество сегодняшнего великого дня сигналом к примирению партий, к забвению распрей, к миру и общественному спокойствию». Господи, Боже мой! Мечтатель! Какое спокойствие? Он продолжает, обращаясь к королю: «Французские национальные гвардейцы клянутся Вашему Величеству в повиновении, которое окончится только там, где начнется повиновение закону». О-о-х! Никому не понравится: ни королю, ни народу…

А. ВЕНЕДИКТОВ: … ни национальным гвардейцам…

Н. БАСОВСКАЯ: Он всегда никому не угоден со своей индивидуальной искренностью и чистотой. «Начатая великодушными порывами революция должна быть закончена» А-а! Якобинцы за это будут предлагать его повесить. «Закончена в духе справедливости и общественного блага». Этой наивной речью на Марсовом поле он как бы завершает романтический этап революции. Я бы сказала, догильотинный. Дорасстрельный. Докровавый. Потому что даже штурм Бастилии не был особенно кровавым событием. На этом кончается романтический, красивый относительно, участок этой революции, когда еще можно было верить в воплощение мечты. Но у революции, вот этой мечты о благе, о примирении партий…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Свобода, равенство, братство.

Н. БАСОВСКАЯ: … свобода, равенство, братство. К декларации, конечно, этой французской революции, к Декларации человека и гражданина он приложил руку, опираясь, конечно, на американскую Декларацию независимости. Его не любят со всех сторон. Он слишком искренен. Он слишком прямо говорит: «давайте жить дружно» во время революции. Какой абсурд!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но он еще, смотрите, и он не принадлежит ни к какой партии.

Н. БАСОВСКАЯ: Нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Он это делает специально.

Н. БАСОВСКАЯ: Своя у него партия.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Своя у него партия.

Н. БАСОВСКАЯ: Партия благородного человека.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Партия Лафайета. Наталья Ивановна Басовская и Алексей Венедиктов. Напомню вам, что это первая часть программы «Все так», связанной с маркизом де Ла Файетом. Через неделю ровно – вторая часть. До встречи.